время троянцы могли в безопасности собрать деревья в лесу для погребального костра, оплакать Гектора, похоронить его и насыпать над ним могильный холм.
Затем они легли спать: Приам и его слуга-глашатай — перед шатром, Ахиллес же — в самом шатре.
Но Приам спал недолго. Перед ним предстал Гермес, разбудил его, запряг лошадей в колесницу и вывел Приама со слугой из греческого стана. Когда же они подъехали к броду через реку Ксанф, Гермес возвратился на Олимп. К тому времени Заря в одеянии шафранного цвета пролила свет над всей землей. Приам со слугой прибыли в город с телом Гектора. Первой их увидела из акрополя дочь Приама, Кассандра, которая и созвала народ для встречи тела. Люди прибежали со всех сторон, так что Приам едва мог проехать сквозь толпу. Внесли тело в знаменитый дворец и возложили на смертное ложе. Вокруг него посадили певцов, затянувших печальные песни. Пели они, а женщины плакали вместе с ними. Плач начала белорукая Андромаха. Она оплакивала своего мужа и маленького сына, которого, может быть, какой-нибудь жестокий грек увезет рабом на чужбину или же сбросит с башни, мстя за своего брата, или отца, или сына, убитых Гектором.
На десятый день тело Гектора возложили на костер и сожгли, затем загасили огонь вином. Собрав кости Гектора, завернули их в пурпурную мягкую ткань и положили в золотой сосуд. Потом опустили сосуд в глубокую могилу, которую сверху завалили огромными камнями. Быстро насыпали могильный холм, а затем пришли во дворец Приама на поминальный пир.
Так схоронили укротителя коней Гектора.
Возвращение Одиссея на родину
По «Одиссее»
Несколько греческих героев, которых под Троей пощадила война, уже были снова дома, преодолев опасности войны и моря. Лишь Одиссей тосковал по родине и жене: нимфа Калипсо насильно удерживала его в своей глубокой пещере, желая сделать его своим мужем.
Все боги жалели его, кроме Посейдона, который питал к божественному Одиссею неутолимый гнев за то, что тот ослепил его сына — Полифема. Но однажды Посейдон гостил у народа эфиопов, жившего на краю земли, и принимал от них великую гекатомбу, состоящую из быков и баранов. Там он наслаждался жертвенным пиршеством, а в это время остальные боги собрались в чертогах Зевса на Олимпе.
Совет богов своей речью открыл Зевс. Здесь Афина Паллада взяла под свою защиту Одиссея:
— О, наш отец Кронид, повелитель царей, болит мое сердце за мудрого Одиссея, за несчастного, который давно уже вдали от милой семьи страдает на омываемом волнами острове, где находится пуп моря. Этот остров покрыт лесами, живет на нем богиня, дочь Атланта, ужасного титана, которому ведомы все глубины и который один поддерживает огромные столбы, подпирающие небо. Его дочь удерживает у себя несчастного Одиссея, который напрасно шлет мольбы богам. Она же, постоянно обольщая его мягкой и плавной речью, добивается того, чтобы забыл он остров Итаку. Но Одиссей лишь о родине и тоскует и не хочет умереть, не увидав по крайней мере дыма, поднимающегося над землей его родины. И только твое сердце не трогает его судьба, Олимпиец! Разве Одиссей не был тебе мил, когда он приносил тебе жертвы у греческих кораблей возле Трои? За что же ты на него гневаешься столь сильно, Зевс?
И решили боги послать Гермеса на остров Огигию. Тот сказал властительнице острова, прекрасноволосой нимфе, чтобы она отпустила Одиссея. Афина же отправилась на Итаку, примяв образ старого друга семьи Одиссея, Ментора, чтобы ободрить своими советами Телемаха, сына Одиссея.
Дом Одиссея был наполнен женихами Пенелопы, расточавшими оставшееся после хозяина добро в роскошных пирах.
Ментор, в котором только после его ухода юноша узнал богиню, уговорил Телемаха, чтобы тот выпроводил из дома женихов матери и отправился искать боевых товарищей своего отца — в Пилосе Нестора, а в Спарте Менелая, которые последними из греческих героев достигли родины. Может быть, от них он услышит что-нибудь об отце.
Утром следующего дня призвал Телемах народ Итаки на собрание. Люди удивлялись, ибо с того времени, когда Одиссей на своих изогнутых кораблях отправился в путь, никто ни разу не призывал их на совет. Телемах изложил жалобу на женихов своей матери, которые заполняли дом Одиссея и постоянными пирами постепенно расточали имущество. Но Антиной обвинил самое Пенелопу:
— Вот уже три года прошло и скоро наступит четвертый, как она обещает: юноши, женихи мои, — говорит она нам, — подождите лишь, пока я сотку это покрывало — саван для героя, сына Лаэрта. Мы ей верили, она же ночью распускала то, что соткано было ею днем. Так прошли три года, в течение которых она обманывала ахейцев. Когда же наступил четвертый год, одна из ее служанок, которая все это видела, сообщила нам об этом, и мы ее застали как раз тогда, когда она распускала блестящее полотно. Тогда, вольно иль невольно, кончила она ткать. Поэтому так тебе отвечают женихи твоей матери: отошли свою мать из дома и прикажи ей выйти замуж, ибо мы не отступим и не вернемся к нашим делам, пока она не выйдет замуж за одного из нас, кого она выберет среди ахейцев.
Но возразил рассудительный Телемах:
— Антиной, не могу я силой отослать из дому родившую меня мать. Вам же скажу: удалитесь из нашего дома, проедайте свое добро, устраивая пиры по очереди друг у друга.
Женихи не знали, что за день до этого Телемаха посетила Афина Паллада. Они с удивлением увидели теперь, что юноша, до того выглядевший беспомощным, вдруг выступил с мужской решительностью.
Теперь они уже не могли его испугать. Он объявил, что едет в Спарту и Пилос узнать о своем отце. Если он услышит, что отец жив и находится по пути на родину, он будет терпеть еще один год, сколь ни тяжела была бы его судьба. Если же узнает, что Одиссей умер, то, возвратясь домой, он насыплет могильный холм, принесет похоронную жертву, как полагается делать в честь умерших, принявших смерть в неизвестной земле, и потом выдаст мать свою замуж.
После собрания Телемах ушел на берег моря и обратился к Афине с мольбой о помощи. Богиня явилась перед ним в образе старого друга Одиссея, Ментора, и дала ему свои советы. Возвратившись домой, нашел он там пирующих женихов, которые с насмешкой пригласили его остаться с ними, но Телемах прошел мимо. Он попросил кормилицу своего отца, Эвриклею, приготовить ему пищу на дорогу и взял с верной кормилицы клятву, что она будет
