заново, еще лучше.
И да.
Возможно, на сей раз я выберу не темноту.
Не полную темноту.
Наш с тобой разрыв будет не таким болезненным, как ты надеешься, горфус. Ты веришь, что я боюсь освободиться от твоей власти? У меня плохие новости. Я предвкушаю это.
Я – не мертвая земля, которой ты покровительствуешь. Я – земля, готовая зацвести.
Мне хотелось рассмеяться в лицо врагу, но нельзя было – согласно сценарию.
Я опустила голову, позволив сенатору упиваться ощущением полной психологической победы. Скосив глаза на воду в фонтане, я видела едва заметное движение в глубине.
Гость слушает.
Все это время у нас с сенатором Лорчем был невидимый зритель. Морской рёхх по имени ономоррэ – крохотный осьминог, чья особая способность заключалась в том, что его не могут почувствовать другие духи природы, если он этого не хочет. Идеальный шпион и… судья в нашем случае.
Морские рёххи не могут находиться на суше. Они могут появляться только над водой или в воде. Ономоррэ заранее приплыл в этот фонтан – его питают воды океана – чтобы посмотреть на спектакль, обещанный нами с Тилвасом, и решить по итогам: будут вмешиваться духи природы или нет.
Если будут, нам придется дать сюда много, много воды, чтобы армия морских смогла совладать с горфусом: расщепить его так, чтобы он, бессмертный, долгие десятилетия собирал обратно свою бесплотную форму.
Но пока что судья ономоррэ продолжал наблюдать: не все условия были выполнены.
– Теперь ты понимаешь, что я – твой создатель, Джеремия? – горфус положил руку мне на щеку. – Я далеко не сразу понял, как важна наша связь. Я злился, что не успел вселиться в тебя, и долго искал другие способы попасть в человека. Став Лорчем, я рассеянно приглядывал за тобой и рассчитывал, что займусь тобой позже. Потом, когда мои подручные выяснили, что в Тилвасе спрятан расщепленный пэйярту, я понял, что тебе будет проще, чем остальным, убить его – просто сорвать амулет, чья защита не действует на тебя, ведь ты благословлена моими касаниями. Но когда вы с пэйярту начали сбегать и скрываться… Когда я наблюдал за тобой все пристальнее и дольше… Я понял, как ты дорога мне. Как я горжусь тобой.
Я покачала головой.
– Ты болен, горфус. Ты не можешь адекватно оценивать реальность.
– Адекватно – это как? – он сощурился. – Как все? Согласно общепринятой морали? А кто тебе сказал, что она правдива? Откуда мы вообще знаем то, что знаем, Джеремия Барк? Кто нам это сказал? А кто сказал это тем, кто сказал нам? Вдруг вся нравственность построена на клубке заблуждений?
– У тебя просто нет сердца. Иначе бы ты знал правду. Ее не обязательно спрашивать у кого-то, достаточно заглянуть в себя. В глубине у нас всегда есть знание о том, что правильно или нет.
– И у тебя тоже?
– И у меня.
Он облизнулся и, подавшись вперед, погладил меня по щеке.
– Я с удовольствием однажды проверю это, Джеремия. Когда сменю свое тело на твое.
Дыши, Джеремия.
– Этого не будет, – твердо сообщила я. – Я не даю тебе разрешения, я категорически против того, чтобы ты вселялся в мое тело. Ego autem absit. Я запрещаю.
Формулировка была предназначена специально для морских – для их сложной этической задачки «хороший горфус или все-таки сучка?» – и, признаться, я боялась, что Лорч раскусит неестественность, неуместность этой фразы. Но мне удалось произнести ее с нужной интонацией. Сенатор лишь глумливо расхохотался.
– Да мне плевать на твои запреты, – выдохнул он мне в лицо. – Я давно уже твой Хозяин. Ты – не более чем глина в моих руках, и никакие больше разрешения от тебя не нужны. Ты слушаешь меня?
Но я не слушала.
Я смотрела мимо него – туда, где в полночный сад из спальни бесшумно ступил Тилвас Талвани.
Артефактор на мгновение остановился у светящихся синих рун, наколдованных горфусом. Потом тихо шепнул что-то и потянулся пальцами к ближайшей из них.
– Ты слушаешь меня? – угрожающе повторил Лорч, перемещая пальцы на мою шею. – Смотри на меня, когда я говорю с тобой, Джеремия!
– Да ты задрал уже трепаться. Иди и сдохни, сделай всем одолжение, – выдавила я.
Глаза сенатора расширились от удивления, а нос слегка дернулся, потому что он наконец-то почувствовал запах своего врага…
В этот самый момент Тилвас коснулся руны, и весь магический барьер на границах сада вспыхнул пламенем, чтобы мгновение спустя перекраситься из синего в красный – цвет пэйярту.
– Здравствуй, горфус, – ровным голосом сказал Талвани, переступая колдовскую линию и поправляя свое шикарное синее таори. – Я слышал, ты ищешь меня по всей Шэрхенмисте? Так вот – я здесь.
43
Полночный сад заполнен пустотой
Contra vim mortis non est medicamen in hortis.
«Против силы смерти в садах нет лекарств».
Вы когда-нибудь видели, как животное реагирует на принесенный ему свежий кусок мяса? Точно так же повел себя сенатор Цига Лорч в ответ на появление Талвани.
Он подобрался. Он втянул воздух ноздрями. Его глаза засветились горчично-лимонным светом, а руки дрогнули в кровавом предвкушении.
– Пэйярту, какая встреча… – с выдохом пропел-промурчал Лорч, оборачиваясь к артефактору. – Я уже и не надеялся.
Сенатор спрыгнул с высокого бортика фонтана и быстро сплел пальцами некую вязь. Камень запузырился, и от него тотчас отделились своеобразные мраморные хлысты, сковавшие мои руки и ноги.
Гурх. А повелитель голых скал неплохо работает с магией камня.
Тилвас стоял недвижимо в кругу из мерцающих рун. Увидев маневр врага, артефактор покачал головой:
– Отпусти ее, горфус. И всех других своих пленников. Ты носишь лицо человека – так будь человеком, хотя бы с людьми.
– Философия хороша только в книгах. Лучше скажи: в чем моя выгода отпускать Джеремию? – с интересом наклонил голову горфус.
– Разорви вашу связь, и я добровольно отдамся в твои руки. Клянусь – а ты знаешь, что моему слову можно верить. Отпусти ее – и у тебя буду я. Делай со мной что угодно. Ты ведь так этого хотел.
Сенатор, прищурившись, посмотрел на Талвани, стоящего, сложив руки на груди, и манерно обнял себя за плечи. Я крутила запястьями в тугих каменных путах. Не выбраться.
– Изначально я хотел этого, ты прав, пэйярту, – лениво протянул Лорч. – Но в процессе оказалось, что с людьми вообще и с Джеремией в частности куда веселее. Зачем соглашаться на меньшее, если есть большее? Так что прости