Почему Райан так долго?
В ответ на мои мысли слышу скрип снега под ботинками. Сжимаю рукоять пистолета в кармане. Это может быть кто угодно.
— Это я, — доносится снаружи, — будь добр, не пытайся меня пристрелить или прирезать.
Разжимаю пальцы. Кесседи предусмотрителен, как всегда.
— Ну что? — спрашиваю, стоит ему появиться на пороге.
Дергает плечом, руки в карманах.
— Ничего. Отнес Рыжего в барак, остальных усыпил. Сколько это дрянь действует?
Пит вжимает голову в плечи под тяжелым взглядом Кесседи.
— Час, может, чуть больше.
— Пойдет, — Райан принимает ответ, подходит ближе. — Кровь остановилась?
— Вроде…
— Да убери ты тряпку! — раздраженно вырывает бывший компресс из рук. — Видишь же, все растаяло. Дай посмотрю, — Пит дергается и снова жалобно смотрит на меня. Кесседи чертыхается. — Ладно, будем общаться с помощью переводчика. Кэм, скажи своему другу-идиоту, что если у него нет в рукаве бригады “скорой помощи”, лучше ему дать мне посмотреть нос.
Дарю связному красноречивый взгляд. Друг… С такими друзьями враги не нужны.
— А ты доктор? — недоверчиво спрашивает Питер, но больше не отклоняется. Пальцы Кесседи осторожно пробегают по его переносице.
— Патологоанатом, — огрызается. — Даже перелома нет, легкое смещение, — надавливает.
— Уй! — воет Питер.
— Поплачь еще, — Кесседи отряхивает ладони одну об другую с таким видом, будто прикоснулся к ядовитой змее. — Ну, — отходит, скрещивает руки на груди. — Я жду. Объясняйте, — чувствую себя хулиганом в кабинете директора школы. И как ему только удается? — Ну же, — настаивает. — Я имею право знать, ради чего только что убил двух членов своей банды, и во что ввязался по вашей милости.
Пит дотрагивается до переносицы, с удивлением обнаруживает, что теперь все на месте, а потом решается:
— В Верхнем мире был совершен ряд терактов, прекратившихся полгода назад, — начинает точь-в-точь как на моем инструктаже перед экраном. Вижу, как Райан хмурится, сопоставляя даты и события в банде. — Недавно неизвестные стали закупать составляющие для взрывчатых устройств того же типа, что были использованы ранее. Мы подозреваем, что готовится новый теракт…
— Мы здесь при чем? — жестко обрывает Кесседи.
— Коэн был замечен на камерах наблюдения, — решаю внести ясность, пока Питер вновь не углубился в витиеватые объяснения. — СБ считает, что “наверху” есть заказчик, а Коэн — исполнитель.
— Нанятый через третьих лиц, — заканчивает за меня Райан. — Поэтому допросить не вариант? — взгляд на Пита.
— Допрос был как крайний вариант, — отвечает тот.
— Поздравляю, ты этот вариант только что похерил.
Питер возмущенно вскидывает голову, глаза пылают праведным гневом:
— Это же не я его убил! Я был готов умереть, но сохранить ему жизнь!
Кесседи презрительно кривится.
— А заодно и прихватить с собой своего шпиона, — бросает взгляд в мою сторону. — Героически, ничего не скажешь. Ну а ты? — снова внимание ко мне. — Ты на кой черт в это влез? В жизни не поверю, что из жажды справедливости.
Мне нет смысла врать.
— Мой отец в тюрьме, — признаюсь. — Они обещали его освободить, если помогу.
Впервые с момента смерти Коэна вижу в глазах Кесседи нечто похожее на сожаление. Он сочувствует? Мне? После всего, во что я и СБ его втянули? Это даже не смешно.
— Ты спас мне жизнь, — спешу внести ясность.
— Угу, — Райан отмахивается. — И вляпался по самые уши, — барабанит пальцами по рукаву куртки. — Теперь что, господин эсбэшник? План какой?
Питер вжимает голову в плечи.
— Нет плана, — признается обреченно.
Кесседи переводит взгляд на меня.
— А у тебя?
Любой мой план подразумевал Коэна. И что делать теперь, понятия не имею. Мы знаем, куда направлялся главарь, но как он собирался вызвать своих сообщников, нет даже подозрений. Не могут же “верхние” постоянно ждать его на границе. Значит, должен быть подан знак. Но какой?
— Мы можем пойти к границе, как и собирался Коэн, — высказываюсь.
— И что мы там будем делать? — язвит Райан. — Танцы с бубном выплясывать? У Фреда не могла быть назначена встреча в конкретную дату, — вторит моим мыслям, — и дом Гвен мы покинули неожиданно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Он собирался дойти до границы и подать условный сигнал, — соглашаюсь.
— Да уж, — протягивает Кесседи, трет сзади шею, снова барабанит по рукаву. Кажется, приступ злобы отступает, уступив место усталости. — Как выглядит граница? — спрашивает Пита. — Ты хоть это знаешь?
Эсбэшник разводит руками:
— Высоченная стена под напряжением. Куча камер.
— Может несанкционированно просматриваться кем-то?
— Исключено! — Питер интенсивно трясет головой, после чего хватается за висок. Резкие движения ему сейчас противопоказаны.
— Значит, у Фреда есть средство связи, — делает вывод Райан.
— Так просто? — не верит Пит.
— Еще раз скажешь, что все очень просто, устрою тебе не смещение, а настоящий перелом, — серьезно обещает ему Кесседи. Связной затыкается, поглядывает с опаской.
Вмешиваюсь:
— Если у него где-то припрятан коммуникатор, то зачем идти к границе?
— А ты видел вышки связи в Нижнем мире? Патруль использует рации ближнего действия. Коммуникаторы здесь “не ловят”.
Мои глаза округляются.
— Он шел к границе чтобы иметь возможность поймать сеть!
Черт, Кесседи, ты гений!
— Похоже на то, — кивает. — Пошли искать коммуникатор?
— Сейчас? — ахает Пит.
— Да нет, зачем? Посидим, чай попьем. Завтра поищем, — огрызается Райан. — Пошли, — говорит мне, — а ты, приятель, ждешь нас здесь.
Питер покладисто обещает сидеть и не высовываться. А мы выходим на улицу.
С мрачного неба начинают лететь мелкие снежинки. Ежусь, поднимаю воротник куртки повыше. Промозгло и холодно.
— Умник, мы вляпались по самое горло, — высказывается Кесседи, когда оказываемся вне зоны слышимости эсбэшника.
— Угу, — соглашаюсь. В моей голове полный бардак.
— Ты ему вообще веришь? Он не даст деру и не посоветует своим просто прилететь и перестрелять нас, как диких собак?
Оглядываюсь. Барак стоит темным пятном позади. Перед глазами кружат снежинки.
— Никуда не денется, — говорю уверенно. — Он испугался тебя гораздо больше, чем Фила и Коэна.
— Это еще почему? — брови Кесседи удивленно взлетают под шапку.
— Ты бы себя видел, — хмыкаю. Напряжение постепенно отступает.
Пожимает плечами. Не спорит.
Мы подходим к месту трагических событий. Коэн лежит ничком, Фил навзничь. Кесседи опускается на корточки перед телом бывшего главаря, обшаривает карманы. Лицо вновь становится отрешенным и сосредоточенным. Движения методичные, правый карман, левый, нагрудные, потайные на куртке.
— Ничего, — набирает в ладони снег, затем выпрямляется, вытирает руки о штаны.
— Значит, в рюкзаке, — думаю вслух.
— Угу, — Кесседи осматривается. — Убрать бы их.
— Хоронить? — морщусь.
— Ага, а копать будет твой приятель. Носом.
В итоге стаскиваем тела в глубокую канаву. Снег усиливается, так что скоро их занесет, и скроет от глаз.
В бараке мертвая тишина. Все спят вповалку. Костер едва тлеет. Подбрасываю дров.
Кесседи уже роется в рюкзаке Коэна.
— Ни черта.
— Карманы, — советую. Присаживаюсь рядом, заглядываю. Волнуюсь. Если мы ошиблись в своих предположениях, других идей у нас нет.
— Нашел! — восклицает Райан и извлекает на свет небольшой и явно много повидавший коммуникатор. Когда-то он был наручным, но ремешок отломан. Экран поцарапан.
Кесседи поочередно нажимает на все кнопки. Наконец, прибор реагирует. Вздрагивает, экран оживает. Появляется надпись: “Вызов невозможен”. Райан дарит мне красноречивый взгляд: мы были правы.
28.
Как и ожидаю, когда возвращаемся, Питер сидит на месте. Послушный, мать его.
Кесседи демонстрирует коммуникатор.
— Нашли, — сообщает. Пит вскидывает голову, глаза загораются. — Сети нет, как мы и думали.
