Печатается по данной публикации.
Разбирая роман в «Современных записках» (1933. № 51. С. 459–60), Михаил Цетлин отмечал характерность новой книги Фельзена для молодой эмигрантской литературы в ее «отходе от русской традиции» и разрыве с «традиционной формой повествования». Хваля авторскую попытку «отделаться от неправильностей в языке», которыми пестрила предыдущая книга Фельзена, критик вынужден был, тем не менее, признать намеренность этих неправильностей («Разумеется, эти ошибки сознательные»), несущих определенный эстетический заряд в прозе Фельзена и восходящих к общей установке эмигрантских «детей» на радикальный пересмотр традиционных художественных форм и приемов. Отстаивая ценность литературной эстетики своего поколения в споре с эмигрантскими «архаистами», Юрий Терапиано выдвигал «чувство неблагополучия современной литературы, недоверие к традиционным формам повествования, боязнь неискренности “литературы”», свойственные писателям-эмигрантам его поколения, как основные причины тому, что «блестящие романы и повести, формальные удачи <их> не удовлетворяют» (Числа. 1933. № 7–8. С. 268–69). Отвечая на упреки консерваторов, отказывавшихся видеть в творчестве младших эмигрантских писателей традицию русской словесности и сокрушавшихся о нарушении ими устоев литературного языка, Терапиано утверждал в своей рецензии на «Счастье»: «Продолжать традиции сейчас признак известного рода не-чувствия <…> Юрий Фельзен отдает себе отчет в задачах современного писателя <…> Его аналитический прием носит на себе следы влияния Пруста. Но за всем этим – более глубоко, более внутренне Фельзен представляется мне связанным с русскими истоками, а именно с лермонтовской прозой <…> Фельзен честен и беспощаден к себе, и эта честность, необходимость, жертвуя всем, вплоть до сознательного осложнения языка, высказать именно то, что нужно высказать – воля не случайная, усилие очень важное».
Ко времени выхода в свет второй книги Фельзена оппозиция консервативных эмигрантских литературных кругов творчеству прозаика достигла такой интенсивности, что многоопытному критику Петру Пильскому пришлось оправдываться перед редактором рижской газеты «Сегодня», М. С. Мильрудом, за благожелательную рецензию на отрывок из фельзеновского «Счастья» в шестой книге «Чисел» (Сегодня. 1932. № 186. С. 2). Отстаивая свою позицию, Пильский, чьи художественные вкусы отнюдь не подходили под рубрику литературного новаторства, писал Мильруду в конце июня 1932 г.: «Ф<ельзен> темен, тягуч, сух, утомителен. Это – да. И все-таки, ни одна из этих черт не выводит роман из области литературы. Иначе пришлось бы выбросить из литературы, напр<имер>, Пруста, которому Ф<ельзен> несомненно подчинен. Все эти (отрицательные) качества (тяжеловатость и проч.) – роковые для журнализма, но не для литературы. Журнализм – ясность, понятность для всех, писатель может жить и для немногих, и даже часто для самого себя. В журналистике важна тема, в литературе – личность, авторское “Я”. Ремизов для газеты – вред, но это – замечательный стилист, и, след<овательно>, писатель. Фельзен может не нравиться (даже огромному большинству), как и многие другие, но это – писатель, хотя и не великий» (цит. по Флейшман Л ., Абызов Л .,
Равдин Б. Русская печать в Риге. Из истории газеты Сегодня 1930-х годов. Книга I. На грани эпох. Стэнфорд. 1997. С. 415).
Учитывая повествовательную нетрадиционность и, по его мнению оправданную, стилистическую сложность этого «бесспорно-замечательного» романа, Георгий Адамович писал: «Не думаю, чтобы когда-нибудь <…> у Фельзена образовался обширный круг читателей. Но не сомневаюсь ни на минуту, что уже и теперь найдутся <…> по всем углам и странам русского “рассеяния” люди, для которых его книга будет неожиданным и радостным откровением, люди, которые будут читать ее и перечитывать, с удивлением следя за безошибочными и неутомимыми блужданиями автора по дебрям какого-то темного, странного, печального, но им хорошо знакомого внутреннего мира» (Последние новости. 1932. № 4278. С. 3). Присоединяя свой голос к обсуждению «Счастья», Владислав Ходасевич, ярый противник модернистской программы группы «Чисел», неожиданно согласился с оценкой своего эстетического оппонента, каким Адамович часто выступал в литературных спорах двух самых авторитетных критиков русского зарубежья. Упрекая читательскую среду русского зарубежья в том, что «передовая часть эмигрантской литературы ей в эстетическом смысле еще не доступна», Ходасевич усматривал в разрыве между уровнями литературной культуры читателей и писателей основную причину неприятия средним читателем-эмигрантом многих «молодых авторов, определяющих сегодня день нашей словесности». Именно к этим авторам критик отнес Фельзена, отмечая, что его «книги отнюдь не для легкого чтения. Но тот, кто возьмет на себя этот читательский труд, не будет ни обманут, ни разочарован» (Возрождение. 1933. № 2781. С. 3).
С. 185. …votre ami… – ваш друг (франц.).
С. 196… служила кельнершей в ресторане, а теперь раздает там «порции»… – (здесь) официантка, готовящая и разносящая напитки.
С. 200. «Гарсон» – (здесь) официант (от франц. gargon).
С. 205. Good bye – До свиданья (англ.).
С. 214. …говорили о современной французской и русской литературе, я стоял за французскую, за столь вами ценимое свойство душевной честности, за тусклую, правдивую бедность, за человека, за «essence»… – Имеется в виду широко распространенное течение во французской литературе 1920-х и начала 1930-х годов, утверждавшее необходимость пересмотра места и значения художественного творчества в результате общеевропейского культурного кризиса, вызванного Первой мировой войной. Инициированный статьей поэта и критика Поля Валери, «Духовный кризис» («Lа Crise de sprit», 1919), поиск нового искусства, радикально отличного от предвоенного «буржуазного» творчества, якобы ориентированного в целом на внешний успех и формальный блеск, был широко распространен в среде французских писателей, пришедших в литературу в первые послевоенные годы. Один из них, прозаик Марсель Арлан, опубликовал в 1923 году программную статью «О новой болезни века» («Sur im Nouveau Mai du Siecle»), где утверждал, что молодое поколение писателей отказывается от художественных «приемов» и «эффектов», а также от воображения, рассматривая литературу как средство откровенного и правдивого самоанализа и поиска «самого важного» в человеческом бытии с целью возрождения послевоенной человеческой личности и разрушенных культурных устоев. Среди множества примеров французской литературы «новой болезни века» можно назвать романы Жака де Лакретеля, Марка Шадурна, Марселя Беца, Пьера Дрие Ла Рошеля, Жака Шардонна и самого Арлана. Фельзен высоко ценил французскую литературу «новой болезни века», считая себя и своих соратников по журналу «Числа» неотъемлемой частью французского литературного поколения «новых детей века», – см. в настоящем издании его рецензии: «Jacques Chardonne. Eva ou le journal interrompu» (T. 2. C. 284) и «L’amour du prochain» (T. 2. C. 292), «Jacques de Lacretelle. Les Hauts Ponts» (T. 2. C. 289), «Marc Chadoume. Cecile de la Folie» (T. 2. C. 285).
C. 219.
Сердце, тише! выше, выше, кубки старого вина! – Слегка измененная цитата из романса «Что мне горе» (музыка Самуила Покрасса, слова Павла Германа):
Ну и что ж, буду вечно послушный я,
От судьбы всё равно не уйдёшь.
И на что нам судьба равнодушная,
Эх, нет любви, ну и так проживёшь.
Эх, что мне горе,
Жизни море
Надо вычерпать до дна.
Сердце, тише
Выше, выше
Кубки сладкого вина!
Пусть гитара звенит неустанная,
Пусть рыдает струна за струной.
Мозг дурманят глаза твои пьяные,
Твой напев и твой смех роковой.
Эх, что мне горе…
С. 219. …Не уходи, побудь со мною, я так давно тебя люблю… – Строки из романса «Не уходи, побудь со мною» (1899), слова и музыка Николая Зубова (1867–1906):
Не уходи, побудь со мною,
Здесь так отрадно, так светло,
Я поцелуями покрою
Уста, и очи, и чело.
Я поцелуями покрою
Уста, и очи, и чело.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Не уходи, побудь со мною,
Я так давно тебя люблю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
Не уходи, побудь со мною,
Пылает страсть в моей груди.
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи!
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи.
Побудь со мной,
Побудь со мной!
См. Антология русского романса. Серебряный век / Сост. В. Калугина. М., 2005. С. 219. Подруга, на вечернем пире помедли здесь, побудь со мной… – строки из стихотворения А. А. Блока (1880–1921) «Дым костра струею сизой» (1909), которое в первом издании (1910) называлось «Романсом». В 1920 г. Блок переписал романс «Не уходи, побудь со мною» в дневник, публикация которого и последовавшее за ней обсуждение в печати могли привлечь внимание Фельзена как к романсу, так и к блоковскому стихотворению.
