Когда окончательно рассвело, мы увидели, что вся западная окраина плато была покрыта наносными окопами.[204] Они, построенные выше человеческого роста, резко выделялись на зеленом фоне и служили отличной целью для нашей артиллерии. Постройка противником этих оборонительных сооружений объяснялась тем, что плато представляло собой каменистую площадь, покрытую землей и дерном не больше чем на четверть аршина. В восьмом часу артиллерия противника открыла на всем фронте огонь. Потерь больших мы не несли, так как роты держались за крутыми скатами высот, а в окопах оставались лишь наблюдатели.
Кажется, в десятом часу нам сообщили, что бакинцы через полчаса должны перейти в наступление. Это известие у нас вызвало большое удивление. Какими соображениями руководствовался начальник дивизии, отдав такой приказ Бакинскому полку, ни я и никто другой из нас не могли понять. Еще менее понятным казалось полученное приказание, где мы должны были поддержать огнем наступление бакинцев. Предстоявшая обстановка могла напомнить неоднократный случай из нашей истории, когда одна часть дерется, а другие принимают лишь деятельное зрительное участие.
В какой степени могли мы помочь огнем бакинцам? Едва ли горная батарея при нас могла бы нанести существенный урон противнику. Без особых пророчеств мы отлично знали, что дело бакинцев обречено на неуспех.
Если бы даже наступление было предпринято всем нашим корпусом и при должной к тому подготовке, то оно, на мой взгляд, оказалось бы преждевременным. В настоящий момент против нас стоял противник в громадном численном превосходстве, который, отбив наступление одного нашего полка, легко мог воспользоваться этой неудачей для удара по нашему левому флангу.
В десятом часу бакинцы перешли в наступление. Первыми левее нас двигался их 2-й батальон при двух пулеметах. Наступление прочих частей этого полка нам не было видно. Центр и левый фланг бакинцев были скрыты высотами, лежащими от нас в юго-западном направлении. Первые тысячу шагов противник не замечал наступавших, двигавшихся по закрытой лощине, но затем встретил их сильным огнем. Дальнейшее движение 2-го батальона бакинцев замедлилось. Их правый фланг находился под косоприцельным огнем. Наша помощь мне казалась незначительной, так как ружейный огонь на дистанции около 2000 шагов по противнику, засевшему в окопах, не мог быть действенным. После продолжительного стояния на первой стрелковой позиции, около 4 часов дня, бакинцы продолжили движение. Шаг за шагом, неся потери, они продвигались вперед, но вдруг, повернув назад, начали отходить. Через несколько минут они были на первой позиции. Слева стала доноситься ожесточенная ружейная и пулеметная стрельба.
Впереди турки стали выходить из окопов и густыми цепями пошли на нас. Наша артиллерия открыла беглый огонь. Выждав, пока противник приблизился на 1000 шагов, мы встретили его метким огнем. Турки не выдержали и стали отходить. На этот раз способ стрельбы из пулеметов «скачками вперед» мне особенно удался. По отходившим цепям прицел несколько раз менялся с таким расчетом, чтобы противник все время находился бы в площади поражения. Отошедший в свои окопы противник вновь перешел на нас в наступление, но так же, как и в первый раз, он, понеся потери, вынужден был вернуться назад.
Между тем на левом фланге бакинцев ожесточенная стрельба не прекращалась. Кажется, в пятом часу дня нам сообщили, что бакинцы атакованы большими массами турецкой конницы и что последняя заходит к нам в тыл. Не скрою, какое неприятное впечатление произвела на нас эта весть. Однако через несколько минут, поднявшись на высоту, я убедился, что в тылу бакинцев нет никакой неприятельской конницы, а вместо нее наша артиллерия по-прежнему занимала свои позиции и вела беглый огонь. Сильный ружейный и пулеметный огонь на участке бакинцев прекратился лишь к сумеркам.
Вечером бакинцы отошли на исходное положение. Наступление этого полка, как и пришлось ожидать, оказалось безуспешным. Истинную обстановку, в которой оказался Бакинский полк, и его новую героическую заслугу перед Родиной я узнал ночью. Преувеличенные слухи о появлении в нашем тылу неприятельской конницы все же имели под собой большое основание. Наступавший Бакинский полк, подошедший почти вплотную к окопам противника, был неожиданно атакован несколькими полками сувари[205] (регулярная конница). Только поразительная стойкость и полное презрение всех к опасности спасли полк, а может быть, и нас от неизбежной и большой неудачи. Несущаяся в карьер турецкая конница была встречена метким и выдержанным огнем рот и пулеметов.
Попав под губительный огонь, неприятельская конница смешалась и, неся значительный урон, в беспорядке отхлынула назад. Почти одновременно с конницей, действия которой сводились к удару во фланг, бакинцы были встречены контрударом целой 28-й турецкой дивизии, державшейся до того противником в резерве. Неожиданность, стремительность и масса перешедших в контратаку турок, не смутили бакинцев. Израсходованные до последней роты резервы, достаточно уже поредевшие ряды все же дали должный отпор во много раз превосходившему их численностью врагу. Вслед за турецкой кавалерией скрылись за извилистым и большим оврагом и массы турецкой пехоты.
Несомненно, что совместными действиями кавалерии и пехоты турецкое командование намеревалось, отбросив или разбив бакинцев, обрушиться всей массой на наш фланг и тыл с целью выхода в Эрзерумскую долину. Противник, имея против кубинцев и бакинцев 17-ю и 28-ю пехотные дивизии, а также дивизию конницы, мог бы осуществить план. Но беспримерный отпор, данный бакинцами, а также недостаточная решимость турецкого командования спасли нас от тяжелой обстановки.
Ночь на 24 мая прошла спокойно. С рассветом от нас и от бакинцев были посланы вперед шагов на двести, на триста небольшие партии. Они должны были вести наблюдение за изгибами оврага, откуда вчера вышли неожиданно турки. Сами наблюдательные пункты были сравнительно хорошо укрыты высокими буграми, но подойти к нам с нашей стороны было нелегко, так как весь путь следования находился под обстрелом. Отправившись на бугры вместе с назначенными партиями, мы в пути подверглись сильному огню, хотя и дальнему, но оказавшемуся действительным. Нескольких человек, получивших ранения, пришлось отправить назад. Назойливо и тоскливо посвистывали над моим бугром пули. Иногда же их долгая и монотонная песня обрывалась взрывом шрапнели или гранаты.
В извилинах оврага и на плато лежали трупы наших солдат. Они оказались все раздетыми, что значило, что противник ночью подходил к нам совсем близко. Вечером я вернулся в окопы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
