Не снимая сапожек и всего прочего, я рванула на кухню. Большой глоток водки успокоил мою нервную систему. Мне стало смешно, и я засмеялась. От души. Я остановилась, когда мои глаза увидели часы.
Боже мой! Уже без двадцати минут двенадцать.
Ровно в полночь я выпила фужер хванчкары. В мой дом пришел новый год. А через сорок минут в мою жизнь вернулся Женя, самый первый в моей жизни мужчина. Хотя тогда он был никаким не мужчиной, а моим одноклассником.
Звонок межгорода я различаю, и, прежде чем снять трубку, я несколько мгновений раздумывала. Кто же это может звонить? Мне почему-то вспомнилось Конаково. Осип и Варвара явственно предстали передо мной.
И каково же было мое удивление, когда я услышала, казалось бы, навсегда забытый голос.
Говорили мы ровно три минуты. Лимит. Евгений работает в Западной Германии. Принимает суда, строящиеся для нас. Разговор сумбурный, можно сказать, бестолковый. Я поняла одно. Наше КБ имеет непосредственное отношение к его работе. Там он и узнал обо мне.
– Тамара, – успела я расслышать, прежде чем телефонистка проворковала «Ваше время вышло», – я после десятого буду в Питере.
Вы думаете, что на этом мои новогодние приключения закончились? Ошибаетесь. От такого разговора я, естественно, привела себя в status quo уже фужером водки.
Внеочередное отступление.
Обращаем ваше внимание на то, как и сколько пьет женщина. В одиночку – много. Характерная особенность – не теряет способности рассуждать и ясно излагать свои мысли, а это явный признак зачатков алкоголизма.
Четвертого января уже нового года я стояла у окошка кассы и ждала, когда Таня, наш бухгалтер и кассир одновременно, отсчитает причитающиеся мне командировочные. Я еду теперь на Север. И опять мне предстоит долго, нудно спорить с представителями заказчика. Пить с ними спирт. Они его называют шилом. Спать не в своей кроватке. Есть что ни попадя. Мучиться изжогой. Это все впереди. А пока мне дано два дня.
Как ни старался Виктор подвести меня к мысли отдохнуть эти два дня у него, я осталась верна своей квартире. Не поверите, я забыла о том, что далекий и во времени, и в пространстве Евгений практически назначил мне свидание десятого числа.
Мои мысли об отце. Утром пятого я долго валялась в постели. Курила там же. Настоящее безобразие. Вылезла один раз. В уборную и за сигаретами. Трехсотграммовая бутылочка-фляжечка с трехзвездочной жидкостью у меня в прикроватной тумбочке. Это у меня что-то вроде снотворного.
Лежу. Попиваю и покуриваю. Так скажешь – и, кажется, что не сильно нагрешила. А можно сказать, например, поразвратничаю. Это тоже для вас будет звучать не так резко? А если совсем откровенно и этак по-русски – ***. Смешно.
Ну и накурила. Стерва баба, брысь из-под одеяла и быстро открыла окно! Нечего больше валяться! Душ. Легкая зарядка с эспандером. Чай крепкий и сладкий. Яйцо всмятку и бутерброд с сыром. И… Опять, стервозина, сигарета.
На часиках половина двенадцатого. Ничего себе, сказала я себе. Еду к отцу. По моим расчетам он должен быть дома. Надела уже дубленку и все же решила позвонить.
– Тамарочка, а папа на работе.
Отчего тогда сама Наташа не на работе?
– Как его здоровье?
– Врачи говорят, обошлось на этот раз. Но надо беречься. Я его на цепочку не посажу. Вот взял и сорвался. А я что-то приболела, – все это Наташа сказала на одном дыхании, и я услышала, что голос ее охрип.
Я поздравила ее с Новым годом и пожелала здоровья. Не раздеваться же. Пошла на улицу. Тоска смертная. Снег порыжел. Люди посерели. Немудрено. Столько выпить. За сутки. Начинают-то на работе еще. У нас в бюро уже часов в десять утра начинается колоброжение. Наши «девочки» шастают от одной комнаты к другой. По всему зданию – а оно у нас не маленькое – распространяются кулинарные запахи. От отдельных особей мужского пола начинает исходить амбре. Приняли уже спиртяги, бедолаги. Мой Витенька не отстает.
Предтеча праздника. И отчего всем весело, а мне грустно? Так и в детстве моем было. И сейчас скучно так, что выть хочется. Иду, не замечая дороги. И лишь когда мои ножки почувствовали сырость и холод, меня проняло. Стоп, машина, как говорят на флоте. Там, за углом, есть кафе. Там отогреюсь…
Фи, какая кислятина, это сухое вино! Никаким мороженым его не подсластить.
– Девушка, – за стойкой девица в возрасте, что в дни Ивана Купалы считалась перезрелым яблоком, – а что-нибудь послаще и покрепче у вас не найдется?
– У нас приличное заведение, – ну ни сука ли! – мы только вином торгуем. А слаще – сладкое шампанское.
– Сама пей шипучку! Я предпочитаю водку.
Как преображается лик девы!
– У меня у самой осталось от праздника немного.
– Тогда сам Бог велел это немного употребить в дело. Самой-то тоже, небось, хочется утолить жажду.
Таня (мы уже успели познакомиться) ловко, что ваши бармены из кино, выкинула откуда-то из-за спины бутылку водки. Перебросила с руки на руку. Встряхнула, повертела и вот уже бежит веселая струйка в фужер. Бульк туда же вишенка из компота.
– Держи коктейль «Фрукты в шампанском».
Три таких коктейля – и у меня в мозгах полное прояснение. Все стало на свои места. Отец вышел на работу. Значит, здоров. Наташа с ним.
Братец. Тот как вошел в клинч, так и не выходит. Не я ему судья. Там другая у него муза.
Что касается матери, то у нее своя дорога. Свой муз-муж.
– Сгоняй в магазин, – Тане уже море по колено.
– Не. Мне хватит и тебе тоже. Закрывай свое кафе и пошли ко мне.
На дверях появилась вывеска «Закрыто по техническим причинам». Мы, крепко взявшись за руки, идем ко мне…
Который сейчас час? И кто лежит рядом со мной в моей постели? Ну и рожа!
Выскочила, в чем мать родила, и быстро в ванную. Моя рожа ничуть не лучше. Это надо же так напиться! Все, решаю я, завязываю. Я с ужасом вспоминаю, что завтра мне уже уезжать в далекий, холоднее холодного Североморск.
– Эй, кто-нибудь! – кричит моя «подруга».
– Чего орешь? Иди под душ!
Через час я все-таки выпроводила буфетчицу. И тут же зазвонил телефон. Изобретение какого-то Белла достало-таки меня. А через него меня достал мой начальник Виктор:
– Что с тобой произошло?
Ни тебе здрасьте, ни до свидания.
– А что бы ты хотел, чтобы со мной произошло?
– Я сейчас приду!
Еще чего!
– Я дверь не открою. У меня любовник.
– Твой любовник, как я погляжу, – бутылка. Дверь высажу…
Экзекуции продолжались до вечера. То он запихивает меня под душ. То поит горячайшим чаем с лимоном. Раздев догола, долго и с каким-то садистическим наслаждением мнет мое тело. Это называется атлетически массажом.
– Осталось изнасиловать меня изощренным способом, и ты свою роль исполнишь до конца.
– Теперь ты будешь спать. Утром я сам отвезу тебя на вокзал…
Поезд сообщением Ленинград – Мурманск отошел от платформы, и за его отпотевающими окнами осталось все, что произошло за эти посленовогодние дни. Весь день я спала на верхней полке. Вечером успела в ресторан. Горячий борщ по-московски, жирные котлеты с жареным картофелем и три стакана кофе с молоком. Официантка ничего не сказала. Но, когда я закурила сигарету и, не удержавшись, икнула, она рассмеялась. Хорошо, что в этот поздний час в вагоне-ресторане никого не было. Ночью я спала. Все-таки Виктор достиг желаемого. Мой организм требовал здорового образа жизни.
В Мурманске меня встречал представитель завода «Звезда».
– Поедем на машине. Придется немного подождать. Поезд из Москвы придет через полтора часа.
Приятной наружности мужчина в длинном кожаном пальто и шапке-ушанке из незнакомого мне меха взял мой чемодан и повел меня в привокзальный ресторан.
– С дороги надо поесть. Ехать нам еще долго.
Кормили в ресторане хорошо. Мужчина выпил сто граммов водки. Я отказалась. Сильна память последних дней.
Час пролетел незаметно.
– Вы тут посидите, я встречу и вернусь, – оставил купюру на столе и ушел.
Сижу. Жду. Объявили о прибытии поезда из Москвы. Жду. Время идет. Халдей волнуется. Заказала пятьдесят граммов. Жду. Все, решаю я, хватит. Встала и иду. Наконец-то! Навстречу мне мой встречающий и… Кто бы вы думали? Евгений. Собственной персоной.
– Тамара! – это почти через весь зал.
Я стою в ступоре. Это что же?! Судьба? Намеренное событие? Умысел?
Человек в коже несколько обескуражен:
– Вы знакомы?!
Хотелось мне ответить – и даже очень близко. Но, памятуя нравы, бытующие в этих краях, сказала по протоколу:
– Мы коллеги.
Знаете, что запало в мою память после этой непродолжительной командировки? Ни за что не догадаетесь. Не сложности со сдачей наших систем. Не дни, напролет проведенные в грохочущих цехах. Не споры до хрипоты с представителями заказчика.
Тулома, Лотта, Нота. Эти для меня чарующие названия рек запали в мою память с ощущением свежести ощущений. Все как будто давным-давно прошедшее и вернувшееся. Темнота полярной ночи усугубляла все мои чувства. Тактильные. Вкусовые. Слуховые и зрительные. Ничто не отвлекало.