хозяйка, снова отворачиваясь к раскрытому окну. – Забыть пыталась. Сломанные ребра, голодные обмороки, бессонные ночи. Двенадцать лет ада. Не самые радужные воспоминания, – она помолчала. – Но это лишь начало истории. Мне стукнуло двадцать, когда я прошла испытание и получила звание Мастера. И в ту же ночь на меня снизошла благодать, так что наутро я проснулась Аватарой Богини. Сначала я даже не поняла, что случилось. А Воительница, которая только и ждала воплощения, чтобы призвать своих жрецов к ответу, воспылала праведным гневом. Монастырь Хатаго мне потом пришлось возводить заново, я камня на камне от него не оставила. Под всплеск моей божественной ярости попали не только Наставники, но и ученики. К слову сказать, с Настоятелем у меня были особые счеты. Я не помню, как тогда уговорила Хатиману позволить мне самой отплатить своему мучителю, но сражалась с ним я, Наоки, и сама закрыла ему глаза. Лава моего негодования бурлила вровень с краями, грозя выплеснуться каждую минуту. Тогда я еще не понимала своего предназначения, осознание ответственности пришло позже. А в тот момент я просто ужаснулась своим деяниям, стоя на руинах. Чтобы уравновесить две сущности, живущие во мне, пришлось удалиться в пещеру для медитаций. В себя я пришла на третий день и поняла, что ничуть не ослабела, вера моих адептов поддерживала меня. Приступ праведного гнева удалось погасить, но мне не давала покоя жажда покарать негодяев, прикрывавшихся именем моей Богини. В итоге, я явила свой «грозный лик» этому миру. Каждый монастырь Нихона свято хранит предание о посещении божественной Аватары, – Наоки усмехнулась. – Для одних я стала судьей и палачом, для других – надеждой и избавлением. Справедливость восторжествовала. Но положение дел осложнилось: кто-то должен был занять место прежних Наставников, воинов кто-то должен был учить. И четыре года я провела, путешествуя по стране в поисках достойных преемников. Далеко не все встречи заканчивались мирно, я ведь не представлялась именем Хатиманы. Это только кажется: если учить всех одному и тому же, все получаются одинаковы. Ничего подобного. Многие, озлобившись на весь мир, стали ничуть не лучше тех, кто издевался над ними. Скажу честно, я изрядно проредила тогда боевой потенциал Нихона, но сомнений в своей правоте не испытала ни разу. В итоге, новые Учителя и выбранные мною Настоятельницы заняли свои места. Пришлось, правда, поделиться частицей божественной благодати, зато теперь через них я могу наблюдать за своими учениками, – она помолчала. – Ты спрашивала о мальчиках, которые рождаются в императорской семье. Открою тебе маленькую семейную тайну: долгое время в горном монастыре Осаки одним из Наставников служил мой брат-близнец Ичиро, имя это означает «первый сын». Я и не знала о его существовании, но встретив в провинции Кумино, сразу поняла: кто передо мной. Он тоже догадался, но виду не подал, пока я не открылась ему, мы были удивительно похожи, это ведь только для вас все нихонцы на одно лицо. Он так и остался для меня единственным мужчиной, достойным уважения. Ичиро умер около ста лет назад, не пожелав воспользоваться родственным отношением с Аватарой Богини. Воин чести и долга, – она вздохнула, плечи поднялись и опустились. – Итак, Хатимана привела в порядок свои дела и благородно отступила, позволяя мне привести в порядок свои. Видишь ли, Богиня в образе земной женщины должна прожить ее реальную жизнь, крестьянки или придворной дамы, тут как повезет. Поэтому выбора у меня не было, и пришлось вернуться в столицу, чтобы стать главой удонэри, личной стражи новой Императрицы.
Видимо, воспоминания захватили и ее саму потому, что Наоки вдруг отвлеклась на личное.
– Вы звали меня, Ваше императорское величество?! – Наоки склоняется в поклоне.
Бывшая Правительница пристально смотрит на нее.
– Ты вернулась в Нихон месяц назад, дочь моя, – строго произносит она. – И до сих пор меня не навестила.
Девушка молча выпрямляется.
– Почему ты не отвечаешь?! – в голосе Императрицы удивление.
Удонэри пожимает плечами.
– Вы не задавали вопроса, Ваше императорское величество.
Правительница поджимает губы.
– Я правильно тебя поняла?! – сухо уточняет она. – О дочерней привязанности не может быть и речи?! Ты отказываешься считать меня матерью?!
Лицо девушки невозмутимо.
– Вы же отказались от меня, – спокойно напоминает она. – На что Вы рассчитывали?!
Императрица раздраженно хмурится.
– В основном на то, что понимание блага государства однажды станет для тебя выше детского эгоизма, – холодно произносит она. – При рождении ты была обещана монастырю Хатаго, ты туда и отправилась. Почему у меня возникает ощущение, будто ты в чем-то меня обвиняешь?!
Наоки усмехается.
– Может, потому, что Вы ни разу не удосужились проверить: каково мне там?!
Правительница поднимает брови.
– Не понимаю. Меня уверили, что с тобой все в порядке. Опытные Наставники занимаются твоим обучением… – и она умолкает под яростным взглядом дочери.
Девушка глубоко вдыхает, чтобы успокоиться.
– В этом артефакте собраны мои воспоминания, – звенящим голосом сообщает она, вынимая из-за пазухи кулон. – Это, чтобы Вам лучше спалось по ночам.
Голографическое изображение лишено звука, но и действия хватает. Императрица сначала в ужасе отшатывается, потом обеими руками прикрывает рот.
Наоки опускает за воротник темно-коричневую подвеску.
– Вы по-прежнему считаете, что я должна испытывать благодарность?! – осведомляется она.
Императрица бледна, руки ее дрожат.
– Прости, Наоки, – судорожно выдыхает она. – Я же не знала…
– Или не хотела знать?! – морщится удонэри. – Вы намеренно не вмешиваетесь в дела монастырей. Они поставляют воинов, и Вам этого достаточно.
Уже пришедшая в себя мать пытается сохранить лицо.
– Каждый должен заниматься своим делом, – пустым голосом заявляет она. – Но ты права, я посоветую Императрице Тэкэре, разобраться с этим вопросом.
Губы Наоки трогает легкая улыбка.
– Вы опоздали, – просвещает она. – Аватара уже разобралась.
Венценосная мать с подозрением рассматривает лицо дочери.
– Значит, это правда?! – спрашивает она. – Воительница среди нас?! Ты видела ее?!
Девушка чуть заметно усмехается.
– Неоднократно, – кивает она и упрямо сжимает губы, показывая, что разговор окончен.
Поняв, что подробностей не дождется, Императрица отпускает ее. Выходя из покоев матери, Наоки сталкивается с ее телохранительницей, тетушка отводит глаза.
И, присев на крыльце, Аватара слышит их разговор.
– Изуми, ты знала, каково Наоки будет в монастыре, – Правительница не спрашивает, она утверждает. – Почему не сказала мне?!
Глубокий вздох.
– А Вы бы отправили ее туда?! – горький шепот едва различим.
Императрица судорожно всхлипывает.
– Она уверена, что это я во всем виновата, и она права. До меня доходили слухи, но я не хотела верить. Я слишком боялась осложнить
