В этот момент в комнату вкатили ещё одну стеклянную клетку – в ней бушевал, бился о непробиваемые стены Ветер.
– Вся компания теперь у нас. Пощады не ждите, – ухмыльнулся Хозяин Стихий. – Вы проиграли.
Он обернулся к маме мальчика:
– Решай, времени у тебя мало. А если не согласишься, то окажешься… – он снова зловеще усмехнулся, – высоко в небе. На вот этом самом, – щёлкнул он по стеклянному ящику, – облаке, которое за считаные минуты изольётся дождём. А с неба на землю падать – очень высоко! Считаю до пяти. Раз.
– Мама, не помогай ему! – закричал мальчик.
– Два.
Она прижалась губами к стеклянной стене и прошептала:
– Но наша жертва бессмысленна.
– Три, – нахмурился их враг.
– Пусть не мы! Но другие вычислят – и победят их! – горячо произнёс Лёва.
– Четыре.
– Если ты поможешь им, то предашь нашу Землю!
– Ну всё, довольно! – рявкнул Хозяин Стихий. – Пять.
И тут же в комнате всё завертелось, и мама с мальчиком оказались высоко в небе, на облаке, которое исходило дождём.
* * *
Пухляк уменьшался стремительно.
– Я пытаюсь опуститься пониже! – из последних сил выкрикнул небесный друг. – Чтобы вы могли спрыгнуть! Но не могу!
Дома, деревья, поезда, машины выглядели совсем крошечными – будто из самолёта смотришь.
Мама крепко обняла сына. Шепнула:
– Не смотри вниз!
– Прости! Вы оба – простите меня! – жалобно произнёс Облачко.
– Это ты меня прости, – вздохнул Лёвка. Крепко, изо всех сил, он обнял маму и слабо улыбнулся: – А всё-таки я тебя нашёл!
Облако стало совсем маленьким – его друзья, хоть и крепко вцепились друг в друга, на нём теперь еле помещались.
Мама велела:
– Держи меня очень крепко, так крепко, как только сможешь. Просто держи, обязательно закрой глаза и ничего не бойся! Я упаду на деревья, попробую удержаться за крону. Приму на себя основной удар…
Мальчик хотел сказать, что для него это бессмысленно: выжить – и снова остаться одному, без мамы, без Облачка, без Южного Ветра – друзей, которых он погубил собственной глупостью!
– Ты вырастешь – и восстановишь справедливость, – сказала она.
– Я не могу говорить, – из последних сил прошептал Облачко. – Пока, Лёв… – и замолчал.
Дождь хлынул ещё сильнее. Теперь женщина с мальчиком еле удерживались на крошечном, размером с детскую машинку, пятачке.
– Я люблю тебя. Держись! – мама поцеловала сына.
И в этот момент раздался рокот вертолёта. Крылатая машина зависла метрах в трёх над ними, а из её чрева точно им в руки упала верёвочная лестница. Мужской голос, смутно знакомый Лёвушке, приказал:
– Цепляйтесь! Быстрее!
Бородач! Тот самый дядька, который приходил к ним в гости и дарил ему, совсем тогда малышу, игрушки. Тот, кого мама считала своим другом – а он, оказывается, был врагом! Пришельцем!
– Я с ним не пойду! Он предатель! – крикнул Лёвушка.
Но мама расцвела в улыбке. И, удерживая сына одной рукой, второй схватилась за лестницу. А Пухляк в эту минуту окончательно превратился в дождь.
* * *
Как же в маленьком вертолёте оказалось тепло, безопасно, уютно! Мама обернула сына в махровое полотенце, налила ему из термоса горячего чая, но Лёвушка сидел в полном оцепенении. Руки-ноги не слушались, глаза застилали слёзы.
– Перепугался! – крикнул, не отрываясь от штурвала, пилот. – Ничего, сейчас отойдёт!
Бессердечный пришелец! Он просто не понимал, что Лёвка оплакивал гибель Облачка, своего лучшего друга. Да и где второй его друг, Южный Ветер? Вряд ли ему удалось вырваться из стеклянной клетки. И ещё мальчик очень боялся, что сейчас его любимая мама сядет рядом с чужим мужчиной. Не-человеком, предателем. Обнимет его, станет благодарить за спасение.
Но она всего лишь спросила:
– Куда мы летим?
– Есть единственное безопасное место – где их радары не ловят, – отозвался пилот. – Остров в Карибском море.
Тут мама произнесла непонятное:
– Ты решил служить двум господам?
– Я просто спасаю вас… Тех, кто мне дорог, – нахмурился Бородач.
– Спасаешь нас, но при этом губишь миллионы, миллиарды людей на нашей планете, – горько вздохнула мама.
– Я не хочу никуда лететь с ним, – твёрдо вымолвил Лёвушка.
Но мама шепнула:
– Не сейчас, Лев!
Неужели она не на стороне сына, а на стороне этого совершенно чужого дядьки? Это даже хуже, чем если бы мама оказалась озёрным призраком. Хуже, чем погибнуть!
Вертолёт пошёл на посадку. Внизу сверкало ослепительно-голубое море, виднелся крошечный островок – мальчик смог рассмотреть пальмы и аккуратненькие лагуны с белоснежным песком. У взрослых это называется «тропический рай», он видел картинку в журнале. На ней тётя с дядей обнимали друг друга, стоя в лазурной воде, и была подпись: «Вы вдвоём вдали от суеты». А когда взрослые вдвоём убегают от суеты – дети им становятся совершенно не нужны.
Вертолёт лихо приземлился на крошечную песочную площадку, переполошил тропических обитателей. С водной глади сорвалась стая пеликанов, компания мартышек в ужасе побросала бананы и бросилась в джунгли.
Бородач заглушил мотор, улыбнулся Лёвушке:
– Добро пожаловать в рай! Вода – очень тёплая, предлагаю тебе искупаться прямо сейчас.
Взрослые всегда отсылают детей, когда хотят спокойно поговорить. Но мама идею не поддержала. Лишь нахмурила брови и попросила:
– Не прогоняй его. Мой сын имеет право знать, что происходит. Зачем ты спас нас? Зачем привёз сюда?
– Хорошо, – мужчина снял лётный шлем, выпрыгнул из вертолёта. После чего помог Лёвушке и его маме выбраться. И напел своим противным, бархатным голосом: – Привет тебе, мой океан!
А мама вдруг замерла. Лёвка прекрасно знал эту её напряжённую позу. Она всегда так делала, когда сталкивалась с новым, прежде незнакомым звуком. И изумлённо посмотрела на Бородача, потребовав:
– Спой ещё. В верхнем регистре.
Бородач послушался, возвысил голос:
– И вам, мои друзья, привет!
– Я… я совершенно не улавливаю ничего необычного! – растерянно пробормотала мама. – Неужели слух потеряла? Но всё остальное слышу – шум моря, пение птиц…
Она озадаченно покачала головой, спросила:
– Вы всё-таки нашли способ убрать эту ноту? Уничтожить вашу единственную отличительную черту?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Эта проблема для них по-прежнему неразрешима.
– Для них? А ты тогда кто?
– Я был с ними. Родился на их планете. И преданно служил, – твёрдо ответил Бородач. – Я искренне верил: они правы и хотят сделать Земле, вашей планете, как лучше. Им виднее, как здесь всё организовать и как сделать жизнь гармоничнее и приятней. Но постепенно начал понимать: мы, то есть они преследуют исключительно собственные интересы. Стремятся максимально истощить полезные ископаемые, извести растения, животных и птиц, наполнить Землю мусором. А дальше – больше. Я узнал, что они похитили тебя, лишили сына матери и были готовы уничтожить вашу планету, только чтобы сохранить свой секрет! Я когда-то приносил им присягу, обещал служить верой и правдой. Но служить тому, что оказалось Злом, не хочу. И не смогу.
Он нежно улыбнулся маме, потрепал Лёвушку по плечу:
– Я не знаю, сможем ли мы им противостоять. Они везде. Им даже удалось перетянуть на свою сторону небесные силы. Им служит сам Хозяин Стихий со всеми стражниками. Вряд ли нам – вам, двум землянам, и мне – удастся что-то изменить. Но, по крайней мере, у нас будет чиста совесть. Пусть мы не сможем сохранить Землю, но служить её разрушению тоже не станем.
Бородач робко взглянул на маму, перевёл взгляд на Лёвушку и пробормотал:
– Как бы я хотел… когда-нибудь… стать с вами одной семьёй!
– Ещё не хватало папы-инопланетянина, – не удержался Лёвка.
– Я такой же, как ты, – не смутился Бородач. – У меня тоже две ноги, две руки, голова и, главное, – совесть.
– Не забывай, он нас спас, – поспешно добавила мама.
Эх, вот так бывает: приведёт мама в семью, в их маленький мир, чужого дядьку, а ты потом привыкай, что он толчётся в кухне, проверяет уроки, смотрит по телевизору свои любимые передачи.
Но в целом, признал Лёвка, Бородач оказался неплохим. И на вертолёте своём явился очень вовремя.
– Скажите, – обратился мальчик к нему. – А ваших… ну, пришельцев, на Земле много?
– Нет. Не больше тысячи.
– Но землян-то – несколько миллиардов! – воскликнула мама. – Почему мы не можем справиться?
– Пришельцы с нашей планеты очень осторожны. К тому же они занимают ключевые посты. Директора международных корпораций, известные политики. Двое даже президенты стран!
Мальчик задумался:
– А есть у вас – то есть у них – какая-нибудь, как её… ахиллесова пята?
