собственной смелости, — позвольте заметить, что, попадая в кровь, даже при незначительном порезе, гармала гарантирует мгновенную смерть. Уверена, сеньор Готфрид не настолько наивен, чтобы решать проблемы таким очевидным способом. Существуют гораздо более утончённые средства…
В дымчатых глазах инквизитора зажглись тёплые искорки.
— У тебя доброе сердце, дитя моё, — сказал он, легонько похлопав женщину по красноватой руке, торчавшей из-под грубой вязанной кофты, — но поверь моему опыту, ум Саттаны никогда не дремлет, каждый миг изобретая всё новые и новые способы погубить тело и душу слабых верой. Позволь же верным Псам господа самим отделять зёрна от плевел, а овец от козлищ.
Внезапно из тела на стальной решётке раздался громкий протяжный стон. Палач в рясе отступил от жаровни и склонился над обречённым пленником.
Женщина вздрогнула, отвернулась от страшной картины и вжала голову в плечи.
Мосластый монах плеснул на пытаемого холодной водой, чтобы привести его в чувства.
Отец Аугусто присыпал мелким песком исписанный пергамент, отдал его скучающему писарю за соседней конторкой и достал для себя чистый.
— Ты утверждаешь, что асиманская рабыня по имени Гизем может призывать нечистых животных?
— С помощью дьяболльского свистка, ваше превосходительство, — поспешила уточнить Лукреция, косясь на палача, — я сама это видела.
Пленник на стальных прутьях не желал приходить в чувства, и палач несколько раз с силой ударил его по лицу. Человек с трудом разлепил опухшие веки и сипло заныл.
— И на что же похож его свист? — спросил Чазарре Кварто, прикрывая глаза.
— Он беззвучен, но кажется, словно на уши ваши давит невидимый великан.
— Хм, как интересно, — Чазарре Кварто перекатил ещё одну горошину розария из ладони в ладонь. — А кому принадлежит асиманская рабыня?
Запахло горелым мясом, и мучительный стон истязаемого человека пронёсся под низкими сводами каземата. Спекающаяся от жара плоть зашипела, исходя удушливым дымом. Великий инквизитор, точно голодный пёс, раздул широкие ноздри, втягивая щекочущий нёбо запах.
Лукреция испуганно моргнула:
— Сеньору де Вико, ваше превосходительство.
— И здесь этот де Вико — какой, однако, вездесущий кондотьер. В последнее время мне многое про него рассказывают, — убелённые временем брови великого магистра сошлись на переносице, — впрочем, пусть пока погуляет. От гнева божьего далеко не убежит. Скоро, скоро ветер переменится. Не долго ему осталось. Гулять.
Женщина подобострастно затрясла тощим подбородком с отвисшими брылями.
— Выжил ли тот юноша с дурной раной на руке? — уточнил великий инквизитор, катая между пальцев новую костяшку.
— Сие мне не ведомо, ваше превосходительство, — женщина непроизвольно облизала пересохшие губы.
Магистр ордена тяжело вздохнул и погладил Лукрецию по голове, покрытой белым чепцом:
— Выясни это, дитя моё, а заодно навести монаха, который его привёл. Чует моё сердце, наш замшелый грешник опять взялся за старое.
Женщина вздрогнула, но возражать не стала и не отстранилась:
— Хорошо, ваше превосходительство.
Чазарре Кварто в задумчивости коснулся маленького распятья в центре чёток:
— Аугусто, запиши: пусть братья-ищейки проверят прежнее жилище монаха, но аккуратно, он не должен ничего заподозрить.
Великий магистр поманил Лукрецию к себе.
— А теперь, дитя моё, поведай мне, отчего ты так долго не появлялась у нас с этими важными новостями? — ласково спросил великий инквизитор, но глаза его в тот момент совсем не улыбались. Они походили на два холодных стальных дула припорошённых снегом мушкетов.
Пленник, растянутый на прутьях, снова вскрикнул, почувствовав раскалённое клеймо палача на рахитичной груди. Лёгкая приятная дрожь прокатилась по телу Чазарре Кварто.
Лукреция вся сжалась, почти уткнувшись морщинистым лбом в колени.
— М-моя матушка тяжко захворала, ваше превосходительство. Мне пришлось срочно уехать из Конта, ваше превосходительство, ч-чтобы заботиться о ней. Кроме меня больше некому было этим заниматься, — сказала Лукреция, ломая на груди свои натруженные руки. — А потом похороны, месса и-и поминки. Я п-пришла к вам так скоро, как только смогла…
— Соболезную твоей утрате, дочь моя. Надеюсь, впредь подобное не повторится.
Женщина упала в ноги Чазарре Кварто и принялась слёзно заверять его, что случившееся было в первый и последний раз. Надсадные вопли пытаемого грешника стали приятным аккомпанементом к её партии, сладко терзающей искушённый слух великого инквизитора.
Глава 63. Смысл жизни
Когда сонное зимнее солнце вымостило звонкими медными чешуйками ленту Священной Дороги на контийском форуме и окрасило рыжим кадмием обломанные верхушки колонн храма Гейи, на древний холм размашистой походкой поднялся наш герой в сопровождении Артемизия. Ди Каллисто был прихвачен Джулиано за компанию, так сказать, для надёжной защиты тыла. Потому что боль недавнего предательства со стороны прекрасной Кармины Лацио ещё терзала сердце юноши, и в каждом женском слове теперь виделся ему подвох и коварный обман. Кроме того, Артемизий, несмотря на некоторую отбитость пальцев тупыми предметами, недурственно бренчал на лютне и умел исполнять задорные куплеты собственного сочинения.
За несколько месяцев, миновавших со дня последнего посещения Джулиано Капитолийского холма, руины базилик и триумфальных арок ни капли не изменились. Разве что зелени на форуме немного поубавилось — природа не спеша погружалась в зимнюю дремоту. Среди руин горело лишь несколько масляных фонарей: рядом с калиткой в школе маэстро Луизы, у здания городского совета, в одной из полуразрушенных церквей и у покосившегося изваяния игрипетского обелиска.
Нерешительно потоптавшись какое-то время под окнами палаццо гейянок, Джулиано с приятелем направились к четырёхгранной стеле, возвышавшейся в отдалении над низкими раскидистыми пиниями. Там, при свете небольшого костерка, на мраморных обломках колонн и пёстрых одеялах, разостланных среди цветущих зарослей розмарина, сидела неразлучная троица воспитанниц сеньоры Обиньи. Вместо привычных бриджей на Лучии и Дафне были надеты широкие бархатные юбки, а Аврора красовалась в тёмно-синем платье с низким декольте. По долетавшим до слуха приятелей обрывкам громких фраз Джулиано понял, что девицы о чём-то раздражённо спорят. Заметив приближающегося де Грассо, сеньориты умолкли, и на их лицах засветились приветственные улыбки. Правда, несколько скисшие при виде ди Каллисто.
— Добрый вечер, прекрасные Кипиды! — поздоровался Джулиано, снимая берет. — Чем обязан приглашению в ваш прелестный цветник?
— Ах, сеньор, какой ты шустрый: с места да в карьер! — возмутилась Аврора, соблазнительным жестом закидывая ногу на ногу. — Поужинай с нами, испей вина, поговори о дивной погоде — вот тогда и до дела речь дойдёт.
— Садись вот сюда, между мной и Авророй, — предложила Лучия, сдвигаясь на край одеяла, — а твой друг пусть займёт место рядом с Дафной.
— Ну же, не стой столбом, мы не кусаемся, — Аврора задорно рассмеялась, — честное слово, в женском обличье ты казался посмелее.
— Неправда, то была моя сестра, — серьёзно возразил Джулиано, усаживаясь на предложенную мягкую подстилку.
— Девочки, он ещё и лжец! — возмутилась Лучия,
