вещь. Это, кстати, охотно признавал сам автор. Он при этом надеялся, что малость его литературного таланта искупается тем, что он «правильнее других» понимает некоторые вещи. В воспоминаниях Н. К. Крупской о В. И. Ленине есть такое примечательное наблюдение о его литературных вкусах: «Больше всего он любил Пушкина. Но не только форму ценил он. Например, он любил роман Чернышевского «Что делать?», несмотря на малохудожественную, наивную форму его»[313]. В. И. Ленин говорил о большом влиянии, которое оказал на него в юности роман «Что делать?».
Секрет невиданного литературного успеха и общественного резонанса романа Чернышевского заключался в том, что автор открыто, даже декларативно поставил в нем важнейшие вопросы, которые волновали молодую русскую интеллигенцию, студенчество. Примечателен и выбор заглавия: как жить, к чему стремиться, ради чего работать должен молодой мыслящий человек? По этому поводу А. М. Горький говорил, что русская литература была литературой вопросов. Напомним: роман молодого Герцена назывался «Кто виноват?».
Как это ни странно, «Что делать?» – роман о любви. Он построен по древней как мир схеме любовного треугольника – женщина и двое мужчин. Она любит сначала одного, а потом уходит к другому и счастлива с ним. Такой сюжет может показаться на первый взгляд весьма тривиальным. Но это далеко не так. «Что делать?» – роман о новых людях, о новых отношениях между ними, о новой нравственности. Это свободные и честные люди, женщина среди них – полноправная личность, которая сама сознательно выбирает свою судьбу и для которой жизнь – нечто несравненно более широкое, чем только личное счастье.
Могут сказать (и говорили), что прообразы героини романа, Веры Павловны, можно найти у Жорж Санд, а социалистические утопии Чернышевского навеяны Шарлем Фурье. Надо отметить, что оба этих автора были очень популярны в России в 40-х и 50-х гг. Влияние французской литературы и социалистических идей на Чернышевского неоспоримо. Но во-первых, то, что для французского общества было после 1848 г. во многом уже пройденным этапом, для русского общества представляло острейшую проблему. Во-вторых, произведение Чернышевского не является слепком творений Жорж Санд и Фурье; «Что делать» – глубоко оригинальный по своему существу роман.
Чернышевский попытался противопоставить капиталистическому предпринимательству, целью которого является умножение прибылей собственника, кооперативное производственное товарищество, свободный трудовой коллектив, где люди работают без капиталиста, на себя. Это швейная мастерская, организованная Верой Павловной. Швеи живут коммуной, они не только трудятся вместе, но вместе проводят досуг, учатся, развлекаются. Рационально организовано их жилье и питание. Труд в мастерской стал жизненной потребностью, естественной формой жизнедеятельности, радостью. В своем романе Чернышевский предстает перед нами и как экономист: показывает читателю финансовую сторону деятельности мастерской. Выясняется, что благодаря более высокой производительности труда, экономии на издержках и отсутствию капиталистов, заработная плата работниц вдвое выше, чем в обычных мастерских. Кроме того, рациональная организация потребления обеспечивает двойную экономию. В итоге «реальная заработная плата» этих счастливиц в четыре раза выше, чем при работе «на хозяев». Ведь это как раз то, о чем говорил Герцен: твердыню собственности и капитала трясут «расчетом, двойной бухгалтерией, ясным балансом дебета и кредита».
Подобно Фурье Чернышевский помещает свою коммуну в частнокапиталистическую среду. Но он уже видит, что не приходится рассчитывать на мирное преобразование общества путем массового распространения подобных трудовых ассоциаций. «Жаль, что нет возможности развиваться этим швейным…» – говорит Вера Павловна[314]. Понятно, что этого не допустят ни конкуренты, ни власти. В варианте, не вошедшем в опубликованный текст по цензурным соображениям, есть прямой намек на вмешательство полиции.
Знаменитые «сны» Веры Павловны рисуют утопическую картину будущего общества. Частная собственность ликвидирована. Отчуждение человека от процесса и результатов его труда исчезло. Труд стал высокопроизводительным благодаря машинам. Сделаны важные шаги на пути достижения распределения по потребностям: обычное, среднее потребление, обеспечивающее жизнь, – бесплатно («нет расчетов»), но «за каждую особую вещь или прихоть – расчет»[315].
Чернышевский предвидел не только изменение характера труда, но и возникновение новых, здоровых, подлинно человеческих форм отдыха, досуга, общения людей.
Да, это фантазия и утопия. Но это высокая и гуманная мечта о будущем, и такая мечта очень нужна человечеству.
Вместе с тем Чернышевский оставался трезвым реалистом, человеком, прочно стоящим обеими ногами на почве действительности. Он выступал против официальных и неофициальных славянофилов, пытавшихся доказать, что России «суждено» явить «старому миру» какие-то самобытные и прекрасные формы общественного развития. Здесь его оружием был сарказм: «… у славянофилов зрение такого особенного устройства, что на какую у нас дрянь ни посмотрят они, всякая наша дрянь оказывается превосходной и чрезвычайно пригодной для оживления умирающей Европы»[316]. Националистическое хвастовство было ему органически противно.
Своей деятельностью и трудами Чернышевский оказал большое влияние на русскую молодежь, на общественные науки и революционное движение. Русские социал-демократы справедливо считали себя наследниками его идей. Но мир Чернышевского несравненно шире этого наследства.
19.2. Народники первого призыва
В 1871 г. Герман Лопатин, а в 1875 г. Ипполит Мышкин пожертвовали свободой в безуспешных попытках добраться до Чернышевского и освободить его. В 1882 г., после убийства Александра II, революционная организация «Народная воля» вступила в переговоры с новым правительством, требуя радикальных реформ в обмен на отказ от террора, и одним из ее требований было возвращение Чернышевского из ссылки. Переговоры не состоялись.
Эти революционеры были народниками. Они считали себя и были последователями Чернышевского. Вместе с тем многое в их идеологии восходило к русскому социализму Герцена.
В своем развитии народничество прошло два этапа. В 60-х и 70-х гг. главным в народничестве было революционное направление, объективно выражавшее интересы и идеологию крестьянской демократии. В.И. Ленин иногда называл это направление старым народничеством. В 80-х и особенно в 90-х гг. на передний план выдвинулось либеральное народничество. В этой главе мы рассмотрим социально-экономические идеи революционных народников и некоторые ведущие фигуры среди них. Многие идеи народников широко распространялись среди русской интеллигенции, в том числе далеко не революционной. Мы увидим на примере А. И. Чупрова и других профессоров, что без учета влияния народников трудно понять и развитие академической науки в последние десятилетия XIX в.
19.3. Быть ли в России капитализму?
Суд над Чернышевским и его товарищами был одним из симптомов окончания времени «реформ и либерализма», наступившего после смерти Николая I. Как писал не без иронии Достоевский, это было «то самое время, когда началось с такою неудержимою силою и с таким трогательно-наивным порывом возрождение нашего любезного отечества, и стремление всех доблестных сынов его к новым судьбам и надеждам»[317].
