Вроде бы не сказал ничего такого, но в то же время ясно дал понять: «Не убивай, он мне еще пригодится».
Момот понятливо кивает – послушный пес. Но его взгляд красноречиво говорит о том, что, кроме как остаться в живых, его противнику рассчитывать не на что.
– А его не сделает, – грустно бормочет себе под нос Сова.
Не реагирую, смотрю только на Пересмешника, не хочу пропустить момент, когда он тоже взглянет в мою сторону. А в том, что посмотрит, не сомневаюсь.
Филин отходит, направляется к табурету, восседая на котором он и провел все предыдущие туры состязаний. Момот разминает заждавшиеся кулаки.
И в этот момент Пересмешник переводит взгляд на меня. Прямо смотрю в ответ, прижимаю сжатую в кулак ладонь к груди. «Я болею за тебя», – произношу одними губами.
Он чуть смежает веки – понял.
– Начали! – кричит Филин со своего места. На губах ухмылка – происходящее его забавляет.
– Не сдюжит, – вздыхает Сова.
– Замолчи! – одергиваю ее, не отводя глаз от ринга.
Противники начинают кружить по квадрату. Момот улыбается точно так же, как когда размозжил голову Кулику. Пересмешник, наоборот, впервые за время сегодняшних испытаний серьезен.
Момот делает попытку ударить. Пересмешник уворачивается. Еще раз. Тот почти достает, но Пересмешник успевает поднырнуть под его занесенный для удара кулак во второй раз.
Тянет время, хочет вымотать. Но как быть с тем, что он сам уже устал гораздо сильнее противника?
Момот сводит брови к переносице, замахивается вновь, напоминая медведя, пытающегося достать назойливого комара. Но Пересмешник снова не идет на сближение.
– Бейтесь! – кричит Филин. Ему нужно зрелище, и чем кровавее, тем лучше.
Окрик Главы для Момота – как запуск сигнальной ракеты. Он с рыком бросается вперед, сбивая Пересмешника с ног. Оба катятся по земле.
Только успеваю моргнуть, а Пересмешник уже каким-то образом снова на ногах; сплевывает кровь. Момот тяжело дышит; у него разбита губа.
Новая попытка повалить прыткого соперника. Первая – провальная, вторая – успешная: Пересмешник на земле, а Момот всем весом наваливается сверху. Мне даже кажется, что я слышу хруст ребер.
Момот пытается дотянуться до горла, но Пересмешник выворачивается, саданув великана в колено. Тому это как слону дробина, но мгновение выиграно, и Пересмешник уже на ногах.
Он слишком вымотан предыдущими двумя поединками, скорость снижается. Пропускает удар в челюсть, летит спиной вперед и плашмя падает у самых кольев. Момот радостно рычит и бросается к нему, намереваясь рухнуть сверху всей своей огромной массой. Пересмешник успевает перекатиться в сторону буквально за долю секунды до того, как было бы поздно.
Несмотря на свои габариты и массу, Момот двигается легко и быстро. Оба снова на ногах, сходятся…
Мне хочется зажмуриться, но я смотрю, сжимая вспотевшие ладони под подбородком.
Никто не произносит ни слова. Во дворе стоит мертвая, напряженная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием борющихся, звуками ударов и падений на землю.
Снова катятся по земле, уже не понимаю, кто и в какой момент оказывается сверху. Момот тщетно пытается добраться до шеи своей жертвы или до лица, вероятно, чтобы выдавить глаза. Правил нет, есть только одно – не использовать вспомогательные предметы.
Момот получает удар в пах, всхрапывает, как раненый бык. Пересмешник берет в захват его шею, но и шея у Момота – бычья, так просто не сломаешь: железные мышцы.
Удушающий прием. Момот хрипит, дергается, резко подается назад и с размаха впечатывает Пересмешника в землю всей своей тушей. Теперь не сомневаюсь, что после такого невозможно сохранить ребра целыми.
Оба в крови. Момот рычит то ли от злости, то ли для устрашения.
Рывок, удар. Пересмешник снова врезается спиной в землю, но опять откатывается, встает.
И опять – падение.
Субъективно бой длится бесконечно.
Еще одно столкновение с поверхностью ринга. Пересмешник опять снизу, а его руки на горле противника. Перекат, теперь он сверху. Еще раз…
– Они же поубивают друг друга! – не выдерживает напряжения Чайка, вскакивает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ворон силой усаживает ее на место. Филин адресует своему главному помощнику одобрительный кивок и вновь устремляет взгляд на ринг. На его губах сдержанная, но все же заметная улыбка – он до сих пор уверен в победе своего палача.
Теперь вскакиваю на ноги я. Не могу больше.
– Сделай его! – ору так громко, насколько позволяет объем легких. – Давай!
– Ты что творишь, дурная? – ахает Сова.
Плевать. Меня просили болеть, и я болею. Нужна поддержка – я поддержу.
Пересмешнику снова удается взять шею Момота в захват. Слишком толстая… Тот пытается вывернуться, но теперь он тоже устал, и его вес больше не играет ему на руку. Момот хрипит.
Вижу, как дергается было вверх рука Главы, кажется впервые усомнившегося в исходе боя, но потом возвращается обратно на колено. Филину не хочется терять палача, но и интересен исход состязания без постороннего вмешательства.
Хрип.
Рывок.
Тишина.
Эта тишина настолько неожиданна, что бьет по ушам сильнее любого громкого звука.
– А-а-а-а-а-а! – кричит Чайка. То ли от ужаса, то ли от восторга – не разберешь.
Пересмешник выбирается из-под огромного тела, пытается подняться, но в итоге остается стоять на коленях. Момот – на земле, лежит на спине, раскинув руки в стороны, с неестественно вывернутой шеей. Его грудь не поднимается.
С трудом заставляю себя отвести взгляд от Пересмешника, чтобы посмотреть на Филина. В моей голове все еще не укладывается, что все это происходит на самом деле.
Текут секунды. Пересмешник, с ног до головы покрытый кровью и грязью, пошатывается, отклоняется назад и упирается ладонью в землю, чтобы не упасть. А головы присутствующих, как и моя, одна за другой поворачиваются к Главе.
– Хм-хм… – Чтобы обрести дар речи, Филину приходится откашляться. – Сова! – рявкает, поднимаясь со своего насеста. – Проверь!
Женщина, кряхтя, встает, опираясь на клюку. Шаркает к «рингу», с трудом пригибается, пробираясь под натянутой веревкой. Подходит к Момоту, склоняется над ним. Все ждут, чуть ли не затаив дыхание.
– Готов, – объявляет наш самопровозглашенный врач то, что видно невооруженным глазом, отходит.
– Что ж, – задумчиво произносит Филин. – Похоже, у нас есть победитель. – И вряд ли это радует его самого. – Пересмешник, озвучь свой выбор.
Сам Глава смотрит на Кайру. Если бы выбирать пришлось ему, он выбрал бы ее. Но Филин и так может получить любую женщину по щелчку пальцев. И Кайру прежде всего.
Рыжеволосая красавица тоже ждет выбора победителя. Сидит напряженная, как натянутая струна, кусает свой указательный палец.
– Гагара… – Пересмешник до сих пор не может выровнять дыхание. – Гагара, – повторяет тверже и громче. После чего его опять ведет в сторону, и ему приходится опереться обеими руками на землю. – Я выбираю Гагару.
В моем горле огромный колючий ком. Кажется, я сейчас заплачу. Держусь из последних сил.
Глава 18
– Держись, – бормочу, – еще немного.
– Как скажешь… Ты… босс, – получаю хриплое в ответ.
Рука Пересмешника перекинута через мое плечо, а его вес почти полностью взвален на меня. Черт, тяжелый.
Мне никто не помогает, но не мешает – и на том спасибо. Только Сова обещала попозже зайти, остальными наш уход, можно сказать, остался не замечен – все были слишком заняты обсуждением сложившихся сегодня новых пар: Зяблик выбрал Кайру, Канюк – Савку, а Дергач – Олушу. Правда, Олуши, когда прозвучало ее имя, во дворе не было, но это мало кого интересовало. Дергача принялись поздравлять, как и других.
Открываю дверь в свою комнату ногой.
– Заходи, чувствуй себя как дома, – бурчу, крепче обхватывая Пересмешника за талию, когда его повело в сторону.
– Вообще-то… я вроде как… и есть… дома, – откликается этот выживший камикадзе – по совместительству мой новый сожитель. И не возразишь же.
