Рисовка качает головой.
– «Позвать». Это дословно.
Когда человека зовут, он ведь может отказаться, верно?
– Тогда передай, что я пока не могу оставить Пересмешника.
– Передам. – Рисовка кивает и уходит, не задав ни единого лишнего вопроса и не пытаясь заглянуть через мое плечо в комнату. Те же Чайка или Кайра ни за что бы не упустили возможности что-нибудь разнюхать.
Прикрываю за ней дверь и возвращаюсь к больному.
Касаюсь лба – более влажный и менее горячий. Хорошо.
Сажусь на край кровати у бедра Пересмешника и несколько минут просто смотрю на него. Сейчас его сложно назвать красавчиком. Ну или разве что красавчиком, побывавшим в мясорубке. Почему же Кайра так в него вцепилась?
Почему я сама, не отдавая себе в этом отчета, вцепилась в него? Точно не из-за внешности. Сапсан – очень привлекательный мужчина, Ворон, Чиж был настоящим красавцем… Поэтому нет, дело не во внешности.
А вот в самом Пересмешнике или в ассоциации с Ником Валентайном, я еще не знаю.
Ведь шрамы с ладони можно убрать. Это научились делать еще в двадцатом веке. Почему я прицепилась к этому ожогу на руке? Вдруг это все-таки он?
Голова гудит. Тру переносицу.
Но если бы это был Ник – хотя на чем основано мое предположение, кроме ощущений? – то какого черта он бы молчал? Если бы Пересмешник действительно был Ником Валентайном, что мешало бы ему сказать мне правду? К чему игры в шпионов, слежка за незнакомцами у реки? Ведь Нику наверняка должно быть известно, кто эти люди.
А что, если это Ник, но он, как и я, прошел обработку слайтексом и ничего не помнит?
Боже, да с чего я вообще решила, что это Ник?!
Злюсь на себя и свою отшибленную память, которая отказывается показать мне лицо Валентайна.
Потом устаю злиться и ложусь рядом с Пересмешником. Слушаю его мерное дыхание и тоже засыпаю, несмотря на то что еще рано для сна.
Глава 19
…Шумной толпой покидаем здание Полицейской академии.
Гжанна не переставая болтает, рассказывая о своих новых любовных похождениях. Мейс, каким-то неведомым случаем затесавшаяся в нашу компанию, презрительно морщит нос и время от времени вставляет многозначительное: «А я…», «А вот мне…», «А у меня…»
Скоро выпуск, и я искренне надеюсь больше никогда не встретить Мейси Плун. Вроде бы я ни с кем не пытаюсь конфликтовать, но эта девчонка всякий раз норовит нарваться сама. И надо же было Нику ее отшить. Прав, конечно – такая кому угодно вынесет мозг, – но какого-то черта в их несложившейся любовной истории Мейси посчитала виноватой меня. Видит бог, если не уймется, однажды я лишу ее приличного клока волос. Или парочки зубов…
Резко останавливаюсь, внезапно осознав, что рюкзак на моем плече чересчур легкий. Вот черт. Девчонки торопили, и я собиралась в спешке.
Перекидываю рюкзак вперед, расстегиваю «молнию», копаюсь внутри и понимаю, что была права: планшета нет. Видимо, забыла в раздевалке. Я ведь читала на скамье, когда освободились остальные члены нашей группы и вокруг началась суета.
Микаэлла, шагающая по правую руку от меня, тоже останавливается, смотрит недоуменно. В то время как остальные, не замедляя шага, уходят вперед.
– Идите, я догоню, – говорю и поворачиваю назад.
– Ты куда? Мы же в кафе собирались!
На самом деле в кафе собирались они. Меня едва ли не силой потащили за компанию, а я ради разнообразия согласилась. Не иначе сдуру. Обычно мне комфортнее в мужском обществе. Одни откровения Гжанны чего только стоят – у меня скоро кровь пойдет из ушей.
– Без меня! – бросаю уже через плечо. – Я кое-что забыла! – И быстрым шагом удаляюсь по коридору в обратную от выхода сторону.
Сейчас главное – пробраться в раздевалку, не попав на глаза преподавательскому составу. Те не одобряют, когда курсанты шастают по академии после занятий.
Осторожно, стараясь двигаться бесшумно, ступаю мягкими кроссовками по гладкому блестящему полу, по которому уже успели пройтись роботы-уборщики. На носу выпускные экзамены, мне ни к чему проблемы с преподавателями. Тем более на последнем смотре полковник Маккален выразил свою заинтересованность во мне. Служить в его подразделении – золотая мечта любого курсанта. Нужно быть осторожной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Дверь женской раздевалки – следующая после двери в мужскую. А та приоткрыта, и оттуда доносятся голоса. Черт-черт-черт.
Влипаю лопатками в стену и задаюсь вопросом: а так ли нужен мне этот планшет? Подумаешь, без него не смогу подготовиться к завтрашним занятиям. Всегда можно завалиться к Нику и позаниматься в его веселой компании. Но после последней беседы с его матерью мне не очень-то хочется появляться в доме Валентайнов.
Мне нужен мой планшет.
Крадучись, по стенке, подхожу ближе.
Голоса знакомые: Хоппер и Флеукс. Флеукс – заведующий учебной частью, суровый, но справедливый мужик. Хоппер – тоже спец своего дела, но я терпеть его не могу с самого первого курса. Понимаю, что это было частью воспитательной работы с новичками, но до сих пор не могу забыть его: «Вставай или поедешь к мамочке печь пироги». Возможно, мне не было бы так обидно, пеки моя мать сдобу на самом деле.
– …Хопп, не юли, – продолжает Флеукс ранее начатый спор. – Мне нужно имя. Соревнования через неделю, понаедет народа с Альфа Крита, Лондора, даже Земля кого-то отправляет к нам. «Земляне – лучшие», все дела… – явно передразнивает. – Нам нужно выставить своего лучшего курсанта, чтобы не упасть в грязь лицом.
– Да знаю я. – У Хоппера всегда хриплый голос (должно быть, потому, что он много орет), а сейчас еще и недовольный. – Есть у меня… кандидат. Только выпускные экзамены – через неделю после твоих соревнований, загубим парню будущее.
– С чего бы? – удивленно крякает Флеукс. – Имя говори давай.
Даже не сомневаюсь, что за имя тот назовет.
– Валентайн, – с неохотой произносит Хоппер.
– Ник? – изумляется Флеукс.
– Знаешь такого?
– Ну да. На днях только помогал мне в проекте со стажерами. Парнишка с энтузиазмом. Энергии – через край, – хмыкает. – Не знал, что он силен в рукопашной. Тощий какой-то.
– Все с ним нормально, – огрызается Хоппер, будто оскорбили его лично. – Жила на жиле. С ним другая проблема – тормозов нет.
Пауза.
– В каком смысле? – следует затем вопрос Флеукса.
– Во всех, – отвечает главный инструктор по физподготовке. – Ни тормозов, ни инстинкта самосохранения. Выкладывается в ноль, так что потом хоть выноси. Ребята на втором-третьем спарринге сыплются, а этот – десять, и хоть бы хны, скачет бодренький. А потом «батарейка» садится – и зовите медперсонал.
Не люблю Хоппера, но в данном случае согласна с ним целиком и полностью: тормозить Ник не умеет.
– Хм… Интересный персонаж. Ну так… вдруг выиграет? Нам грант дадут.
Хоппер молчит.
– К нему Маккален присматривался, – заговаривает вновь через несколько минут. – Спрашивал меня про него. Я Старику сразу сказал: бери, не пожалеешь. Только за Валентайном глаз да глаз по первости нужен. Во-первых, с субординацией проблемы – результат даст лучше других, зато свое мнение, где надо и не надо, выскажет. Во-вторых, загонять себя может, если не остановить вовремя.
– Ну так возраст. Поумнеет со временем.
– Я так и сказал. Вот и не хочу его на твои соревнования – покалечится, потом экзамены завалит, и загубим талантливому парню карьеру.
Надо же, не ожидала подобного от Хоппера. Мне становится даже стыдно за то, что думала о нем слишком плохо все эти годы.
Вздрагиваю, когда по раздевалке и коридору эхом разносится резкий смех Флеукса.
– Ты еще скупую мужскую слезу пусти. Давай мне Валентайна. Медика к нему приставим, пусть заряд «батарейки» проверяет, – все еще посмеивается.
Хоппер сдается.
– Загубишь мне парня, сам тебе ноги переломаю, – припечатывает напоследок.
– Брось, – отмахивается заведующий учебной частью. – А в женскую кого поставим?
– Николс бери. – На этот раз Хоппер называет имя без лишних раздумий. – Эмбер Николс.
