— Спасибо тебе. И за деньги. И за…
— Мне кажется, ты неплохой парень, Желтушник. Не потеряй визитную карточку!
— Договорились!
Нинсон поднял руку с открытой ладонью в прощальном жесте.
— Гэлхэф!
— Гэлхэф! До встречи!
Глава 85 Четвёртая Страница
Глава 85
Четвёртая Страница
Ингвар положил в рот бетель сразу же, как ушёл Бэр.
Он жевал табачный комок и смотрел то на костёр, то в небо. Последние звёзды пропали за куполом туч. Накрапывал холодный дождь самого первого весеннего месяца. Орешки ареки хрустели на зубах. Известь приятно жгла рот. Великан тупо стоял и жевал жвачку.
Захотелось пить, но Нинсон не стал утруждать себя поисками фляжки, вместо этого выпив тоник, оставленный Бэром.
Вскоре бетель начал действовать, и Нинсон сплюнул длинную тягучую струю красной слюны. Потом надел куртку Бентэйна, взял люмфайр, вооружился топором и пошёл искать Грязнульку. Он опасался, что Бэр и Гвиневра могут услышать крики, и не звал куклу. Просто бродил кругами, повторяя:
«Двадцать-двадцать-двадцать-двадцать-двадцать».
Но Грязнульки всё не было. Сейда тоже. Было пусто.
Даже янтарные глаза Уголька не светились. Желтели, как две неживые стекляшки.
Ингвар подумал, что надо бы забрать Уроборос, пока ещё помнит, где повесил лук. Зашёл за пригорок и отыскал кусты, в которых пряталась Целлия. На всякий случай осмотрел, не оставила ли она чего-нибудь. Но смог отыскать только осколки стекла. Наверное, то был раздавленный пузырёк с зельем Хорна, обострявшим чутьё на запахи.
Ингвар подумал, что не смотрел в боковых карманах плаща. Там должна была остаться ещё одна склянка, которой хвастала Целлия. С её-то помощью он отыщет Грязнульку. Это было важнее всего. Но сначала лук.
Уголёк захлопал крыльями над головой и приземлился на тот сук, куда Нинсон повесил оружие. Янтарные глаза призрака фамильяра смотрели не вниз, на Уроборос, а вверх. Ингвар проследил за взглядом ворона и обнаружил куклу.
Оказалось, что она сообразила отойти подальше. И даже догадалась выбрать место, к которому вернётся Великан. Она помнила, как он расправился с Красными Волками, помнила и его слова о том, что люди в лесу не смотрят вверх. Она забралась на дерево и теперь сидела на тонкой ветке, на высоте метров пяти.
В свете люмфайра белая кожа бёдер казалась розовой. Бордово-фиолетовые синяки, расплывшиеся на ягодицах, казались просто грязью, которую легко смыть. Пальцы с запёкшейся под ногтями кровью казались просто испачканными в земле. Но на самом деле девочка была чуть жива.
Ингвар слышал, что оргона в ней теплится ненамного больше, чем в дереве, к мокрой коре которого она прижималась из последних сил.
— Грязнулька, — тихо позвал Великан. — Это я.
Девочка сидела, плотно обхватив ствол ногами и руками, закостенев в локтях и коленях, вжав голову в воротник куртки Фэйлан. Сарафанчик был выпачкан в земле, а кожа на ногах покрыта налипшими иголками. Видимо, она извалялась в земле, прежде чем лезть на дерево. Может, для маскировки, может быть, чтобы сбить запах.
Умница, одним словом.
— А это я, — промяукала девочка, и мордочка её некрасиво сжалась, и она чуть было не заплакала, но поборола себя и только сказала: — Фирболг, я не могу слезть…
— Ты в порядке? — прошептал Великан.
Нинсон прекрасно видел, что она до полусмерти замёрзла и совершенно не в порядке. Он не мог толком объяснить, зачем задал этот дурацкий вопрос.
— Слезай.
— Фирболг, я не могу слезть… — повторила девочка.
— Клять. Тогда падай. Я подхвачу. Только тихо. Не крикни.
Она не крикнула. Безо всякого предупреждения разжала руки и оттолкнулась от дерева. Плечи и локти ещё как-то слушались, а бёдра и колени так затекли, что она никак не могла бы повернуться на ветке. Поэтому она просто плюхнулась назад, туда, где — иначе быть и не могло — её подхватят Фирболг и Уголёк. Призрак фамильяра успел ринуться, расплыться тонким чёрным облаком, но кукла легко пролетела через туман разъехавшегося клочьями морока. Великан сумел подхватить её, прежде чем оба повалились в намокшие иголки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Жива?
— Да.
«Разговор по сути вопроса, — прокомментировал Тайрэн. — Дай ей бетель».
Это было плохой идеей.
«Но это разгонит кровь».
Но это разгонит кровь. Тут он был совершенно прав.
Ингвар залез в карман и достал ещё один влажный комочек.
— Открой рот.
Девочка послушно приняла ярко-зелёный комок перечного зелья.
— Жуй давай. Будет щипать, но просто жуй. Слюну сплёвывай, когда будет много.
— Хорошо. — Кукла зачавкала бодрящей жвачкой. — Мы тут лежим?
— Да. Пока лежим тут.
Ингвар просто боялся подниматься, чтобы не смотреть, на самом ли деле он успел подхватить девочку. Потому что если успел, то что там с такой силой ударилось о корни и хрустнуло? Её нога? Её спина? Плечо лука? Какая-то часть его тела, которую он уже перестал чувствовать? Просто ветка? Дай-то Ишта, чтобы просто ветка.
Но это могла быть ветка, только если девочка хранила ветки под курткой.
— Ты под куртку ветки не засовывала?
— Не засовывала.
— Хорошо.
Не хорошо.
Люмфайр?
Нет, люмфайр цел, раз светит. Просто откатился недалеко.
Больше всего Нинсона пугала спина. Он ощупал ноги Грязнульки, стараясь не прикасаться к исходящим сукровицей ранам под коленями. На ощупь ноги не столь отличались от веток. Холодные, хрупкие. Нет. Ноги легли в эту сторону. Значит, спина.
— Пошевели ножкой.
Девочка замерла, а потом ответила:
— Не могу. Я ещё на ветке не могла.
— Наверное, затекла. Сейчас полежим минутку, и сможешь.
— Ага, — сказала девочка и закашлялась, подавившись красной слюной.
— Это бетель. От него много слюны, в самом деле. Сплёвывай.
— Мы уже полежали?
— А ты пошевелить ногами можешь?
— Нет.
— Тогда ещё нет.
«Отнеси её к костру. С ней всё в порядке. Пусть отлёживается в спальнике».
— А я знаешь, о чём всё думаю? О четвёртой странице письма.
— О какой? — не поняла Грязнулька.
— Да я сам только вот понял…
«А ведь правда! Там было пять листочков. Первый, второй, третий, пятый и шестой. Где четвёртый, спрашивается?»
— Может, ты просто ошибся, когда их подписывал?
«Нет, не думаю. Какая, на янь, ошибка в Мактубе?»
— Ну, ты-то всё-таки не Мактуб писал, да?
— Фирболг, ты говоришь сам с собой. — Грязнулька не знала, что делать, боясь дотрагиваться до Великана и боясь оставить его в таком состоянии.
«Она права. Ты же понимаешь, что слышимость у нас тут хорошая. Басить свои мысли вслух не обязательно. А четвёртая страница, да. Всё, забудь. Какое бы слово я тебе там ни оставил — «остерегайся» или, наоборот, «можешь» — мы уже этого никогда не узнаем».
— Грязнулька? Тьфу, то есть Дэйдра, это что, рюкзак?
Девочка попыталась ответить, но зашлась кашлем. Ингвар резко дёрнул её, переворачивая на бок. Изо рта вытекла красная струйка.
— Да. Там хворост.
Нинсон прощупал её спину. Вздыбленная рюкзаком куртка с хрустнувшими при падении ветками, спина, поясница, задница, ноги — всё было цело.
— Тьфу! — Нинсон в сердцах сплюнул густую бетелевую слюну.
Поднялся, сквозь ворот куртки ухватил лямку рюкзака и вздёрнул девочку на ноги.
— Стоять можешь?
Грязнулька кое-как держалась, но Нинсон не отпускал обмотанную ручку рюкзака, за которую таскал девочку. Отыскал укатившийся люмфайр, вделся в лук и за шкирку потащил куклу к костру.
Бэр Путешественник был абсолютно прав. Надо было лечь спать. И спать долго. Столько, сколько требовало изможденное тело. Потом сложить костёр, выпить тоник и идти в город. Но скоро рассветёт. Бэр не учитывал, что дойти Нинсону нужно сегодня же. Дело было не в плече. А в Бранде. А ещё он не рассчитывал на такой дождь. Проклятье, проклятье!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
«Сделай всё, что зависит…»
— Завали, клять!
