«Ты же понимаешь, что…»
— Заткнись, заткнись, заткнись. Клять. Заткнись!
«Молчу», — неожиданно смирно сказал Таро Тайрэн.
— Феху! — бросил Ингвар пробную руну.
Он понимал, что обменивается силой с фамильяром.
Феху была своего рода створкой ворот между мирами. Створкой на стороне мира живых. А другой створкой была Перт. Эти руны были основными в работе с потусторонними сущностями. Дальше много зависело от третьей руны. Но это было сложное колдовство, уже на грани с галдежом Гальдра.
Со стороны Сейда было бы проще пользоваться Одал, изначально обозначавшей границу мира духов. Но со стороны Сейда мало кто умел привлекать новые сущности без крайней на то необходимости.
Уголёк услышал зов и послушно поднялся. Принялся выбираться сквозь кольцо рук обнимавшей его девочки. Он не мог превратиться в дым, но упорно проталкивался на свободу, отпихивая сонную Грязнульку, которая только крепче вжималась, запуская пальцы в мокрую шерсть.
Призрак фамильяра полинял, из чернильно-чёрного колдовского зверя превратившись в ободранного пепельно-серого кота. Измученный взгляд Уголька убедил Нинсона не трогать его. Великан отмахнулся от руны, и Уголёк провалился обратно во влажное нутро спальника, пахнущее дыханием куклы.
Колесо Сейда не крутилось. Предлагало Нинсону только руну Алгс.
Это была женская руна. Женской крови, женских дней, женского колдовства, родов, беременности и всего такого, о чём Нинсон имел только весьма смутное представление. В замке барона Шелли, конечно, пользовались помощью кухонного Великана, когда речь шла о раненых слугах или для возни жриц с мертвецами. Но его никто не звал оказывать помощь такого рода.
Правда, эта руна могла ещё использоваться…
Но в распоряжении Ингвара Нинсона не было женских рун. Едва он задумывал это, левая половина лица начинала неметь. Он видел траектории броска для руны Соул. Невесомой, как солнечной свет. Прямой, как солнечные лучи. Однозначной, как боль. А Алгс была куда больше.
Алгс была про последний долг Целлии Циннци.
Великан собирался выплатить его сейчас же. А заодно уничтожить следы своего преступления. Хотя, формально, преступление совершила кукла. Ещё можно было рассказать службе поддержки свою историю.
О том, что на него напал Бентэйн.
О том, что он его убил, защищаясь.
О том, что он нашёл куклу. Судя по всему, принадлежавшую Бентэйну. И что он теперь должен с ней делать? Не бросать же её в лесу?
Вести в город, конечно. Вот он и вёл. Никаких других городов по дороге не было.
Из этого ещё не следовало, что он кукловод.
С другой стороны, понятно, что за убийство тиуна его по головке не погладят.
Достаточно рассказать, как всё было на самом деле.
Это может сработать, только если он сам придёт в службу поддержки. Но тогда придётся сдать им девочку.
«И представиться!» — рявкнул Таро Тайрэн.
— Настойчивость смягчает судьбу? — спросил Нинсон и отыскал колдовской горшочек.
Глава 87 Дымный Смолтолк
Глава 87
Дымный Смолтолк
Ингвар не знал, далеко ли расползутся красные муравьи.
Несколько раз примерился, чтобы бросить горшочек с расстояния, которое казалось безопасным. Надо будет метнуть фарфоровый снаряд в огонь и потом отойти. Несколько раз Великан становился то так, то так. Сомневался, откуда бросать.
В долгие часы безделья на борту корабля моряки тренировались метать ножи, а Великан тренировался пускать стрелы. С расстоянием на борту судна не поэкспериментируешь. Так что приходилось изощряться, стреляя то правой рукой, то левой, то с колена, то лёжа.
Но метать ножи он так и не научился. Правой рукой ещё иногда хотя бы играл в городки или в подкову. А левой и вовсе не умел бросать. Поэтому решил, что лучше выстрелит в горшок. Пожалев плечо, он взял лук Фэйлан. А Уроборос повесил на плечи. Не к добру было уже вторые сутки держать луки с натянутыми тетивами. Но весь Мактуб уже был не к добру, чего было мелочится.
Ингвар разбудил Грязнульку. Пока она утрамбовывала спальник в рюкзак, прислонил бревно к основанию так и не разгоревшегося погребального костра. Нет. Ненадёжно. Попадёт по нему стрелой, и всё опрокинется. Топором выбил комья земли и в получившуюся ямку воткнул бревно. Провернул несколько раз, чтобы дерево вошло в сырую землю. Ногой загнал вывороченные комья обратно и притоптал. Получилось что-то вроде мачты на корабле, отбывающем на респ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Кукла стояла рядом, и Нинсон попросил её подержать упёртое в землю бревно. Это было нетрудно, но он всё равно придерживал деревяшку сапогом.
— Последнее одолжение, Целлия.
Великан разомкнул пальцы мёртвой женщины и подпёр мачту закостеневшей рукой тиуна. Вот так. Теперь не съедет. Счистил с верхушки бревна осклизлую грязь и водрузил фарфоровый горшок. Несколько раз пнул бревно для проверки. Надёжно.
Хотя мачта была уже закреплена, девочка всё равно не отпускала бревно, которое ей было велено держать.
— Всё, отпускай. Что ж с тобой всё так не… самопроизвольно.
— Я больше не буду.
«Будет-будет. Намаемся мы с ней!»
— Подымим?
— Что? — Девочка не поняла.
— В Омеласе есть такая традиция. Когда кто-то умирает, то на берегу делают славный костёр. И люди тоже «дымят» вместе с костром. Да не смотри так, Дэйдра. Просто такое выражение. «Дымить» — это просто такое выражение. Разговоры ни о чём. Типа, как смолтолки. Только смолтолки — это с живыми.
— А дымить — это говорить с мёртвыми?
— Не с мёртвыми, а вслед мёртвым. Я не открыл её квенту. Или открыл, но не запомнил. Даже уже не знаю. Всё как будто фрагментами. То вот я здесь. Рублю дерево. Потом глаза закрываю. Открываю. Глядь, а я уже другое дерево рублю. Чудно, да?
— Рагментами? — не поняла кукла.
«Мозги слипаются. Ещё сутки не поспишь, всю оставшуюся жизнь так и проживёшь. Рагментами, клять! Именно, что рагментами!»
— Тогда откуда ты знаешь, Фирболг?
— Что знаю?
— Что Целлия Циннци из Омеласа, если не открывал её квенту?
— А я и не знаю, откуда она. Но на похоронах я всегда думаю, что умерший был из Омеласа. И что надо «дымить». Лить воду слов из пустого в порожнее. А потом… отдать пепел реке. Я сам раньше думал, что умру в Омеласе. Но я оттуда ушёл.
Грязнулька почти ничего не поняла и спросила:
— А ты много был на похоронах?
— Много.
— Я тоже.
Помолчали.
— Так ты можешь спросить чего-нибудь, Гря… Дэйдра?
— Кто такая Дека Небось?
— Не понял.
— Ну, Хольмудр Волчья Пасть сказал мне: «Если он Дайс, то ты Небось Дека?».
— А-а… Ну… Небось — это не имя, это он просто так сказал. Вроде, как «типа того». Просто слово, которое пихнул не к месту. А дека — это колода карт.
— А почему колода карт не «колода карт»?
— Потому что в колоде лежат игральные карты. А колдовские в деке. Так же как обычная игральная кость — это кость или кубик. А дайс — это гадательный инструмент.
— Понятно, — сказала девочка, но было видно, что она врёт.
— Я всё же хочу подымить. Но я ничего не знал об этой женщине. Можем посмотреть её номер ещё раз. Узнаем, когда ей выдали жетон. Кажется, там было пятнадцать. Значит, всего пять лет назад.
— Она была линант-новичок?
— Лей-те-нант. Нет, до этого она была не новичок. До этого она была сержант.
— Лей-те-нант, — старательно выговорила девочка, показывая, что учится.
— Спроси что-нибудь. Сама же ничего не рассказываешь…
«Давай, попеняй теперь кукле, что она не болтушка. Совсем пахтнулся?»
Нинсон сообразил, что Таро Тайрэн прав, и исправился:
— Мне бы хотелось тебе рассказать что-нибудь. Раз мы не можем подымить. Раз мы о ней ничего не знаем. То просто что-нибудь тебе расскажу. Спроси что-нибудь. Ну, как будто бы тебе интересно. Подыграй мне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Почему Целлия Циннци носила меч сбоку, а Волчья Пасть нет?
— Сзади почти никто не носит.
Кукла обрадовалась, что выбрала правильную тему, и теперь ей было достаточно только время от времени что-нибудь уточнять.
