Тефт снова фыркнул, соглашаясь.
– Камень, как ты сюда попал? – поинтересовался Каладин. – Как же вышло, что рогоед покинул свои горы и спустился в низины?
– Сынок, не стоит задавать такие вопросы, – заметил Тефт, погрозив пальцем. – Мы не обсуждаем прошлое.
– Мы ничего не обсуждаем, – парировал Каладин. – Вы двое даже имен друг друга не знали.
– Имена – это одно, – проворчал Тефт. – Прошлое – совсем другое. Я…
– Хорошо быть, – начал Камень. – Я говорить об этом.
Тефт что-то пробурчал себе под нос, но подался ближе, чтобы послушать рассказ Камня.
– Мой народ не иметь осколочных клинков, – начал рогоед своим низким, гулким голосом.
– Ничего необычного, – сказал Каладин. – Кроме Алеткара и Йа-Кеведа, мало какие королевства обладают клинками.
В войске многие этим гордились.
– Неправда быть, – возразил Камень. – Тайлена иметь пять клинков и три полных доспеха, все у королевской гвардии. Селай тоже иметь и доспехи, и клинки. Есть такие королевства – например, Гердаз, – где один клинок и один доспех, их передавать по наследству в королевской семье. Но мы, ункалаки, не иметь ни единого осколка. Многие из наших нуатома – это как светлоглазые у вас, только у них не светлые глаза…
– Как можно быть светлоглазым, если у тебя не светлые глаза? – нахмурившись, удивился Тефт.
– Можно иметь темные глаза, – пояснил Камень, словно говоря о совершенно очевидной вещи. – Мы не так выбирать своих вожаков. Все сложно. Не прерывай историю. – Он выдавил еще одну тростинку и бросил пустой стебель в кучу, что росла рядом. – Нуатома, они видеть, что у нас нет осколков, и это большой позор. Они очень сильно хотеть это оружие. Есть легенда, что нуатома, который первым получить клинок, стать королем, а королей у нас не быть уже много лет. Ни один пик не пойти войной на другой пик, если там быть человек с благословенным оружием.
– Так вы решили его купить? – спросил Каладин. Ни один обладатель осколочного вооружения не продал бы свое оружие: это реликвия, которую отняли у одного из Сияющих отступников после их предательства.
Камень рассмеялся:
– Ха! Купить? Нет, мы не быть такими глупыми. Но мой нуатома, он знать о вашем обычае, да? О том, который говорить, что если человек убить воина-осколочника, то клинок и доспехи забрать себе. И вот мой нуатома и его Дом, мы спуститься с гор великим караваном, чтобы найти и убить одного из ваших рыцарей.
Каладин чуть не расхохотался:
– Думаю, на поверку все оказалось не так легко.
– Мой нуатома не быть дурак, – оправдывался Камень. – Он знать, что это трудно, просто ваш обычай, он ведь дать нам надежду, понимаешь? Время от времени храбрый нуатома спускаться с гор, чтобы сразиться с владельцем осколочных клинка или доспехов. Когда-нибудь один из них победить, и мы получить свои осколки.
– Возможно. – Каладин бросил пустую тростинку в пропасть. – Если только кто-нибудь согласится сразиться не на жизнь, а на смерть.
– О, они всегда соглашаются, – со смехом отозвался Камень. – Нуатома приносить много богатств и обещать все отдать победителю. Ваши светлоглазые, они не могут пройти мимо такого теплого пруда! Убить ункалаки без осколочного клинка, это им кажется совсем нетрудно. Многие нуатома погибли. Но все правильно. Когда-нибудь мы победить.
– И у вас будет один набор осколочного вооружения, – сказал Каладин. – В Алеткаре их дюжины.
– Один – это начало. – Камень пожал плечами. – Но мой нуатома проиграл, так что я быть мостовик.
– Погоди, – вмешался Тефт. – Ты проделал весь этот путь со своим светлордом и, когда он проиграл, просто взял и пошел в мостовики?
– Нет, ты не понять, – сказал Камень. – Мой нуатома, он вызвать великого князя Садеаса. Всем известно, что тут, на Расколотых равнинах, много осколочников. Мой нуатома думать, легче сражаться с тем, у кого только доспех, а клинок добыть потом.
– И? – продолжал недоумевать Тефт.
– Когда мой нуатома проиграл, все мы стали принадлежать лорду Садеасу.
– Так ты раб? – спросил Каладин, невольно потянувшись к собственным клеймам на лбу.
– Нет, у нас такого нету. Я не быть рабом моего нуатомы. Я быть его семья.
– Семья?! – ахнул Тефт. – Келек! Так ты светлоглазый!
Камень опять рассмеялся – расхохотался от души. Каладин против собственной воли улыбнулся. С той поры, как он слышал такой смех, прошло очень много времени.
– Нет-нет. Я быть просто умартиа… его кузен, по-вашему.
– Ты же все равно был его родственником.
– На Пиках, – объяснил Камень, – родственники светлорда прислуживать ему.
– Да что это за уклад такой? – рассердился Тефт. – Прислуживать собственной родне? Клянусь бурей! Я бы лучше умер, да-да, я бы умер.
– Все не так плохо.
– Ты не знаешь мою родню, – возразил Тефт и вздрогнул.
Камень опять рассмеялся:
– Ты бы охотнее служил тому, кого не знать? Вроде этого Садеаса? Человеку, который тебе чужой? – Он покачал головой. – Низинники. Тут слишком много воздуха. От него у вас больные головы.
– Слишком много воздуха? – переспросил Каладин.
– Да, – подтвердил Камень.
– Как может быть слишком много воздуха? Он ведь повсюду.
– Это трудно объяснить. – Камень хорошо владел языком алети, но иногда забывал простейшие слова. Порой же строил фразы как надо. Чем быстрее рогоед говорил, тем больше слов пропускал. – У вас слишком много воздуха, – продолжал Камень. – Приходи на Пики. Сам поймешь.
– Возможно. – Каладин бросил взгляд на Тефта, который только плечами пожал. – Но ты кое в чем ошибаешься. Ты сказал, мы служим тому, кого не знаем. Вообще-то, я знаю светлорда Садеаса. Я его хорошо знаю.
Камень вскинул бровь.
– Он надменный, – начал перечислять Каладин, – мстительный, жадный и порочный до мозга костей.
Рогоед улыбнулся:
– Да, думаю, ты прав. Не лучший из светлоглазых.
– «Лучших» среди них нет. Они все одинаковые.
– Натерпелся от них, да?
Каладин пожал плечами – вопрос разбередил рану, которая еще не зажила.
– В любом случае твоему хозяину повезло.
– Повезло, что его убили?
– Повезло, что он не победил, – пояснил Каладин, – и не обнаружил, как его обманули. Они бы не позволили ему уйти, забрав доспех Садеаса.
– Чушь, – вмешался Тефт. – Обычай…
– Обычай – слепой свидетель обвинения. Это милая коробочка, в которую они упаковывают свою ложь. Из-за него мы и служим им.
Тефт стиснул зубы:
– Сынок, я прожил на этом свете побольше твоего. Я многое знаю. Если простолюдин убьет вражеского воина в осколочном доспехе, он станет светлоглазым. Так заведено.
Каладин позволил спору увянуть. Если иллюзии Тефта помогали ему отыскать свое место в этой военной неразберихе, не Каладину его разубеждать.
