— Сборщики дорожной пошлины, — нагловатая улыбочка рыжего стала еще
шире.
— Что-то я сомневаюсь, что господин барон нанял такого, как ты, -
ответил Жером, имея в виду, очевидно, феодала, которому официально
принадлежали эти земли.
— Господин барон далеко, а мы близко, — детина и двое его товарищей
встали поперек дороги. Быки послушно остановились, не дожидаясь даже
команды возницы. Еще трое разбойников — двое из них с луками — держались
сбоку и чуть поодаль; они, вероятно, уже заприметили мой меч и, несмотря
на численный перевес, предпочитали использовать преимущества
дальнобойного оружия. Луки с наложенными на них стрелами они пока что
держали полуопущенными, не натягивая тетивы — но сделать это могли в
любой миг. То, что мы с Эвьет одеты не по-крестьянски, они, конечно,
тоже уже заприметили.
— Что везете? — продолжал допрос рыжий, вразвалочку подходя к
телеге.
— Ничего не везем, — огрызнулся Жером. — Скарб домашний да шмотки
женины. Вам это всё в лесу всё одно без надобности.
— Прямо обидно слышать такое пренебрежение! — покачал головой
детина, пошевеливая дубиной. — Мы-де в лесу живем, травой питаемся,
корой подтираемся… Вот и благородный господин, небось, тоже нос
воротит? — обратился он уже ко мне, в то время как один из его
подельников, зайдя слева, уже по-хозяйски развязывал один из тюков,
легко преодолев вялое сопротивление Магды. — Вы бы, господин хороший,
мечик-то в сторонку отложили. А то, неровён час, кто поранится, — в
подтверждение его слов луки со стрелами приподнялись, поворачиваясь в
мою сторону.
Ну что ж — коли разбойники признали меня благородным господином, на
этом и сыграем. У меня возникла мысль, как можно решить проблему, не
оставляя ненужных свидетелей.
— Я буду говорить только с вашим главным! — надменно заявил я,
чувствуя, что верховодит здесь не этот рыжий клоун. — Кто атаман?
— Ну я атаман, — откликнулся разбойник, стоявший с коротким и
широким мечом на поясе между двумя лучниками. Он был старше остальных -
пожалуй, того же возраста, что и Жером, ростом ниже обоих стрелков, но
коренастый и жилистый. Левый глаз закрывала повязка из простой серой
ткани; клочковатая борода с проседью воинственно топорщилась.
— У меня к тебе предложение, — сказал я. — Чтоб не было лишнего
кровопролития, давай отойдем с тобой подальше в лесок да потолкуем один
на один, как мужчины. Если ты жив останешься, забираешь всю добычу. Ну а
уж если моя возьмет — твои ребята разворачиваются и уходят, а мы без
всякого ущерба едем дальше. Ну что, согласен?
Если бы он согласился, у него, разумеется, не было бы ни шанса, но
откуда ж ему об этом знать…
— Тю! — протянул, однако, атаман, приподнимая незакрытую повязкой
бровь. — Нешто я совсем башкой ударенный? С чего вдруг мне с тобой один
на один биться, коли у тебя больше никого, а нас шестеро?
Что ж — как сказали бы мои товарищи по воровскому детству,
примененный мной приемчик и впрямь был дешевой разводкой. Хотя иногда
такое все-таки срабатывает.
— Что, боишься? — попытался я все же спровоцировать его перед лицом
его подчиненных.
— Ты, господин хороший, свои рыцарские штучки брось, — презрительно
сплюнул одноглазый. — Как говаривал наш капитан, бойцы бывают двух видов
— умные и мертвые. А я, как видишь, живой.
— Пьетро! — воскликнул вдруг наш возница, поворачиваясь к атаману.
— Никак, ты? А я думаю, чего мне твой голос знакомый?
— Жером! — удивленно отозвался одноглазый и зашагал к телеге,
разводя руки в обнимающем жесте. — Отставить, ребята, это ж мой старый
армейский кореш! А я тебя без бороды и не признал!
— А я тебя! Глаза-то уж к старости не те, что раньше, а ты стоишь
там себе в тенечке, да еще повязка эта… Кто тебе глаз-то?
— Ой, да это… — атаман досадливо поморщился — ему явно хотелось
соврать что-нибудь героическое, но в присутствии подчиненных, знавших,
как было дело, он не решился. — Это, вишь ты, такая глупость вышла…
дрова в костер подкладывал, ну искра прямо и стрельнула… Двенадцать
лет на войне и хоть бы что, а тут вот…
— Да, не повезло тебе, — кивнул Жером, слезая на землю. Старые
приятели обнялись, хлопая друг друга по спинам. Дальше пошел обычный в
таких случаях обмен репликами в стиле "А помнишь… А ты-то… А
сам-то…" Для меня солдатское прошлое Жерома оказалось неожиданностью -
уж больно штатский у него был вид. Прочие присутствующие вынуждены были
довольствоваться ролью свидетелей встречи боевых товарищей, и, похоже,
роль эта всех тяготила. Разбойники переминались с ноги на ногу, бросая
тоскливые взгляды на телегу и явно чувствуя себя в дурацком положении
из-за, похоже, уплывшей от них добычи. Магда, уже снова завязавшая свои
тюки, злобно зыркала из-под платка на них в ответ (за все время нашего
знакомства она все еще не сказала ни слова). Мы с Эвьет обменялись
короткими взглядами и без слов поняли друг друга: расслабляться рано.
Во-первых, нас-то двоих не связывали с Пьетро никакие сентиментальные
воспоминания. А во-вторых, кто сказал, что пятеро бандитов не могут
пойти против своего главаря, если тому вздумалось оставить их без
"законного" приза?
— А и разжирел ты, брат, на домашних харчах, — усмехался Пьетро,
хлопая Жерома по затянутому кушаком тугому животу.
— Да какое там, — отмахивался тот, — в деревне нонче разве харчи…
В город вот перебираюсь, оттого бороду и обрил. А это компаньон мой с
племянницей, — вспомнил он, наконец, про нас.
— Богатый компаньон-то? — как бы между прочим, похохатывая,
осведомился Пьетро. Я напрягся.
— И, какое там богатство! — махнул рукой Жером, посмеиваясь в
ответ. — Меч один да гонор. Зато в городе все знает, к нужным людям
вхож, не нам, сиволапым, чета… А ты, стало быть, тут промышляешь?
— Есть маленько, — лыбился Пьетро. — Ну, как мы тогда разошлись, я
много где был, пока тут не осел… Тут прежде хорошо было, покойно.
Старому барону-то все было до задницы, он и из замка-то своего, поди, не
вылезал, не то что там облавы какие делать. А как он помер, замок и
вовсе пустой стоял, а управляющему тем паче нас тревожить резону нет. Мы
ж ему, почитай, как родные. Спросят: "Отчего недостача?" "А разбойники
на сборщиков подати напали!" А так ли, нет — поди разберись… А теперь
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
