Осло, Нарвик, Тронхейм, Берген. Сопротивление норвежцев носило эпизодический характер[1329].
Германская агрессия в Скандинавии произвела в Париже переполох. Утром 9 апреля после получения первых известий о событиях в Дании и Норвегии Рейно созвал заседание Военного комитета под председательством президента. Гитлер сделал свой ход, и на него нужно было ответить, однако французское военно-политическое руководство оказалось в растерянности. Представив все возможные варианты действий, политики и генералы вступили в острую дискуссию. Рейно, опиравшийся на мнение Виллелюма, который стал его близким советником, подчеркивал стратегическую важность скандинавского ТВД и требовал немедленной подготовки десантной операции в Норвегии. Гамелен и Дарлан при поддержке Даладье выступали сторонниками проведения операций на западном фронте. Они предлагали ввести войска в Бельгию и заняться постановкой плавучих мин на Рейне. Рейно заметил, что в ситуации превосходства немцев в живой силе и по числу самолетов подобные действия чреваты серьезным риском, однако военные отстаивали свою позицию. Члены комитета решили обратиться с соответствующим запросом к бельгийскому правительству[1330].
Вечером того же дня Рейно отправился в Лондон для участия в заседании Верховного военного совета союзников, где было принято решение о проведении десантной операции. Союзный экспедиционный корпус, насчитывавший три дивизии (две британские и одну французскую) и почти вдвое уступавший тому, чем в Скандинавии располагала Германия[1331], высадился 14 апреля на побережье Норвегии. После неудачных действий в южной и центральной частях страны, франко-британцы, получив подкрепления, осадили Нарвик. Лишь 28 мая им удалось взять город, однако уже 8 июня в связи с начавшимся наступлением Вермахта на западном фронте все союзные силы были из Скандинавии эвакуированы[1332].
Французские танки H-39 под Нарвиком после десанта, апрель 1940 г.
Источник: Wikimedia Commons.
10 апреля Рейно вернулся в Париж и возобновил полемику с Гамеленом. Генерал по-прежнему утверждал, что решающие события войны развернутся на западном фронте и противился любому отвлечению французских войск на периферийные ТВД. В разговоре с Рейно он подчеркивал, что ответственность за экспедицию в Норвегию несут британцы, которые, следуя этой логике, и должны были обеспечить для нее основные средства [1333]. По имевшейся у главнокомандующего информации, Вермахт готовил большую операцию против Нидерландов и Бельгии, и германское нападение на скандинавские страны могло быть отвлекающим маневром[1334].
Споры выливались в острый конфликт. «Мы кидаемся из одной крайности в другую. После Даладье, который вообще не мог принять решения, мы получили Рейно, который принимает новое каждые пять минут», – сетовал раздраженный Гамелен, за глаза не стеснявшийся называть своего оппонента «паяцем»[1335]. Глава кабинета не имел юридической возможности оспорить шаги, предпринимаемые главнокомандующим, который по закону от июля 1938 г. сохранял за собой последнее слово при обсуждении военных вопросов, однако резко протестовал против курса, реализуемого Гамеленом при поддержке Даладье.
Рейно считал крайне рискованной стратегию выжидания и подталкивания Германии к «внезапному нападению». Он подчеркивал опасность любых маневров на границе, в том числе упреждающее развертывание войск на территории Бельгии. «Допущенные ими принципиальные ошибки, промедление в реализации планов перед лицом ошеломляющей быстроты германских действий сорвали операцию в Норвегии. Министр национальной обороны полностью солидаризовался с Гамеленом. За годы между ними возникло впечатляющее единство взглядов, основанное на приверженности общим подходам к военному строительству, осуществляя которые они, сами того не видя и вопреки моим многочисленным предупреждениям, вели нас к катастрофе», – вспоминал Рейно в мемуарах[1336].
Желая разом избавиться от всех проблем, председатель правительства начал готовить смещение главнокомандующего, чтобы затем разобраться и с военным министром. Гамелен почувствовал, что под угрозой оказалась не только его должность, но и карьера: глава кабинета, очевидно, собирался сделать его ответственным за все провалы в деле строительства национальной обороны и выдвинуть на первые роли давних конкурентов генерала – Вейгана и Жоржа. Общая опасность заставила Гамелена забыть о тех претензиях, которые он еще недавно высказывал в адрес Даладье. Генерал и министр договорились оказать решительное сопротивление Рейно. Его первая атака на заседании Военного кабинета 12 апреля была отбита. Даладье заверил Гамелена, что уйдет в отставку только вместе с ним, но посоветовал «не провоцировать правительственный кризис попыткой защитить затронутое самолюбие»[1337]. Главнокомандующий, вероятно, не собирался никуда уходить, но дал Даладье аналогичное обещание. Вопросы ведения войны отходили на второй план на фоне разгоравшейся политической баталии в лучших традициях Третьей республики.
В борьбе против Рейно генерал проявил себя мастером закулисных маневров. Всегда поддерживавший близкие отношения с политиками, за годы он обзавелся целой сетью контактов во властных кругах на всех уровнях. По своему размаху она была вполне сравнима с теми ресурсами, которые мог мобилизовать сам председатель Совета министров. Гамелен связался со своим давним другом М. Сарро – авторитетным сенатором и владельцем крупнейшей газеты «Депеш де Тулуз», контроль над которой давал ему рычаги влияния на парламентариев из южных департаментов страны. Сарро пообещал генералу не только поддержать его, но и связаться со своим братом Альбером, в прошлом неоднократно занимавшим министерские посты. Лояльность Гамелену выразил Фабри, в то время член Сената, пользовавшийся репутацией одного из главных специалистов по военным сюжетам [1338]. Глава кабинета попал в трудное положение. Во второй половине апреля кампания в Скандинавии, в пользу которой он активно выступал, явно буксовала, и в парламенте активизировались его критики. Норвегия для Рейно грозила стать тем же, чем для Даладье оказалась Финляндия, что заставляло его действовать все более агрессивно.
Решающее наступление было запланировано на 9 мая. В этот день в особняке на Кэ д’Орсэ, который он занимал в качестве главы МИД, Рейно созвал заседание правительства в расширенном составе, включая заместителей министров. На повестке дня стоял вопрос об отставке Гамелена. Председатель Совета министров представил коллегам развернутое досье, в котором содержались факты, якобы подтверждавшие некомпетентность верховного главнокомандования, в том числе возлагавшие на него ответственность за неудачи норвежской экспедиции. Даладье выступил против Рейно и отметил, что генерал не мог отвечать за провалы в Скандинавии, так как вся операция проходила под руководством Лондона. Главу правительства поддержал только Ламурё. Остальные участники заседания воздержались. Рейно угрожал отставкой, но дело тогда ограничилось закулисным шантажом: никакого публичного заявления на этот счет не появилось[1339]. Расчет на то, что на расширенном заседании кабинета в отсутствие Гамелена Даладье не удастся сманеврировать, а позиция Рейно получит поддержку большего числа министров, не удался.
Даладье мог считать себя победителем, однако Франция окончательно сорвалась в глубокий кризис военно-политического взаимодействия. Де Монзи, присутствовавший на заседании в особняке МИД, констатировал, что с моральной точки зрения после 9 мая у французской армии не осталось главнокомандующего [1340]. Но авторитет политической власти
