– А то что? – уточняет с мрачной решимостью и вызовом одновременно. – Бить будешь?
– Зачем бить? – Ник пожимает плечами. – Сам тут загнешься без нашей помощи.
– Эге. Шутник.
– Прекратите, – вмешиваюсь. – Дэвин, нам действительно нужна твоя помощь, а тебе – наша. Это взаимовыгодное сотрудничество.
Тот с выражением вселенской грусти на лице возводит глаза к каменному своду над головой.
– Ну вот, дама моего сердца опять выбрала другого, – заявляет трагически, затем выпрямляется и заканчивает уже своим обычным тоном: – Причем опять одного и того же. Чувак, что ж ты свою женщину в такую клоаку притащил? Детей бы рожала, а не слайтексом вкидывалась.
Ник скрипит зубами.
– Может, я и погорячился, обещая, что не стану тебя бить.
– А что? – Глаза сидящего напротив расширяются в притворном ужасе. – Тема ваших отношений под запретом?
– Ты сам сказал, что у него ломка, – напоминаю Нику, всерьез опасаясь за целостность остальных зубов Дэвина. На самом деле мне самой очень хочется поправить ему вывеску за последние слова. Сдерживаюсь.
– Помню, – сухо отзывается Ник, все еще испепеляя сидящего напротив взглядом. – Так что? – уточняет требовательно. – Будем зубы скалить или переходим к делу? Если первое, то мы уходим.
Прикусываю изнутри щеку. С одной стороны, напарник прав: таким, как Дэвин, палец в рот не клади, почувствует себя хозяином положения – пиши пропало, ничего не добьешься. С другой – если Ник сейчас уйдет, я вернусь сюда сама, завтра же. Дэвин – единственная ниточка, связывающая нас с наркоторговцами.
А тот выжидает театральную паузу, доедает краюшку хлеба, отряхивает пальцы и хитро поглядывает на нас, то на одного, то на другого.
– Путь отхода есть? – спрашивает резко изменившимся тоном – деловым, серьезным.
– Есть, – так же коротко отвечает Ник.
– Другое дело. – Дэвин позволяет себе усмешку. – Чего хотите? Спрашивайте – отвечу.
* * *
– …Так что нечего вам там делать, – заканчивает Дэвин рассказывать о другой, потайной шахте, запасной вход в которую спрятан у реки.
Глаза предательски слипаются. Кажется, прошла уже большая половина ночи – точнее без часов не скажешь. Пару раз даже бросаю взгляд на плечо сидящего неподалеку Ника – чертовски хочется положить туда голову и прикрыть глаза.
Нельзя. Дэвин рассказывает об очень важных вещах. О том, ради чего я провела эти проклятые два года на Пандоре.
Да и чересчур липнуть к Нику тоже не следует.
– Четыре десятка человек одновременно, правильно? – подытоживает напарник.
– Угу. – Дэвин интенсивно кивает; сидит, опираясь на отставленную назад руку, закинув ногу на ногу и болтая ею в воздухе. Он вообще постоянно двигается: то болтает ногой, то чешет нос, то трет лицо, меняет позу. Вчера я сдуру подумала, что это последствия болезни и истощения. – И все крепкие ребята с пушками. Плюс такие, как я, залетные. Эти, может, и не пристрелят сразу, но тревогу поднимут мигом. Так что дело ваше – труба. Если есть путь отхода, валим, пока живы.
Обмениваемся с Ником серьезными взглядами. Изначально наш план состоял в том, чтобы попасть внутрь, сперва обезвредив тех, кто шастает по территории Птицефермы, и завладев их оружием. Но теперь в этом действительно нет никакого смысла. Если Дэвин не врет и там на самом деле не меньше полусотни человек, каждый из которых не расстается с личным оружием, к тому же явно имеющий запасное на складе, то что мы сделаем, пробравшись туда с парочкой стволов? Поздороваемся? Это даже не смешно.
– Ты дашь показания? – серьезно спрашивает Ник.
– Официально – не дождетесь.
Снова переглядываемся. Свидетель, участник действий с той стороны, нам бы очень пригодился – это ускорило бы дело и дало дополнительный толчок для начала масштабной операции. Мы, конечно, передадим своим то, что узнали с его слов, возможно, нас допросят с «сывороткой правды», чтобы исключить подлог или искажение фактов, но все равно найдется умник, который выкрикнет: «Но они же сами ничего не видели!» И дело Пандоры снова погрязнет в бюрократическом хламе, а местные преступники продолжат травить мир «синим туманом».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ник молчит, поэтому беру на себя последнюю попытку договориться полюбовно.
– Дэвин, ты нам нужен. Тебе предложат сделку: вознаграждение, оправдание в прежних правонарушениях…
– Уютную камеру, – язвительно продолжает он мне в тон. – Детка, я не заключаю дел с копами. Даже если коп – это ты.
Получаю воздушный поцелуй и лишь поджимаю губы, не спорю. В конце концов, полиция сможет допросить Дэвина с «сывороткой» и без его согласия.
– Ладно, проехали, – вмешивается Ник. Готова поспорить, он пришел к тем же умозаключениям, что и я. – Но ты еще не отработал свой билет отсюда. Что еще тебе известно?
Дэвин вновь закашливается, затем морщится, потирает, очевидно, больной бок.
– Все-то им мало, – бормочет недовольно, снова меняет позу, на этот раз вытягивая вперед и скрещивая ноги. – Чего тебе еще? Я сам не особо в курсе местных дел, так, работал на доставках.
– Подробнее, – настаивает напарник.
Дэвин задумчиво чешет в затылке, затем переводит взгляд на меня.
– А больше пожрать ничего нет?
Качаю головой, разводя руками.
– Ясно, – вздыхает. – Знаю я только, что шахта с синерилом старая, еще времен первопроходцев. Электроника, ясное дело, полетела. Что-то они там восстановили. Думали-гадали, как добывать свое сокровище. Синерил-то хрупкий до одури: чтобы не напортачить, нужно каждый камешек выстукивать вручную. А потом свезло: нашли какой-то богом забытый ангар, а там какие-то уроды шестилапые – роботы. Пыльные, некоторые проржавевшие насквозь, а парочка – ничего, живые. Батареи зарядили, проверили, вроде даже каких-то программеров дергали, что-то там перезаписывали. Наконец запустили – и бизнес потек. Даже не пришлось сюда особо много работников сгонять. Автоматизация, чтоб ее, – крякает, подтягивает колени к груди. – Я вот давно понял, что люди редко богатеют за заслуги, – сообщает доверительно, при этом косится в сторону Ника, явно намекая на финансы его семьи, – а чаще – оп! – повезло. Вот и этим повезло. Бизнес отладили, производство запустили…
– Когда? – перебиваю.
Дэвин дергает плечом.
– Лет десять уже. Сначала потихоньку. Потом развились. Вот работников со стороны стали нанимать. Таких олухов, как я: отработал – и в топку. А мы так не договаривались.
Десять лет. Тогда же Филин стал Главой Птицефермы. Совпадение? Не думаю.
– К делу, – напоминает Ник.
– Да чего – к делу, – огрызается Дэвин. – Сам только слухи знаю. Власти местные у них кормятся, все, естественно, знают.
– А Альянс? Власти Альянса в курсе? – спрашивает Ник.
– По-любому. Там такие суммы крутятся… – Дэвин закатывает глаза, изображая уровень несметных богатств, который новое поколение «синего тумана» обеспечило производителям.
– Альянс? – пораженно переспрашиваю в свою очередь.
Каждый раз, когда мне кажется, что моих разрозненных воспоминаний и заново полученной информации хватает для представления более или менее полноценной картины происходящего, как на меня снова и снова обрушиваются новые сведения, переворачивающие эту картину с ног на голову.
Дэвин, неверно истолковавший мое удивление, начинает бессовестно ржать.
– Детка, ты что, действительно полная зомбячка? И про Альянс не помнишь?
Совершенно невыносимый тип.
– Еще раз назовешь меня зомбячкой, сломаю тебе нос, – предупреждаю серьезно.
Тот же взмахивает руками в притворном ужасе, изображая, что сдается, а затем закрывает рот на невидимую «молнию».
Клоун. Мне не до шуток.
Что такое Альянс, помню даже я. Общие сведения об истории и устройстве мира из моей головы никуда не делись. Альянс – организация, созданная лет пятнадцать назад в целях поддержания и укрепления международного мира и безопасности. В нее входят Альфа Крит, Новый Рим, Лондор и еще десяток не очень крупных, но держащихся своих более могущественных «друзей» государств.
