Список евреев – участников того восстания пестрит краткими сообщениями: «участвовал в битвах… изранен саблями… особо отличился… взят в плен… повешен… расстрелян… пронзен пулей… погиб под Лодзью…» «Мы видели евреев в рядах борцов‚ – вспоминал один из повстанцев‚ – мы видели их в организациях на постах руководителей‚ энергичных и активных‚ и даже некоторые паны не оказались такими щедрыми‚ как евреи». После подавления восстания‚ евреев – наравне с польскими повстанцами – сажали в тюрьмы‚ сдавали в солдаты‚ наказывали плетьми‚ ссылали в Сибирь на поселение и на каторгу. Польский еврей рассказывал: «Группу мятежников, среди которых находился мой дед, отправили в Восточную Сибирь. Путь из Москвы в Баргузин они проделали пешком… Условия сибирской ссылки для евреев были особенно жестокими, на то существовали специальные инструкции».
Польское восстание затронуло лишь немногочисленную еврейскую интеллигенцию; остальное еврейское население не участвовало в восстании‚ а в Литве и Белоруссии ему не сочувствовало. Опять‚ в который уж раз‚ евреи оказались между двух огней‚ и сложно было решить‚ кого поддерживать‚ а кого остерегаться. «И поляки‚ и русские‚ – отметил повстанец‚ – желают иметь евреев в своем лагере‚ обе стороны требуют жертв и денег». Порой евреям не доверяли обе стороны‚ их нейтралитет рассматривали как измену. «Я как-то спросил еврея-ремесленника в Вильно‚ – сообщал путешественник‚ – чью сторону держали евреи во время бывшего восстания: русских или поляков? На это последовал умный ответ: «Для нас‚ евреев‚ Россия – это отец‚ а Польша – мать. Когда отец с матерью ссорятся‚ детям нет надобности вмешиваться в эту ссору»…»
Польское восстание подтолкнуло правительство к усиленной русификации Западного края‚ и это‚ конечно же‚ отразилось на евреях. В 1870 году Александр II путешествовал по Царству Польскому и к своему удивлению обнаружил массу евреев в долгополых костюмах‚ с длинными пейсами. Разгневавшись‚ царь приказал – для «слияния евреев с коренным населением» – «соблюдать во всей полноте» прежние‚ неотмененные законы о запрещении еврейской одежды. Местные власти начали искоренять «безобразные костюмы и пейсы хасидов»‚ а некий полицейский чин в Царстве Польском даже издал грозный приказ: «Весьма нужное!.. Немедленно объявить Гутману Рапопорту и Мордку Гольдраду‚ чтобы они изменили одежду свою на русскую или на немецкую по собственному их выбору‚ и чтобы обрезали пейсы по верхнюю часть уха – во избежание взыскания… Бороды разрешается носить обыкновенной круглой формы‚ какие носят лица других исповеданий‚ но отнюдь не остроконечные‚ завитые или к низу раздвоенные…»
Наступление на бороды‚ пейсы и костюмы снова ни к чему не привело‚ но вопрос о «еврейской обособленности» поступил на рассмотрение Государственного Совета. В то время объявился в Вильно крещеный еврей из Минска Яков Брафман, печатал статьи в русской газете о реформе еврейского быта. В этих статьях он цитировал и разъяснял документы еврейских общин‚ которые‚ как уверял‚ раскрывали «тайны еврейского кагала» и доказывали‚ что евреи – это «государство в государстве», а законы страны для них не обязательны. Статьи Брафмана произвели впечатление на местные власти; его назначили цензором еврейских книг в Вильно и поручили собирать кагальные акты «для издания их с переводом на русский язык для правительственных соображений».
Писатель Л. Леванда отметил тогда: «Известный вам архипройдоха Яков Александрович (Брафман)‚ воспользовавшись теперешним настроением русского общества нашего края‚ приехал в Вильно‚ чтобы принести и свою лепту на алтарь‚ на котором хотелось бы многим изжарить и съесть его бывших единоверцев… Если бы вы видели‚ какого ученого и мыслителя он корчит из себя благодаря чужим статьям‚ которые он выдает за свои!.. Заносчивость его возрастает с каждым днем; суждения его… о мыслителях‚ которых он‚ впрочем‚ не читал и даже не видал‚ достойны – оплеух».
В 1869 году Брафман издал за казенный счет «Книгу кагала. Материалы для изучения еврейского быта»‚ где собрал сотни постановлений из книги записей минской общины конца восемнадцатого – начала девятнадцатого века. Брафман плохо знал русский язык‚ и документы переводили ученики раввинского училища‚ «едва вышедшие из детства». Их переводы грешили многими ошибками‚ вплоть до полного искажения подлинного смысла‚ а разъяснения и комментарии Брафмана часто противоречили содержанию документов‚ потому что он не знал основ еврейского права и особенностей того времени‚ к которому эти документы относились.
Критики называли «Книгу Кагала» «сочинением, не имеющим прецедентов», с огромным количеством ошибок, «чудовищных и диких», где преобладает «невежество, недобросовестность, ложь, противоречия и просто плутни», а составитель «то прибавляет, то выбрасывает три-четыре слова против подлинника». Это не помешало Брафману утверждать‚ что упраздненный кагал на самом деле властвовал в общинах‚ собирал в свою пользу налоги‚ поддерживал еврейскую обособленность‚ вызывал вражду к христианам и правительству. Вывод его был таков: следует распустить еврейскую общину, закрыть ее религиозные и благотворительные учреждения‚ иначе «всемирный кагал» и дальше будет эксплоатировать население страны и, в конце концов, завоюет всю Россию.
Раввины доказывали‚ что «Книга кагала» изобилует ошибками‚ добавлениями, умышленными искажениями, но вскоре ее вторично издали за счет правительства‚ исправив грубые ошибки перевода‚ и рассылали по учреждениям страны‚ чтобы чиновники подготовились к надвигавшейся «опасности». «Книга кагала» стала самым, быть может, популярным антисемитским источником того времени; газеты ее цитировали‚ власти ссылались на нее‚ как на неоспоримый авторитет; кагал – «могущественная и неуловимая организация» – стал символом еврейских «злоумышлений» против христианского мира. Даже члены Государственного Совета ознакомились с книгой Брафмана и учредили новую комиссию‚ поручив изыскать пути «к возможному ослаблению общественной связи евреев‚ их замкнутости и фанатизма».
Эта комиссия существовала девять лет‚ и к концу ее работы два члена комиссии – во имя «нравственности и справедливости» – потребовали уравнять евреев в гражданских правах и отменить черту оседлости. Миллионы евреев‚ заявили они‚ лишены права свободы труда‚ передвижения и приобретения земли‚ то есть тех прав‚ которые суд отнимает лишь у преступников. Растет недовольство евреев, их «противогосударственные» настроения‚ а «еврейская молодежь начинает принимать участие в дотоле чуждых ей революционных стремлениях».
Но время кардинальных реформ уже прошло. Власти решили в который раз‚ что до полного «слияния» евреев с коренным населением следует сохранить существовавшие ограничения‚ в том числе черту оседлости‚ – и всё осталось по-прежнему.
4
В 1856 году указ Александра II установил: «Рекрутов с евреев взимать наравне с другими состояниями на одинаковых с ними основаниях». Перестали брать еврейских детей в кантонисты‚ не забирали в армию штрафных рекрутов за недоимки общины‚ запретили сдавать в солдаты «пойманных беспаспортных единоверцев» и отпустили по домам ответственных за призыв‚ которых при Николае I ссылали в арестантские роты за невыполнение нормы.
По официальным данным, почти 400 000 малолетних кантонистов разных национальностей были возвращены «в первобытное состояние», другими словами, отправлены к родителям. Еврейских детей‚ сохранивших свою веру‚ разбирали по домам их родители‚ но обращенных в православие не разрешили возвращать в их семьи; специальный циркуляр указал следующее: «Лица еврейского закона не могут ходатайствовать о возвращении им сыновей или родственников кантонистов, принявших православную веру». Этих детей переводили в военные училища, возникшие в разных городах взамен рот и батальонов кантонистов.
Отпадение от православия бывшего католика или лютеранина, мусульманина или еврея считалось по закону тяжким преступлением и могло быть наказуемо вплоть до каторжных работ. Но нередко случалось‚ что перешедший в православие солдат после многих лет службы публично заявлял о возвращении к своей вере. За это сажали на гауптвахту или отправляли в тюрьму‚ упорствующих наказывали заточением в монастырь «для увещевания и вразумления, пока не раскаются». В 1856 году трое кантонистов-евреев подали жалобу Александру II, указывая на насильственное обращение в православие. Генерал-губернатор хотел отправить их в монастырь, но царь распорядился иначе: «Лучше в Восточную Сибирь». А военное начальство уже докладывало из разных мест о «совратившихся в иудейство»: 5 евреев-кантонистов решили вернуться к прежней вере; 40 кантонистов из евреев не желают исполнять обряды христианской религии; 50 крещеных евреев «отказываются ходить по субботам на работу и называют себя евреями»; 103 человека «в аракчеевских казармах молятся по еврейскому закону». (Поляки-католики тоже заявляли о своем выходе их православия.)
