Анна не успела сосредоточиться и выбрать цель, как перед ней возник враг. От него несло металлом и порохом. На границе человеческого и волчьего сознания мелькнула мысль, что это и есть техник, который резко бросился на неё.
На миг Анне почудилось, что за её спиной стоял Альфред. Почувствовала тепло его тела и твёрдую сильную ладонь, сомкнувшуюся на её предплечье и направившую руку ребром точно в грудь ордынца. Казалось, Анне нужен был этот толчок, пробудивший воспоминания о приёмах самообороны, которым обучал её Альфред. Нога сама собой пошла вперёд подножкой, и ордынец упал. Анна услышала, как хрустнули рёбра врага, но думать было некогда: на неё наступала пиромантка, ткавшая огненный шар.
Поднырнув под пламя, Анна резко схватила пиромантку за ногу, опрокидывая, но та, падая, успела оттолкнуться другой ногой и врезать Анне по подбородку сапогом. Отшатнувшись и едва не упав, Анна сплюнула кровь и осколок зуба. Приготовилась к атаке и вдруг заметила, что пиромантка не двигалась: приземлилась на камни.
Стучавшая в висках кровь насыщалась ликантропией и адреналином, заглушавшими боль. Анна стёрла с подбородка кровь, обгляделась в поисках врагов и тут услышала это… Детский плач. Надрывный и жалобный до такой степени, что заныла душа. Анна, чувствуя ползущий по спине холод, инстинктивно обернулась, ища ребёнка. В сознании пролетели мгновения из детства дочки: первые колики, резавшиеся зубки, разбитые на велосипеде колени (как можно было упасть с трёхколёсного!), дурацкий гайморит-не-гайморит, которым все пугали…
Путаясь в мыслях, Анна бросилась было в сторону, откуда раздавался плач, но в следующий миг остановилась. Снова знание мифов тундры обернулось против неё. Она отлично поняла, кто бежал по долине, вызванный из Нижнего мира. И как она сразу не догадалась?
Гигантский восьминогий костяной белый медведь-людоед Кочатко. Только он мог издавать плач морозными ночами, приманивая жертв. Не шелохнувшись, Анна смотрела, как гигант приближался огромными прыжками, мотал жуткой костяной головой, а в его гладкой шкуре отражалось солнце. Кочатко прыгнул на бросившихся врассыпную ордынцев, затоптал нескольких вампиров и колдуна. Аэромант успел спастись и вместе с ведьмой метнул в медведя поток энергии воды и воздуха.
Поднявшийся на задние лапы Кочатко взревел и мощным ударом когтей пропорол брюхо пролетевшему слишком низко дракону. Груда отвратительно пахнувших кишок, дымясь, полетела на землю, а дракон с пронзительным рыком рухнул, забившись в агонии. Кожистые крылья подрагивали, а четыре лапы бешено дергались. Маленькая наездница соскользнула с туши, перекатилась и подбежала к морде дракона. И тут же развернулась к Анне. В руках драконьей наездницы блеснула сталь хладного ритуального кинжала. Гибкая и быстрая, словно змея, она бросилась к Анне, занеся нож.
Рука Анны сама собой метнулась вперёд. Она перехватила запястье драконьей наездницы и вывернула его. Та сдавленно вскрикнула, нож упал. Наездница качнулась назад, шлем слетел, её белая коса упала на спину, а фиолетовые глаза смотрели с яростью. Анна выбросила руку, целя в незащищённую просмоленным кожаным доспехом шею наездницы, и одним ударом отбросила её от себя. Перекувыркнувшись, та упала за спину своего дракона.
Из-за сопки выскочил снайпер и кинулся к шаману. Тот быстро выхватил бубен, с которым вызывал кэле, и разломал его. Снайпер, оказавшийся помощником шамана, тут же подал ему новый из сумки. Снова запел шаман, и чёрные остроголовые духи полезли, казалось, отовсюду. Кочатко катался в клубке с драконами, наездники которых присоединились к другим ордынцам.
Тяжело дыша, Анна отступала, пока не наткнулась спиной на взявшего её за плечи Серого. Она подняла на него взгляд и прочитала в карих глазах то, что и сама думала: их теснили.
И вдруг запахло озоном. Небо стремительно затягивало грозовыми тучами. Сизые облака касались земли, клубились позади вставших плечом к плечу Анны, Артёма, Серого и Вениаминыча. Разреженный воздух густел, пахло дождём. В голову полезла какая-то ерунда: «Слышу звон бубенцов издалёка — это тройки знакомый разбег»… Анна замотала головой, отгоняя наваждение, и с удивлением поняла, что звон ей не мерещился.
Между сопками показались нарты. Штук пять, они быстро приближались, а на рогах запряжённых оленей звенели колокольчики. Одна нарта вырвалась вперёд, управляемая женщиной в буро-красном одеянии. Длинные полы её камлайки¹ взметнулись, бахрома на рукавах колыхалась. В одной руке шаманка держала поводья, в другой ― хорей². На нарте позади неё сидел мужчина в кухлянке, прижимавший к груди бубен и показавшийся Анне знакомым.
Нарта резко развернулась возле кэле, и мужчина ловко срезал подвешенные сзади бубенчики и ботало. Звякнув, колокольчики упали на землю. Шаманка проскочила, а следом за ней, так же срезая бубенцы, проехали другие нарты, полные людей. Кэле взбесились. Позабыв о хозяине, духи с воплями бросились к бубенцам и принялись их делить, вырывая друг у друга. Ордынцы замешкались, и подоспевшим людям этого хватило. Замелькали вихри воды, смерчи, полетели птицы с железными клювами. Но Анна не могла оторвать взгляд от шаманки, воздевшей к небу бубен. Она низко запела, а потом вскрикнула так громко и яростно, что заложило уши:
― Агды!³
С неба ударила молния. Одна, другая, и вот уже вся долина казалась грозовой тучей. Молнии били в кэле, испепеляя их, в ордынцев, падавших с криками, в единственного оставшегося в живых дракона и озверевшего окровавленного Кочатко.
Анну замутило, и она едва не упала, но Серый крепче обнял её за плечи. Молнии и рвавшийся бомбами гром оглушали, а люди на нартах привезли с собой невообразимую смесь запахов: меха, пота, мяса, костра, камней и речной воды. Зажимая ладонью рот, Анна боролась с тошнотой, но неожиданно её внимание привлекла шаманка, сошедшаяся один на один с шаманом ордынцев. Та не стала искушать судьбу, а просто треснула противника по голове хореем. Шаман со стоном упал, а шаманка наклонилась и сорвала с него шапку.
― Стыдись, Лелетке! ― воскликнула она. ― Мы с тобой бок о бок на писаницу в городе шаманов смотрели! ― Между пальцев шаманки пробежала молния. ― Не будет тебе в Хэргу буга покоя! ― И прежде, чем Лелетке успел ответить, его поразила молния.
Когда он упал к унтам шаманки, та глубоко вздохнула, на миг склонила голову и стянула шапку. Растрёпанные чёрные косы упали на её плечи, а затем шаманка горностаем метнулась к приподнявшейся на локтях и шало улыбавшейся Авроре.
― Златка! ― прохрипела Аврора, принимая у Артёма флягу с водой. ― Как ты узнала? И поднимите меня с земли! Мне только воспаления почек не хватало, а так уже всё было…
― Духи-помощники подсказали. ― Шаманка повернулась к Артёму: ― Здравствуй, Князь.
― Анна, это Злата Михайловна Московкина, ― произнёс Артём, кивая на шаманку и принимая у Серого еле стоявшую на ногах Анну. Сам Князь выглядел не лучше: бледный, мокрый, а рука, которую он положил Анне на спину, дрожала. ― Начальница ближней партии, потомственная шаманка и тундровая принцесса.
― Хвалишь меня, Князь. ― Узкие чёрные глаза Московкиной блестели в рассветных лучах.
― Отдаю должное твоему профессионализму, ― усмехнулся Артём, но Анна ощущала, насколько это улыбка вымучена. Да и говорил он явно для того, чтобы отвлечься. ― Ты единственная верила в нефть на шельфе.
― Потому что я знаю, что она там есть. ― Улыбка озарила широкое, с высокими скулами лицо Московкиной. ― Ты попросил помощи у Камня Шамана ― Камень помог тебе. Ты всё делаешь правильно, Князь. Хан тоже делает. На свой лад. ― И добавила: ― Здравствуйте, Анна!
«Если она сейчас скажет, что ей рассказывали обо мне отец, мать, дедушка, собака, я либо закричу, либо упаду в обморок», ― устало подумала Анна. Адреналин отпускал, цветное зрение возвращалось. Желудок крутило, хотелось есть и блевать, а ещё домой и спать. Закрыть глаза и лечь, чтобы проснуться в объятиях Альфреда, а не вот это вот всё. Но мечты оказались несбыточными. Анна усилием воли улыбнулась и собиралась сказать что-то вежливое в ответ, но Московкина её опередила, хлопнув в ладоши:
