Отвожу глаза.
– Даже не спросишь, сказала ли я ей что-то компрометирующее нас? Не обещала ли помочь?
– И так знаю, что не сказала. – В голосе Ника нет вопросительной интонации.
– Не сказала, – подтверждаю со вздохом.
Отступаю от него, поворачиваюсь вокруг своей оси, ища, что можно было бы ударить или разбить. Но ведь снова нельзя – наделаю шума и перебужу соседей.
– Ну хочешь, меня стукни, – великодушно предлагает Ник, верно поняв причину моих метаний.
– Не смешно, – огрызаюсь.
– Совсем не смешно, – соглашается.
Глава 31
Думала, что, едва добравшись до кровати, буду спать как убитая. Но не тут-то было – меня мучают кошмары. Не воспоминания, а именно кошмары: оторванные конечности, капающая с потолка кровь, мертвые младенцы, лопающиеся под ногами разбросанные по полу человеческие органы.
Мечусь по кровати, сминая простыню. Прихожу в себя на несколько мгновений и опять проваливаюсь в сон, посылающий мне новый кошмар. И так много раз, по кругу.
Просыпаюсь в очередной раз от того, что кто-то трясет меня за плечо. Кто, где, зачем – понимаю не сразу.
Рывком сажусь в кровати. Дышу тяжело, платье мокрое насквозь, волосы липнут к шее.
– Ты кричала, – слышу за спиной голос Ника. – Я подумал, что лучше тебя разбудить, пока не сбежались соседи.
– Спасибо, – бормочу. Провожу ладонью по лицу, пытаясь прийти в себя. Меня все еще потряхивает.
С улицы слышен шум до сих пор не прекратившегося дождя, но уже не ливня, как было, когда мы ложились. В остальном – темно и тихо; скорее всего, до утра еще далеко и я проспала не больше пары часов. По ощущениям лежала в неудобной позе несколько суток – все тело задеревенело.
Душно, тяжело дышать. Торопливо расстегиваю пуговицы у горла непослушными пальцами, приспускаю платье с плеч – мне нужно больше воздуха.
– Как ты? – Напарник тоже поднимается, садится рядом. В комнате совсем темно, и я не вижу даже его силуэта – только слышу скрип кровати и чувствую движение воздуха.
– Порядок, – отвечаю. Получается хрипло, приходится прочистить горло. – Все нормально, правда. Просто кошмар приснился. – Подтягиваю к себе колени, обхватываю их руками.
– Что-то вспомнила?
– Нет, – качаю головой. – Просто сон. – И замолкаю.
Говорят, что если рассказать о своем ночном кошмаре, то он скорее забудется. Однако говорить о реках крови из своего сна я категорически не готова. Впрочем, кровь и расчлененные тела на Пандоре я видела и наяву.
– Ник, – заговариваю первая, когда молчание затягивается, а напарник продолжает участливо сидеть рядом, вместо того чтобы отсыпаться перед тяжелым днем в руднике, – ложись. Со мной все нормально.
– Точно? – Его ладонь касается моего обнаженного плеча. Вздрагиваю. Кусаю губы, молчу. – Эм, это ненормально, – констатирует Ник, на этот раз не став делать вид, что ничего не заметил. Не отвечаю. – Янтарная, ты меня боишься? – спрашивает до боли серьезно.
Мотаю головой, хотя и понимаю, что он не может увидеть моего жеста. Крепче обнимаю колени. Мне нужен якорь, и пусть это будут мои собственные ноги. Нужно удержаться – на плаву, на поверхности, на границе черного безумия, в которое меня затягивает против моей воли. Хочу быть свободной, хочу стать прежней – уверенной в себе, верящей в то, что все можно изменить и всего можно добиться.
Вместо того чтобы лечь спать, Ник, наоборот, приближается ко мне. Чувствую его дыхание на своей щеке, совсем близко.
– Эм, повернись ко мне. – Слишком настойчиво для просьбы и мягко для приказа.
Я ведь на самом деле его не боюсь – только не его. Но тело подводит, заставляет сжаться, когда он слишком близко – когда любой мужчина слишком близко. Пожалуй, наш недавний секс можно назвать сексом в состоянии аффекта.
Пересиливаю себя и поворачиваю голову.
– Что?
– Ничего. – Уверена, Ник улыбается. – Расслабься, Янтарная. – И мягко касается своими губами моих губ.
Первая реакция, которую подсказывает тело, – оттолкнуть и вскочить. Не думаю, что он станет меня удерживать. Вторая – остаться и плыть по течению, потому что мне на самом деле приятно. Третья, уже подсказанная не телом, а головой, – решать самой, всегда. Больше никаких «по течению».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Упираюсь ладонью мужчине в грудь, только теперь понимая, что он без футболки. Не отталкиваю, но останавливаю.
– Ник, – шепчу. – Не надо.
Он останавливается, однако не отстраняется ни на миллиметр. Его рука по-прежнему на моем плече.
– Не надо потому, что в прошлый раз это было ошибкой? Или не надо потому, что за эти два года ты видела слишком много боли и грязи и теперь тебе страшно? Или не надо потому, что не хочешь?
– Прошлый раз не был ошибкой, – говорю единственное, в чем не сомневаюсь.
– Что не хочешь, ты не сказала, – довольно замечает Ник.
Его пальцы касаются моей щеки, спускаются к шее, на ключицу. Мое тело отзывается на эту вполне невинную ласку, но все равно напряжено и готово сбежать в любой момент.
Напарник снова меня целует. Все еще мягко, лишь немногим более настойчиво, чем в прошлый раз.
– Ты хочешь меня соблазнить, как тех красоток? – бормочу ему в губы.
– Нет, Янтарная, – оставляет мои губы и на этот раз целует в шею, вынуждая приподнять подбородок и склонить голову набок, – я просто хочу тебя соблазнить.
Возможно, скажи Ник что-то высокопарное, я бы его оттолкнула. Но его честность мне импонирует.
– У тебя получается, – шепчу поощряя.
* * *
В этот раз все происходит иначе. Я не ведущая – ведомая, но совершенно точно не жертва. Не так быстро и резко, как тем утром, наоборот, неспешно и нежно. Но не менее умопомрачительно.
Когда заканчиваем, уже светает. Ломоты и напряжения в теле больше нет – только расслабленность и приятная усталость. Недавние кошмары кажутся давно просмотренным фильмом ужасов, не имеющим ничего общего с реальностью.
Между рассветом и завтраком не меньше часа, и я блаженно засыпаю на груди своего лучшего друга. И в данный момент меня ни капли не волнует, что мой друг, любовник, коллега и напарник – один и тот же человек.
* * *
На этот раз мне снится не кошмар, и это совершенно точно не просто сон.
…Женская раздевалка.
На мне парадная форма. Жутко неудобная и непрактичная – в такой узкой не побегаешь, а в белом не поваляешься по земле, – но на самом деле красивая.
Кручусь перед зеркалом, подкрашивая губы. Волосы я собрала на макушке в высокий хвост и уложила волосок к волоску, накрасила глаза и вот теперь добралась до помады. Вид одновременно и сдержанный, и симпатичный – то, что нужно для церемонии награждения. Нам и надо-то недолго постоять в первом ряду под вспышками фотокамер, пока Старику вручают очередную награду за всех нас, выслушать его ответную, полную благодарностей речь, а потом можно отправляться праздновать.
Маккален наверняка забурится в какой-нибудь ретробар со своими приятелями-ровесниками и завтра и носа не покажет на службе. Нам же выходной не светит, поэтому нужно скромно отметить очередную официальную благодарность нашему подразделению и можно расходиться.
Да и не люблю я шумные празднования. Тем более в компании Мейси Плун – додумываю, видя в зеркале, кто еще пожаловал в раздевалку.
Вроде бы нам с ней и делить нечего, но наша «холодная война» продолжается еще со времен академии. Старик особо скрупулезен в подборе кадров в свое подразделение, и не могу не признать, в работе Мейси хороша. Однако не думаю, что мы с ней когда-либо найдем общий язык. Впрочем, нужно отдать Маккалену должное – он никогда не ставит нас с Плун на одно задание, и наше общение строго ограничивается раздевалками и вот такими торжественными мероприятиями, как сегодня.
– Смотрите-ка, прихорашивается, – презрительно кривит, в отличие от моих, ярко накрашенные губы. На мне, с моей природной бледностью, подобный цвет смотрелся бы вульгарно.
