Уже почти стреляю, как один из тех, кто собрался в барак, разворачивается.
– Кстати, – обращается к Филину. – Я там одну бабу в комнате прирезал. Рыдала, что никуда не пойдет и что ее жизнь уже и так кончена. Мелкая такая, кучерявая.
Глава кивает в знак того, что понял, о ком речь. Я тоже поняла.
– Так что сам приберешь, – заканчивает мужчина в черном. Разворачивается.
Это за тебя, Рисовка.
Нажимаю на «пуск».
Все мужчины высокие, крупные – как на подбор и примерно одного роста. Спасибо, что упростили мне задачу.
Сношу очередью всех семерых. Точно в голову.
Убитые падают. Жители Птицефермы, стоящие подле них на коленях, испуганно пригибаются, ожидая, что следующая череда выстрелов накроет и их. Беру в прицел Филина.
Тот тоже приседает, воровато оглядывается.
Простреливаю ему сперва правое колено, затем левое.
И вдруг одновременно с моими выстрелами раздается очередь – из ближайшего окна. Один из наркоторговцев услышал стрельбу и высунулся наружу. А увидев, что всех его сообщников уничтожили, решил расстрелять оставшихся в живых пленников.
Ирония судьбы, но, сшибив с ног Филина, я спасла ему жизнь. Выстрелами сносит всех, кто в этот момент стоит на коленях. Половина жителей Птицефермы. Одной очередью.
Стрелок меток и быстр, разделавшись с местными, он вскидывает оружие, уже определив мое местоположение. Но я быстрее. Мужчина падает, получив смертоносный луч в голову, и так и остается лежать поперек подоконника. Руки безвольно свисают на улицу.
Филин все еще жив. Визжит, как раненая свинья, пытается куда-то ползти. Пусть – далеко не уйдет. Сейчас мне не до него.
Больше, чем те, кто остался внутри, меня волнуют другие – кто может выжидать в катере. Двигатели не заглушены. Значит, пилот там? Или пилотом был один из тех, кого я только что прикончила?
Если в катере притаилась группа поддержки, то мне несдобровать. Улетят – плохо, не улетят и выйдут на помощь своим – еще хуже.
Попытаться подбить? У этой модели катера есть слабое место в обшивке – прямо под левым двигателем. Можно устроить нешуточный фейерверк. Но как быть с тем, что за не вернувшимися убийцами прибудут их друзья? Хорошо, если у них один катер и те придут пешком. А если у владельцев теневого бизнеса в запасе что-то покрупнее и с внешним вооружением?
Катер не взлетает, но и не глушит двигатели, так и стоит посреди двора. Спускаться?
Двор пуст. Никто не выходит ни из барака, ни из транспортного средства. Ждать или слезать? С зарядом винтовки паршиво: на очередь с такого расстояния ушла половина того, что было. Сейчас у меня в запасе не больше десяти одиночных выстрелов – если снова стрелять с крыши.
Решаю спускаться.
Осторожно перебираюсь через гребень крыши. Перебрасываю ногу, затем вторую.
Скользко; одежда мокрая насквозь. Важно не только не упасть самой, но и не выронить оружие.
Добираюсь до люка и… нос к носу сталкиваюсь с Кайрой. Рыжая только-только выбралась на крышу. Ее платье еще даже не успело промокнуть. Грудь тяжело вздымается.
– Попалась, убогая! – рычит Кайра, ее глаза бешено блестят. Похоже, Филин не просто пригрел красавицу на груди, но и поделился с ней тем чудесным сине-зеленым снадобьем, которые мы с Ником нашли под его матрасом.
Кайра сжимает в кулаке большой кухонный тесак. Замахивается.
Отшатываюсь, от неожиданности еле удержав равновесие.
– Ты спятила?! – ору.
Что за сцена из дешевого боевика? Любой, у кого есть мозг, дождался бы меня внизу у лестницы, загнав в ловушку. Кайре же захотелось театральных эффектов, под стать Филину.
– Я видела тебя в окно! – визжит красотка с полуголой, бешено вздымающейся грудью, снова замахиваясь ножом, все дальше продвигаясь по водостоку от люка и заставляя меня отступать. Из-за этой дуры мы обе – легкие мишени. Моя большая удача, что, похоже, стрелять во дворе больше некому. – Это ты убила Чижа, думаешь, я не знаю? Плевать, что говорит Рисовка! – снова замах. – Филин ни при чем!
– Я пристрелила твоего Филина! – огрызаюсь. Пора заканчивать этот фарс.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кайра растерянно поворачивает голову, чтобы посмотреть вниз, во двор. А я, воспользовавшись моментом, перехватываю винтовку поудобнее и с силой бью девушку прикладом под колено. Много чести – тратить на нее драгоценный заряд батареи.
Кайра неловко взмахивает руками и с воплем летит с крыши.
Перевожу дыхание, осторожно добираюсь до люка и только теперь тоже гляжу вниз. Кайра упала не так удачно, как я пару недель назад: руки, ноги и шея неестественно вывернуты.
Перевожу взгляд на катер. Странно, я потеряла столько времени, а он все еще на месте. Так и стоит, не глуша двигатели. Неужели правда пустой?
Во дворе никакого движения. Только Филин все еще пытается куда-то ползти. Упорный.
Не выдерживаю. Прицеливаюсь и делаю один четкий выстрел ему прямо в затылок. Глава дергается в последний раз и затихает.
Весь двор усеян трупами.
Нужно добраться до катера.
Закидываю ремень винтовки через плечо и возвращаюсь через люк в барак.
* * *
В бараке стоит тишина, будто все вымерли. Будто ли?
Беру винтовку на изготовку и осторожно иду вперед.
Прямо по коридору лежит мужчина в черной одежде. Ни капли крови, ни единой раны – сломана шея.
Прохожу мимо.
Дверь в комнату Рисовки распахнута настежь. Женщина лежит на кровати, раскинув руки. Шея распорота, платье на груди и покрывало под телом пропитаны кровью.
Осторожно толкаю следующую дверь. Поддается.
Это комната «холостяков». Сразу у порога навзничь лежит Пингвин с аккуратным отверстием от лучевого пистолета промеж глаз. Убийцам велели не повредить сам барак, значит, стены и мебель. Убийство Пингвина было куда менее кровавым, чем Рисовки. Командир бы одобрил.
Следующая дверь. Комната Кайры – никого.
Следующая.
Открываю стволом винтовки каждую дверь, чтобы никого не пропустить.
Вот комната с трупом на подоконнике.
Следующая – опять пустая.
Где все? Спрятались? Почему так тихо?
А вот и кабинет Филина.
Осторожно, с замиранием сердца заглядываю внутрь, боясь увидеть Сову там, где мы с Ником ее оставили. Она же должна была куда-то спрятаться, правда? Не убежать, с ее-то коленом, но затаиться, верно? Сова мудрая и опытная, она умеет выживать… Она…
Она сидит, привалившись спиной к стене, в той же позе, в которой я видела ее в последний раз. Только голова упала на грудь.
Опускаюсь на колени рядом, проверяю пульс, хотя уже не сомневаюсь, что любое мое действие – бесполезно. Пульса нет, сердце не бьется, руки – холодные.
Бережно отвожу растрепавшиеся седые пряди от лица Совы. Ожидаю увидеть на нем навсегда запечатленную гримасу боли, но обнаруживаю умиротворенную улыбку.
Всхлипываю, зажимаю рот тыльной стороной запястья.
– Покойся с миром, – шепчу, поднимаясь на ноги. – Я люблю тебя.
И выхожу за дверь.
* * *
– Янтарная! – Он окликает меня из другого конца коридора, и у меня едва не подкашиваются ноги от облегчения.
Ник зажимает ладонью бок, одежда в крови. С другой стороны его футболка приподнята, из-за пояса торчит пистолет.
– Ты как? – бросаюсь к нему. – Серьезно? – Не свожу напряженного взгляда с окровавленного бока и перепачканных в бурой жидкости пальцев.
– Не-а. – Напарник беспечно отмахивается. – Мазилы. По касательной прошло. Но крови много.
Не слушая возражений, осторожно отвожу его руку от бока. Крови и правда много, и она продолжает сочиться из рваной раны, пропитывая светлую ткань футболки все больше.
– Тебя надо перевязать.
– Еще скажи – зашить. – Ник отталкивает мою руку и снова зажимает бок ладонью. – Не усложняй, Эм.
Поджимаю губы, продолжаю прожигать его взглядом.
– Пошли. – Ник уже торопит меня за собой. – Здесь было четверо, я их уложил. Несколько человек успели увести на улицу. Пингвина пристрелили. Остальные за каким-то чертом решили спрятаться в подвал. Видимо, чтобы убийцам было проще брать их всех тепленькими в одном месте.
