Он думает, я боюсь боли.
– Нет, – повторяю. – Я отказываюсь. Если вы опасаетесь, что вас обвинят в неполном осмотре, то я полностью беру на себя ответственность и готова подписать официальный отказ.
Доктор Кливерд хмурится.
– Я напишу в своем отчете, что вам требуется консультация психотерапевта, – предупреждает.
– Пишите, – разрешаю.
Можно подумать, кто-то вернет меня на службу без тысячи и одного теста на адекватность.
– Тогда вы можете идти.
Торопливо натягиваю халат на плечи, все еще стараясь не засветить надпись на своем животе.
– Зайдите ко мне, пожалуйста, через три дня. Посмотрю, как ваши синяки.
– Спасибо, – благодарю, спрыгивая на пол и принимая протянутую мне баночку с кремом. Направляюсь к двери, потом оборачиваюсь. – Вы не знаете, мы уже ушли от Пандоры?
– Конечно. В течение часа ожидается окно перехода. В это время вам лучше быть в своей каюте.
Конечно.
Конечно.
Конечно…
Киваю и выхожу за дверь.
* * *
А потом я сплю.
Долго.
Кажется, несколько суток.
В мою дверь периодически стучат, пытаясь принести мне поесть. Не отвечаю или прошу оставить меня в покое.
Пару раз добираюсь до ванной и пью воду прямо из-под крана. Потом снова падаю в постель. Чтобы опять ненадолго проснуться, услышав стук в дверь, и вновь уснуть.
Стук, который меня будит в очередной раз, более настойчив.
Накрываю лицо подушкой. Не хочу никого видеть. И есть не хочу. Я привыкла периодически обходиться без еды по несколько дней.
– Янтарная, это я, – раздается снаружи знакомый голос. Молчу. – Эм, у капитана «Омеги» есть доступ во все каюты. Если ты сейчас не выйдешь, он войдет сам. Мне дали одну попытку договориться, имей в виду.
Мысленно матерюсь, но поднимаюсь. Заворачиваюсь в халат и бреду к двери.
Касаюсь ладонью настенной панели, и дверь ползет в сторону. Электроника. Отвыкла я.
– Войдет и вытащит меня за волосы? – интересуюсь скептически.
В отличие от меня, Ник выглядит бодрым и полным сил. Одет не в необъятный халат, а в форменный спортивный костюм, очевидно полученный им из автомата по пошиву одежды – слишком идеально сидит, чтобы быть кем-то одолженным. А за плечом напарника маячит плотный мужчина в фиолетовой форме. Капитан Шофф, нас знакомили.
– Лейтенант Николс, рад, что с вами все в порядке, – прохладно, но предельно вежливо отвечает тот на мое неприкрытое хамство. – Если что, я в рубке. – Дружески хлопает Ника по плечу, что особенно резко контрастирует с тоном, которым он разговаривал со мной.
– Хорошо, Стив, до встречи, – кивает ему напарник, и капитан «Омеги» уходит по коридору прочь.
Провожаю взглядом его широкую, идеально прямую спину.
Перевожу глаза на Ника.
– Стив? – уточняю. – Старый знакомый?
– Нет. – Кажется, напарник удивлен моим вопросом. – Не встречались раньше.
Верно, я и забыла. Ник легко входит в контакт с людьми, располагает к себе. Ему рады и в шумных компаниях, и в тихой приватной обстановке. Никогда не понимала, как он это делает.
– Эм, я могу войти?
Снова ухожу в свои мысли и теряю связь с реальностью.
– Входи, – пожимаю плечом и отхожу с дороги.
– Ты два дня ничего не ела.
– Не хочу.
– Янтарная. – Мне не нравится тон его голоса.
– Ты мне не нянька, – напоминаю.
Плюхаюсь на кровать с ногами, прикрываюсь широкими полами халата так, что видны только босые ступни. Ник стоит, возвышаясь надо мной, приходится поднять голову, чтобы смотреть ему в лицо.
– Я твой друг, – возражает.
Усмехаюсь, качаю головой.
Друг ли? Нет, не в том смысле, что враг. Конечно, не враг. Но «друг» в моем понимании не предполагает сексуальные отношения. Тот первый раз после выпускного не в счет.
Ник морщится. Как всегда, понимая, что я имею в виду, без слов.
– Ладно, я не знаю, кто я тебе. Но ты – дорогой мне человек. И мне не наплевать, что с тобой и как ты себя чувствуешь. Если надо, я буду кормить тебя с ложечки. Так что или ты одеваешься и мы вместе идем в столовую, или я иду за едой и буду кормить тебя насильно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Смотрит прямо и серьезно, и я не сомневаюсь, что он приведет свою угрозу в исполнение.
– Ладно, не кипятись, – улыбаюсь. – Сейчас оденусь.
Но Ника не провести – он сразу видит фальшивость моей улыбки. Вздыхает, садится рядом, обнимает меня за плечи. Не дергаюсь.
– Эм, что происходит? – спрашивает прямо.
Во мне что-то сломалось, вот что.
– Чувство вины выжившего? – выдвигаю версию.
Ник усмехается.
– Дерьмово, но лечится. – Крепче притягивает меня к себе. Чувствую его дыхание на своем виске.
Кладу голову ему на плечо и прикрываю глаза.
– Я правда не хочу есть, – говорю.
– Не-а, не пойдет.
– Может, тогда ты все-таки принесешь еду сюда и мы пообедаем вместе тут? – предлагаю. – Не хочу никого видеть.
В тот единственный раз, когда, вскоре после прибытия, я ела в столовой, на меня было направлено столько сочувствующих взглядов членов экипажа, что мне кусок в горло не лез.
– Поужинаем, – поправляет напарник. – Без проблем.
Ник собирается встать, но я ловлю его за рукав.
– Давай еще так посидим. Пять минут.
– Хм, – удивляется, но не спорит. – Тоже без проблем. – И остается со мной.
Мне хорошо и спокойно в кольце его рук. Друзья – как бы не так.
– Как твой бок? – интересуюсь, не открывая глаз.
Напарник усмехается.
– Все шито-перешито, заклеено и обколото.
– Не болит?
– Чешется.
На этот раз улыбаюсь искренне.
– Хорошо… – Медлю, кусаю губы, прежде чем задать следующий вопрос: – Что с Птицефермой?
– По последнему сообщению: шахту по добыче синерила накрыли. Наркоторговцев арестовали. Заключенных пока перевезли в лагерь Камней. А там уже решится, закрывать ли тюрьму на Пандоре или нет.
– Закрывать.
– Еще как закрывать, – соглашается Ник. – Но это быстро не делается. Свой рапорт я уже отправил. Пусть разбираются.
– А я? – Вскидываю голову, распахивая глаза. – Мне же тоже нужно написать отчет.
– Эм, ты числишься пропавшей без вести. Твой личный номер аннулирован. Твоего отчета никто не ждет.
– То есть меня просто нет? – шепчу, вновь прикрывая глаза.
– Есть, Эм. – Ник успокаивающе гладит меня по плечу. – И мы еще все расскажем и добьемся справедливости. Но давай сначала вернемся домой.
Мне нравится звук его голоса. Он всегда вселял в меня уверенность. Теперь я помню.
– Давай, – соглашаюсь.
* * *
Мы ужинаем в моей каюте и разговариваем. Ни о чем и обо всем сразу.
Я успокаиваюсь. Почти.
А потом Ник остается со мной на ночь. Удивляется, когда я прошу выключить свет, прежде чем раздеться. Но не задает вопросов и молча соглашается.
Чертову надпись, предсмертный подарок Кайры, следует свести, как только я окажусь на Новом Риме в руках опытных врачей, в распоряжении которых будет необходимое оборудование. Но до тех пор Ник не должен видеть слово «убогая» на моей коже. Только не он.
– Что это? – только спрашивает, проводя ладонью по моему животу и чувствуя выпуклость свежих царапин.
Отвожу его руку, не позволяя продолжить изучение и на ощупь понять, что на мне не просто бесформенные порезы, а буквы.
– Поранилась, когда ползала по крыше, – вру.
Ник принимает мою версию. Верит – привык, что я никогда ему не лгу. А может, я просто умело его отвлекаю, целуя и заставляя забыть о неровностях на моей коже.
Не знаю, что будет, когда мы вернемся домой, но сейчас мне не хочется ни о чем думать. Хочу насладиться любимым мужчиной сполна.
Впереди у нас долгий перелет до Нового Рима. Еще несколько дней на «Омеге», а затем на пересадочной станции Гамма-IV нас встретит другое судно и отвезет уже прямиком домой.
– Я хочу, чтобы ты ночевал у меня каждую ночь, – шепчу ему в губы.
– Мне нравится твое предложение, Янтарная, – получаю в ответ.
