Это несправедливо. Что они могли совершить в прошлой жизни, что заслужили такую смерть? Имею ли я сама право на новую жизнь и возвращение в цивилизованный мир после того, как пару часов назад устроила настоящую бойню во дворе Птицефермы?
Говорят, Бог прощает раскаявшихся. Но как быть с тем, что мне ни капли не жаль ни Кайру, ни Филина, ни безымянных людей, пришедших убивать мирное население? И можно ли считать население Птицефермы мирным, если все они осужденные преступники?
А имею ли я право не называться преступницей после всего того, что сделала?
Убивала ли я раньше? Судя по тому, как обращаюсь с оружием и совершенно не колеблюсь, прежде чем выстрелить в голову человеку, убивала, и не раз. Испытывала ли я при этом угрызения совести или легко переступала через свои жертвы, всерьез считая, что профессия и необходимость выполнения задания дает индульгенцию?
Не помню.
Как и всегда, стоит напрячься и попытаться вспомнить прошлое, виски сдавливает болью, словно на моей голове титановый обруч. Нет больше ни вспышек, ни видений. Я – это только я, а все, что было до Птицефермы, покрыто серым туманом.
Слайтекс. Ненавижу.
Глубоко выдыхаю и беру себя в руки. Еще ничто не кончено и не время для рефлексий.
Поворачиваюсь к напарнику.
– Теперь я могу тебя перевязать? – спрашиваю строго.
Если за Ником не приглядывать, он, как и всегда, станет выжимать из своего организма все, на что тот способен, пока в итоге не свалится без сил.
– О да, давайте разведем тут лазарет, – недовольно ворчит сзади Дэвин.
Раздраженно оглядываюсь.
– Дэйв, заткнись, будь добр.
Тот ржет.
– Я очень добр, детка. Я даже вижу аптечку. Вон она, на стене.
Больше не слушаю, серьезно смотрю на Ника. То, что большую часть болтовни Дэвина можно пропустить мимо ушей, ничего не потеряв, я уже поняла. И то, что его проще игнорировать, чем заставить замолчать, тоже.
– Кровь уже почти остановилась, – отмахивается напарник. Ничего не говорю, продолжаю прожигать его взглядом. – Ладно, – возводит глаза к потолку кабины. – Если тебе так будет спокойнее.
– Будет, – отрезаю.
– Хорошо. – Лицо Ника не выглядит довольным, тем не менее он соглашается. – Подожди, сейчас врублю автопилот. Нам уже не понадобятся никакие маневры.
Киваю и встаю, чтобы найти замеченную Дэвином аптечку.
Если все пойдет так, как говорит Ник, скоро подоспеет помощь, а на их судне наверняка есть врач и медблок с соответствующим оборудованием.
Но я давно не верю в то, что хоть один план может быть приведен в исполнение без погрешностей во времени. Десять минут могут превратиться в пару часов. И мне действительно будет спокойнее, если напарник перестанет истекать кровью. Тогда мы сможем спокойно дождаться помощи.
– Дэйв, ты не мог бы занимать поменьше места? – обращаюсь к продолжающему возлежать поперек целого ряда пассажирских кресел мужчине. Снимаю со стены аптечку.
Дэвин горестно вздыхает.
– И снова дама моего сердца выбрала не меня! – восклицает трагически. Садится, а затем и вовсе встает, чтобы пересесть в недавно покинутое мною кресло. – Валентайн, вот что она в тебе нашла? – обращается уже к Нику, устроившись на мягком сиденье и бессовестно водрузив ноги на панель управления.
– Я меньше треплюсь? – предполагает Ник.
– Ха-ха. Три раза «ха»! – фыркает Дэвин. – Нашелся молчун. Рыбак рыбака…
– Ноги с панели убери, пока автопилот не вырубил.
– Разбежался. Тебе – женщина. Мне – возможность вытянуть ножки. Все честно.
– Черт с тобой. – Ник еще раз проверяет показания приборов и наконец оставляет пилотское кресло. Все это время терпеливо жду его, раскрыв аптечку и разложив ее содержимое на одном из пассажирских сидений. – Янтарная, это правда лишнее, – снова пытается от меня отделаться.
В воспоминании об ожоге он тоже не хотел идти в медпункт.
Непреклонно качаю головой.
– Задирай футболку.
– Ладно, ты босс, – сдается.
– Она просто любит всех лечить, – подает голос Дэвин. – У нее бабка, кажется, была врачом. Может, гены?
– А у тебя шутов в роду не было? – огрызаюсь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Клоун был.
– Тогда все ясно, – смеется Ник.
– А ну, не дергайся, – шикаю на него, потому как в этот момент пытаюсь его перевязать. – Дэйв, следи лучше за приборами, ладно?
Пауза.
– А как за ними следить? Мигают.
– Если замигает красным, скажешь!
– Заметано, детка!
Ник снова пытается смеяться и тут же получает от меня ладонью промеж лопаток.
– Кому сказано? Не дергайся.
Замирает.
– Эм, ты как? – спрашивает. Так осторожно спрашивает, что мне хочется снова его огреть.
– Жить буду, – бормочу.
Руки немного подрагивают, но это ничего, пройдет.
– Ладно, потом поговорим.
– Не о чем говорить, – огрызаюсь грубее, чем хотела бы. Стою у напарника за спиной, и он пытается повернуться ко мне. – Стой, кого просила!
– Эй, ребята, – вдруг зовет Дэвин. – Ваши разборки ласкают мне слух, но, по-моему, у нас проблемы.
– Что там? – Ник тут же срывается с места. Бинт вырывается из моих рук и летит за ним белым шлейфом.
Чертыхаюсь и спешу за сбежавшим пациентом. А уже через секунду забываю о прерванной перевязке – обзорный экран показывает приближающийся к нам катер.
За нами должен прийти полицейский крейсер, а этот…
– С планеты, – вторит моим мыслям Ник.
– Так быстро заметили пропажу? – хмурюсь.
– Или здесь где-то маячок, по которому они отследили место нахождения своего катера. – Напарник протягивает руку к панели управления, увеличивает масштаб изображения на экране.
Благодаря увеличению преследователя видно во всей красе, и это совершенно другая модель транспортного средства. Такие были в ходу у военных лет пятьдесят – семьдесят назад. Настоящий раритет. Где они его только взяли?
– А это не пушка, случайно? – Глаза Дэвина испуганно округляются. Он сбрасывает ноги с панели и теперь сидит с окаменелой спиной, впивается пальцами в подлокотники.
– Она самая, – отзывается Ник.
– А я говорил, что нас кто-нибудь пристрелит, – обреченно подытоживает Дэвин, на этот раз с ногами забираясь в кресло. – Приятно было с вами пообщаться, ребятки, но мы трупы.
– Заткнись! – рявкаем на него хором.
– Попробую уйти. – Напарник делает шаг к месту пилота. – Надо потянуть время.
…Шум двигателя. Металл и пластик…
Ремни пилотского кресла, обхватывающие тело крест-накрест…
Скорость…
Ощущение свободы и своей власти над пространством и временем…
Кладу ладонь Нику на плечо, останавливая.
– Дай я, – говорю. Если мое тело помнит, как стрелять, оно наверняка вспомнит и как летать. – Я ведь умею?
С губ Дэвина срывается нервный смешок.
– Детка, ты уверена, что сейчас самое время проверять твои навыки?
Не отвечаю, смотрю только на Ника.
– Действуй. – Отходит с пути.
Не препятствует, не сомневается во мне. Это вселяет уверенность.
Сажусь в пилотское кресло.
– Сядьте и пристегнитесь, – командую, выпуская ремни своего кресла.
Ощущения и правда знакомые. Панель управления будто заточена под мои руки. Я знаю каждую кнопку, каждый рычаг, каждый пункт меню на экране бортового компьютера.
– Мы все трупы, – стонет Дэвин. – Уй! Полегче! – возмущается, когда Ник за плечо поднимает его из кресла.
– Пристегнись и помалкивай, – откликается напарник. – Живо!
– Грубые, нечуткие люди, – огрызается Дэвин.
Ник садится в кресло второго пилота и тоже пристегивается. Проверяет данные компьютера.
– Будем в зоне поражения через тридцать секунд, – сообщает спокойно.
Глубоко вздыхаю, кладя пальцы на панель.
– Скажи мне, когда будет две.
– Вы серьезно?! – взвизгивает сзади Дэвин.
– О’кей, – отвечает Ник.
– Детка, если ты нас угробишь, предупреждаю, я буду очень беспокойным соседом-призраком!
