Оставшиеся немцы занимали оборону в домах. Они пытались огнём из окон отогнать красноармейцев. Но их стрельба была не прицельной, и наши бойцы короткими перебежками оказывались под окнами, закидывали врага гранатами. Командир ремонтной роты все же успел вызвать подкрепление – он находился с рацией в доме. Потому действовать пришлось быстро: смешивая керосин с бензином, мы заливали его на жалюзи позади башен танков и поджигали. В люки и в жерло орудий закидали гранаты. Разгромили также всю ремонтную технику. Пару раз ухнуло очень крепко. Не из всех танков был изъят боезапас.
В течении получаса бой затих. Были сдавшиеся в плен, причём много – около пятидесяти человек.
В документах командира немецкой роты обнаружили страшную находку – фотографии зверств, учиненных фашистами. На одной из них пленный советский танкист, с просящим, жалобным, не верящим в происходящее взглядом – его закапывают живьем. На другой – повешенные женщины. На третьей – горящее село с мечущимися людьми, объятых пламенем… Там были кадры, запечатлевшие расстрел гражданских, в том числе детей. Фотографии огромных колонн наших военнопленных. Панорамный вид раздавленных танковыми гусеницами мирных жителей… Эта находка предрешила участь пленных.
В качестве основных трофеев нам достались наши, советские противотанковые орудия, калибра 45 мм, две штуки. И несколько ящиков снарядов к каждой. Плюс боеприпасы. Общие наши потери при ночной атаке составили 27 убитых и раненых.
Жителям мы порекомендовали покинуть деревню. Нам было уже понятно, что фашисты будут мстить. Да, именно фашисты. После всего здесь увиденного, они перестали быть для нас храбрыми и умелыми солдатами, достойными уважения и милосердия при сдаче в плен. Теперь в них видели лютых зверей, гораздо хуже волков. Которых просто необходимо убивать.
…На привале к солдатам обратился старший политрук. Он сам до этого воевал, срочником на КВЖД, политработником – на Хасане и Халхин-Голе. И за последние дни он только подтвердил, что в первую очередь является воином, уничтожив несколько фашистов, причём троих в рукопашной. Потому мы слушали его с неподдельным уважением и вниманием. Я помню каждое его слово:
«Товарищи красноармейцы! Сегодня мы увидели, как немецкие солдаты поступают с гражданским населением. Они мародерствуют, насилуют и убивают. Причем делают это с глумлением, не стыдясь, фотографируя свои преступления. И это не каратели, а обычные воинские подразделения. А значит, что убивают, насилуют и грабят по всему фронту, по всей земле, где ступает нога немца. А идут они по нашей земле.
Наша страна велика. Объять её, даже просто представить себе, очень сложно. Но у каждого из вас есть свой дом, своя семья, любимые и родные. Они вам очень дороги. А всё вместе, всё родное для вас – и есть наша Родина. И если мы не остановим фашистского зверя, то он придет в дом каждого из вас. Изнасилует вашу любимую. Ограбит ваших родителей. Убьет ваших детей.
Те солдаты РККА, что сдались в плен, возможно, этого не понимали, не знали жестокости врага. Возможно, они поверили в гитлеровскую ложь. Но если бы они так же честно исполнили свой воинский долг, так же, как вы – немец бы сюда не пришёл. Не было убитых детей и поруганных женщин в этой деревне…».
Тут политрук остановился перевести дыхание, а слово взял комбат:
«Вы не просто солдаты, принесшие присягу. Вы воины! Защищающие Свою Землю! Значит, для вас не может быть сдачи в плен! Для вас не может окружение, окончание боеприпасов или ранение стать причиной сложить оружие! Вы должны стрелять до последнего патрона, бить штыком или ножом, когда нечем будет стрелять. Рвать зубами, когда сломается клинок! Ваш долг – это долг перед Отечеством, и он будет исполнен только тогда, когда мы прогоним германца с нашей земли!»
Глухое молчание налившихся гневом бойцов не было молчанием не понявших или не разделивших мысли командиров. Нет, каждое слово отозвалось в наших душах. Каждое слово стало для нас той правдой, что мы будем нести в этой войне. И в нашем молчании, в нашей правде воинов, защищающих свой дом, не было ничего хорошего для немецких захватчиков…
Конец ознакомительного фрагмента.
