1 мая 1922
Минуты
Там, в днях...
Где? – в детстве, там, где ржавый прудКренил карвеллы в муть Саргассо,Чтоб всполз на борт надонный спрут, —Там вновь Персей познал Пегаса!
Там, в дни, где солнце в прорезь липРазило вкруг клинком Пизарро, —Все звенья логик что могли б?Сны плыли слишком лучезарно!
Потом, в дни, где медяный стройЗвенел и пели перья шлема, —Не всюду ль ждал Ахей иль Трои,Пусть буквы в ряд слагались: лемма!
И в дни, где час кричал: «Дели жМиг на сто дрожей непрестанно!»Кто скрыл бы путь меж звезд, – где лишьБред, смерть Ромео иль Тристана?
Там, в днях, – как знать? в руде веков,В кровь влитых, гимном жгущих вены, —Там – взлет и срыв, чертеж стихов,Копье ль Афин, зубцы ль Равенны?
22 марта 1922
Весенняя песня о любви
Тосковать в снег весны, – о, банальныеПесни праотцев, скок чрез огонь:С тигром крыться под своды бананные,Догонять с рыжей пумой вигонь!
Март морочит морозная оттепель;К печкам лепятся тени Мюрже...Что ж плеснуло? груз тел, – не на отмель лиК ласкам вешним две пары моржей?
Ночью вскрыть бы (проделки Лесажевы)Потолки: лоб на лоб, рот ко рту, —Сколько спаянных в дрожь! Иль рассаженыВ них твои паладины, Артур?
Волны бьют с пустыря миоценова,Чтоб, дрожа, грудь теплела в руке:Древних дебрей слеза драгоценная —Вздох табачный ловить в мундштуке.
Верб заветных где пух? – Не равно ли им,Здесь, где страсть – на прилавок товар,Лед и гейзеры, ель и магнолии...А Джон Фич, темя вниз, в Делавар!
22 марта 1922
С Ганга, с Гоанго...
С Гаага, с Гоанго, под гонг, под тимпаны,Душны дурманы отравленных стран;Фризским каналам, как риза, – тюльпаны;Пастбищ альпийских мечта – майоран.
Тяжести ль молота, плуговой стали льМарбургство резать и Венер ваять?С таежных талостей Татлиным стать ли?Пановой песни свирель не своя.
Вьюга до юга докинет ли иней?Прянет ли пард с Лабрадорских седин?Радугой в пагодах клинопись линий,Готика точит извилины льдин.
В бубны буди острозубые бури —Взрыхлить возмездье под взвихренный хмель!Зелья густить, что Локуста в Субурре,Пламя, слепящее память, – умей!
Гонг к вьолончели! тимпаны к свирелям!Тигровый рык в дрожь гудящих жуков!Хор Стесихора над русским апрелем,В ветре, – приветствии свежих веков!
28 декабря 1921
Годы в былом
Наискось, вдоль, поперечникамиПеречеркнуты годы в былом, —Ландкарта с мелкими реченьками,Сарай, где хлам и лом.
Там – утро, в углу, искалеченное;Там – вечер, убог и хром;Вот – мечта, чуть цела, приналечь на нее,Облетит прогорелым костром.
Цели, замыслы, – ржа съедающаяИсточила их властный состав,С дней, растерянных дней, тех, когда еще яВерил вымыслам, ждать не устав.
И они, и они, в груду скученными,Ночи клятв, миги ласк, тени губ...Тлеть в часах беспросветных не скучно ли им,Как в несметном, метельном снегу?
Конквистадор, зачем я захватываюГород – миг, клад – часы, год – рубеж?Над долиною ИосафатовоюНе пропеть пробужденной трубе.
11 февраля 1922
Лишь миги
Не шествия, где в гул гудят знамена,Не праздник рамп, не храмовой хорал, —Туда, в провал, из правды современной,С морского дна излюбленный коралл;
Нет! – милые обличья жизни нежной:Вдвоем над Гете светом тень спугнуть,Вдохнуть вдвоем с созвездий иней снежный,У ног любимых ботик застегнуть;
Лишь миги, те, – сознанья соль живая, —Что пресный ключ включают в океан,И жгут из мглы дней и надежд, всплывая, —Киприды лик, весь пеной осиян;
И там, за гранью памятей и пеней,Впивая в я не взором кругозор,Не вопль вражды, не прелесть песнопений,Победный терн иль лавровый позор,
Но час, где ночь, где за стеклом бесцветнымС промерзлых камней оклики колес,Где узость плеч под простыней, в заветномПоследнем споре под наитьем слез.
18 ноября 1921
В прятки
Ночь уснула, дождем убаюкана,Спит старуха, младенца крепче,Теперь не расслышит ни звука она,Что любовник-месяц ей шепчет.
Ветер улицы яростно вылизал,Всюду рыщет, косматый и серый,Веселится в роскошном обилии зал,Скачет с мокрыми ветками в скверах.
Тучи, побитое войско, разомкнуты,Вскачь бегут, меж звезд, без оглядки:Иссекли их, щелкая, громы кнута,Молний пляс истомил игрой в прятки.
Стены все – упорные странницы,Ходят грузно по лунной указке:Свет мигнул, – церковь старая кланяется,Тень нашла – к дому дом льнет по-братски.
Без присмотра все силы кинуты,Развинтилась в них каждая гайка.Эх, доверилась Сумраку-сыну и ты,Ночь-карга, земная хозяйка!
Он же рад сам трунить над месяцем,Распустил стихии; при светеРадостно раскуролеситься им, —Разошлись тучи, камни и ветер!
18 мая 1921
От виска и до виска
Ветер гонит искры снегаМимо окон, застя свет;В свисте вьюги взрывы смеха;Чутко плачет печь в ответ.
Здесь за дверью – остров малый,Вихри волн – за рифом там.Мгла причалы мачт сломала,Мгла примчала нас к мечтам.
Лапой лампу пальма ль валит?Зной с каких морских песков?Ночь причудней. Пью в овалеГрустных губ вино веков.
Рыщут тигры; змеи свиты;Прямо прянет вниз боа...Что все страхи! лишь зови тыГрот, где бред наш, – Самоа.
Мглами слеп, втеснюсь во мглу я,Где прически прядь низка,Чтоб вдохнуть сон снов, целуяОт виска и до виска!
27 января 1922
Кто? – мы? Иль там...
Моя рука – к твоей святыне,На дрожь мою – ладонь твоя;Сан-Марко два жгута витыеКолени жгут, мечту двоя.
Длить сон предчувствий; первый трепетВпивать в сухом агате глаз:Следя добычу, смотрит стрепет,Ждет искр Франклинов а игла.
Кто? – мы? иль там, в веках воспетых,Мимнерм, Тибулл, Петрарка, все!Ur-Mensch, в его слепых аспектах,Две птицы, слитые в овсе?
Чудовищ, тех, эпохи ранней,Вздох в океан, громовый всхлип,Где в ласке клык смертельно ранит,Где рот рычать от крови слип?
Уже двух рук сближенье жутко,Дождь тысяч лет гудит в ушах, —В бред, в хаос, в тьму без промежутка,Все светы, правд и лжи, глуша!
8 марта 1922
Под зимним ветром
Додунул ветер, влажный и соленый,Чуть дотянулись губы к краю щек.Друг позабытый, друг отдаленный,Взлетай, играй еще!
Под чернью бело, – лед и небо, —Не бред ли детский, сказка Гаттераса?Но спущен узкий, жуткий невод,Я в лете лет беззвучно затерялся.
Как снег, как лед, бела, бела;Как небо, миг завешен, мрачен...Скажи одно: была? была?Ответь одно: вавек утрачен!
Кто там, на Серегу, во тьмуПоник, – над вечностями призрак?Века ль стоять емуВ заледенелых ризах?
Достигнут полюс. Что ж змеей коралловойНа детской груди виться в кольцах медленно?Волкан горит; в земле хорала вой,В земле растворены порфир и медь в вино.
Додунул ветер с моря, друг отвергнутый,Сжигает слезы с края щек...Я – в прошлом, в черном, в мертвом! Давний,верный, тыОдин со мной! пытай, играй еще!
17 февраля 1922
Искушение гибели
Из викингов кто-то, Фритиоф ли, Гаральд ли,Что царства бросали – витать на драконе,Памятный смутно лишь в книге геральдик,Да в печальном преданьи Мессин и Лаконий;
Иль преступный Тристан, тот примерный рыцарь,Лонуа завоевавший, Роальду подарок,Иль еще Александр, где был должен закрытьсяПуть через Инд столицей ad aras;[52]
Иль некто (все имена примеривать надо ль?)Не создали ль образ, мрамор на вечность:Вместит все в себе, – Лейбницова монада,The imp of the perverse – Эдгара По человечность?
Искушение гибели – слаще всех искушений(Что Антония черти на картине Фламандца!) —С Арионом на дельфине плыть из крушений,Из огня выходить, цел и смел, – саламандра!
Пусть друзья в перепуге, те, что рукоплескали,Вопиют: «Дорога здесь!» («Родословная», Пушкин);Ставя парус в простор, что звать: «Цель близка ли?»Что гадать, где же лес, выйдя к опушке?
Веселье всегда – нет больше былого!Покинутым скиптром сны опьянены ли?И жутко одно, – этого судьба лова,Исход сражений, что затеяны ныне!
18 апреля 1922
