До техникума было не близко, и Хаблак трясся в троллейбусе, смотрел на озабоченных прохожих и думал, что раскручивать ему эту историю со скифской чашей долго и нудно, вот что получается — даже перед убийством не остановились.
Иван Кухаренко искренне огорчился, узнав о трагедии в Русановских садах. Чуть не заплакал, шмыгнул носом, и глаза увлажнились, он сидел в пустой преподавательской (в техникуме шли занятия, однако директор освободил Кухаренко) рядом с Хаблаком на диване, маленький, худощавый, некрасивый мужчина, еще сравнительно молодой, но уже лысеющий, небрежно одетый, совсем не похожий на Ситника — высокого, самоуверенного. Еще раз шмыгнул носом и спросил:
— За что же его?
Майор только пожал плечами.
— Я знал: что-то должно было случиться, — сказал Кухаренко, — не нравился мне Олег в последнее время, какой-то весь издерганный и натянутый как струна, то и дело раздражался.
— Вы ведь дружили — могли бы и расспросить его. — заметил Хаблак.
— Вы не знали Олега. Упрямый и себялюбец, если что-нибудь надумает, так тому и быть.
— Знакомы с их завхозом Кротом?
— Нет.
— Может, видели с Олегом? Пожилой человек, лысоватый, лицо неприятное, похож на хорька.
Кухаренко отрицательно покачал головой:
— Никогда не встречал.
— А новые друзья Олега? Не видели Ситника в последнее время с новыми людьми? Может, с девушкой? Высокой, красивой, каштановые волосы. Приезжала с ним на дачу.
— Так это же Роза, парикмахерша Роза, и Олег ухаживал за ней. Влюбился по уши, девушка действительно хороша, но того... — он повертел рукой над головой, — ветер... Сегодня с Олегом, завтра с другим. Я его предупреждал: брось, зачем она тебе, ну красивая, так красивых вон сколько по Крещатику слоняется, бери — не хочу, каждая третья или четвертая, да и Олег парень не из последних... Был! — воскликнул он вдруг в отчаянии, словно только сейчас осознал гибель товарища. Кухаренко стиснул виски и нагнулся чуть не до самого пола, видно, что ему было по-настоящему больно, совсем не позировал и переживал искренне.
— Где же эта Роза работает? — Майор взял Кухаренко за локоть, слегка встряхнул, приводя в чувство. — Говорите, парикмахерша?
— На Крещатике. Большая парикмахерская. Знаете?
— Знаю. Как ее фамилия?
Кухаренко покачал головой:
— На что она мне?
В конце концов, и Хаблаку фамилия Розы была не очень нужна, теперь найти ее не представляло труда.
— Дамский мастер или мужской? — все же поинтересовался он.
— Мужской. Олег ходил к ней подстригаться, хвалил, что хорошо работает, и меня хотел затащить.
— Ситник там и познакомился с Розой, в парикмахерской?
— Нет, они встретились где-то раньше. Это уже потом Олег ходил к ней стричься.
— А кто мог ненавидеть вашего товарища? И отомстить?
Кухаренко лишь покачал головой.
— Он был вообще-то неплохим парнем. Безалаберный, но добрый, можете мне поверить. Часто увлекался, эмоции в нем всегда брали верх над разумом, легкий был и мягкий.
— И поэтому попадал под влияние более сильных людей?
— Да.
Майор попрощался с Кухаренко и из первого же телефона-автомата связался с уголовным розыском. Попросил передать Зозуле, чтобы нашел в управлении бытового обслуживания фотографию Розы из парикмахерской на Крещатике. Если там работают две Розы, то взять два снимка и показать их женщине в Русановских садах, видевшей девушку вместе с Олегом Ситником.
Зозуля понял майора с полуслова, теперь Хаблак был уверен, что до конца рабочего дня лейтенант узнает, приезжала ли парикмахерша в Русановские сады, и со спокойной душой поехал на Крещатик.
Майор иногда посещал эту парикмахерскую. Большая, фешенебельная, и народу в ней, как правило, всегда много. Заглянул в зал. Мастера — преимущественно мужчины и только две женщины. Одна уже пожилая, лет за пятьдесят, другая — курносая девушка, блондинка, совсем не красавица и волосы не каштановые.
Но ведь волосы у нее крашеные, да и понятие красоты, как известно, относительное...
Хаблак подошел к кассирше, старой седой женщине с морщинистым, мрачным лицом, и поинтересовался, когда работает Роза. Кассирша посмотрела на него с нескрываемой насмешкой, майор понял, что не он один проявляет повышенный интерес к «каштановой» парикмахерше, — и ответила, что у них много хороших мастеров, мастеров экстракласса, каких в Киеве днем с огнем не найти, а если говорить о Розе, то на ней свет клином не сошелся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Майор сказал, что у него к Розе поручение и он должен непременно увидеть ее. Кассирша посмотрела на него еще насмешливей, но все же объяснила, что Розалия Ютковская работает завтра в первой смене.
Хаблак улыбнулся кассирше как можно доброжелательнее и спросил, как зовут курносую блондинку — первое кресло от окна слева, — кажется, они с Розой подруги, по крайней мере как-то он видел их вместе.
Да, подруги, согласилась кассирша, и Вита, наверное, знает, где можно найти Ютковскую и сейчас.
Майор дождался, пока освободится Витино кресло, она бросила на него безразличный взгляд, привыкла к круговерти клиентов и относилась ко всем с холодной вежливостью, как мастер, знающий себе цену.
— Подстриги, Виточка, — фамильярно попросил Хаблак, — и не очень высоко, как всегда.
Девушка с любопытством посмотрела на него — неужели не узнала знакомого или постоянного клиента? Видно, не узнала, но по-дружески улыбнулась майору.
Она накинула на Хаблака простыню, нагнулась, чтобы взять расческу и ножницы, и на лице ее, не очень красивом, но симпатичном, майор заметил некую работу мысли, вероятно, она перебирала в памяти клиентов, да все не могла вспомнить.
Майор ей не пошел навстречу, сидел и смотрел, как быстро и ловко работает девушка, наконец, когда она нагнулась к нему, тихо, чтобы не услышали рядом, спросил:
— У вас когда обед, Виточка?
— Вообще-то, через полчаса, но я могу задержаться.
Это прозвучало как согласие. Хаблак фамильярно, но очень осторожно коснулся Витиных пальцев и уточнил:
— Значит, в час? Я буду ждать на улице.
Она кивнула и еще раз посмотрела изучающе — видно, майор понравился ей, и она не хотела терять свой шанс.
Хаблак с облегчением встал с кресла. Он, честно говоря, не думал, что девушка так быстро согласится пойти на свидание, но все же рассчитывал как-то уговорить ее. Шел и видел боковым зрением в зеркалах несколько Витиных отражений, и с каждого она смотрела на него чуть удивленно.
Вита не заставила майора долго ждать: вышла ровно в час в красном, легком, по погоде, плаще. Хаблак взял ее за локоть, и они побрели по Петровской аллее — до шашлычной десять минут ходьбы, так стоит ли садиться в троллейбус из-за одной остановки?
Майор не стал больше испытывать терпения Виты.
— Меня зовут Сергеем, — представился он, — а то, что вас — Вита, я узнал от кассирши, и мне почему-то очень захотелось угостить вас шашлычком.
— У вас часто возникают такие желания?
— Ну что вы, даже в Киеве редко увидишь красивую девушку с абсолютно симпатичным носиком.
— И кто же вы такой?
— Вы имеете в виду профессию?
— Вот именно.
Майор вспомнил, как в свое время пришлось выдавать себя за работника торговли.
— Директор магазина, — сказал он и сразу же почувствовал, как заинтересовалась девушка — непроизвольно замедлила шаг и кокетливо посмотрела на него.
— Гастронома? — уточнила она.
— Промтоварного.
— Ого! — протянула она с уважением. — С вами надо дружить.
— Конечно. И я надеюсь, что наша встреча не последняя.
— Смотря, как вы будете себя вести...
— Как неопытный теленок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Этого про вас не скажешь.
— Должно быть, я больше похож на слона в посудной лавке. Но это только внешне.
— Ну знаете, — поощрительно засмеялась Вита, — из вас получилось бы разве что четверть слона... Занимаетесь спортом?
Хаблак подумал, что его утренние пробежки по Русаковской набережной — еще не спорт. Покачал головой:
