«окончательно порвать» с Великобританией в надежде, что в результате победы над Францией в Англии сформируется прогерманское правительство, которое заключит мир с Третьим Рейхом, и вновь подчеркивает, что Гитлер просто хотел «беречь танки до окончания войны» [1400]. Эту версию поддерживает А. В. Исаев, отмечающий сомнения германского командования по поводу возможного удара окружаемых союзнических войск в юго-западном направлении для соединения с основной массой французских сил[1401].
Последняя надежда французского командования, потерявшего треть армии и располагавшего теперь во Франции только двумя британскими дивизиями, связывалась с возможным успехом в битве на Сомме и Эне, где была создана непрерывная линия обороны (так называемая «линия Вейгана»). На рассвете 5 июня немцы перешли в наступление по всему фронту. Германские войска перегруппировались в соответствии с довоенными планами. Группа армий «А» дислоцировалась от Лаона до реки Мозель; группа армий «В» располагалась западнее вдоль Соммы; группа армий «С» находилась на востоке, доходя своим левым флангом до швейцарской границы.
136 немецким дивизиям противостояли всего 63 дивизии союзников, «потрепанные, недоукомплектованные и плохо оснащенные»[1402]. Однако это были уже побывавшие в боях, знакомые с немецкой тактикой части, и они упорно сражались [1403]. Попытка Вермахта взять французские позиции «в лоб» вылилась в серию боев, во многом похожих на «методические сражения» времен Первой мировой, к которым французская армия готовилась все межвоенные годы. На первых порах их результаты были для немцев обескураживающими: «Двое суток южнее Амьена 24-я пехотная дивизия сдерживала танки 9-й и 10-й немецких танковых дивизий. Поле боя превратилось, как свидетельствовали очевидцы, в кладбище германских танков. На канале Элет захлебнулись под огнем французской артиллерии все немецкие атаки в направлении Шмен-де-Дам. Наступавший с плацдарма южнее Перонн 16-й танковый корпус встретил мужественное сопротивление 19-й и 29-й французских пехотных дивизий и контратаки слабой 1-й бронетанковой дивизии. Успех в ожесточенном двухдневном бою был достигнут немцами дорогой ценой»[1404].
Однако более чем двукратное численное превосходство Вермахта, его в целом более совершенная тактика и преобладание Люфтваффе в воздухе не оставляли французам шансов. Германские войска, прорвав французскую оборону на реках Сомма и Эна и используя в первом эшелоне танковые соединения, быстро развили наступление в глубь Франции. 7-10 июня оборонительные сооружения французов оказались прорванными между Марной, Сеной и Уазой, началось движение Вермахта в сторону Парижа. Несмотря на ожесточенные бои, 8 июня немцы взломали фронт на реке Эне, а 9 июня перешли в наступление в Шампани. Превосходство Вермахта в количестве людских ресурсов и техники, преобладание в воздухе немецкой авиации, стремительные бронетанковые атаки свели на нет сопротивление союзников. 12 июня главнокомандующий союзнической армией генерал Вейган «отдал приказ о всеобщем отступлении»[1405].
Правительство Рейно после реорганизации 5 июня 1940 г. Второй справа – де Голль. Источник: Gazette Drouot
5 июня из-за резкого ухудшения военной ситуации Рейно вновь переформировал правительство, из которого он удалил Даладье и включил несколько преданных ему людей, среди которых оказался и генерал де Голль, занявший пост заместителя военного министра. В своем кабинете Рейно оставил маршала Петэна, который, в чем не сомневался ни председатель Совета министров, ни генерал, «служил ширмой для сторонников перемирия». Но «лучше уж иметь его внутри, чем снаружи», – заметил Рейно, повторяя известное выражение»[1406]. В беседе с де Голлем Рейно твердо настаивал на продолжении военных действий, «несмотря ни на что», рассказывая генералу, «до какой степени в правительственных кругах сильны пораженческие настроения», и предложил ему отправиться в Лондон, чтобы убедить англичан в намерении Франции бороться до конца, «даже в заморских территориях, если это понадобится». Де Голль должен был также добиться от Черчилля увеличения английской военной помощи: посылки во Францию авиации и переброски на континент эвакуированного из Дюнкерка военного контингента[1407]. По свидетельству де Голля, «после эвакуации английских войск из Дюнкерка английская авиация принимала лишь эпизодическое участие в сражении. За исключением отряда истребителей, который сражался вместе с нашей авиацией, английские эскадрильи базировались на территории Великобритании и находились слишком далеко, чтобы оказать действенную поддержку нашим войскам, непрерывно отходившим к югу» [1408].
9 июня де Голль улетел в Лондон, где произошла его первая встреча с британским премьер-министром, во многом определившая его судьбу. Черчилль не выполнил просьбу Рейно («мою настойчивую просьбу перебазировать хотя бы часть английской авиации взаимодействия на аэродромы южнее Луары Черчилль категорически отклонил»[1409], – пишет де Голль в своих мемуарах), хотя, как указывает его биограф Ф. Керсоди, он послал в Нормандию канадскую дивизию, а 51-й шотландской дивизии было приказано остаться во Франции, как и уцелевшим в недавних боях частям британской механизированной бригады.
Однако Черчилль потерял «прежнее непоколебимое доверие к французской армии и начал серьезно сомневаться в способностях ее командования»[1410]. Совместные военные действия Лондона и Парижа фактически прекратились. 6 июня в беседе с канадским премьер-министром Маккензи Кингом он признался, что не уверен, «возможно ли будет поддержать Францию в войне»[1411]. Черчилль знал через британские дипломатические каналы, что пораженцы усиливают свои позиции во французских политических кругах, а враг угрожает Парижу. 10 июня Муссолини объявил войну Франции, бросив против нее 32 итальянские дивизии. Военные действия велись у Ментоны и в Альпах. По словам де Голля, «наступила предсмертная агония»[1412]. В подобной обстановке правительство Третьей республики решило покинуть столицу и переехать в Бриар, куда Черчилль намеревался прилететь на переговоры с Рейно.
Итак, в «битве за Францию» наступила заключительная фаза – «всеобщее отступление», которое сопровождалось резким противостоянием внутри французского правительства «партии войны» (сторонники Рейно) и «партии мира» (пораженцы, группировавшиеся вокруг Петэна и Вейгана). Этот этап – с 10 июня до подписания Францией перемирия с Третьим Рейхом 22 июня – оставил наиболее тяжелый след во французской коллективной памяти. Известный французский ученый П. Ори пишет о «национальном декадансе» и «духовном шоке» французского населения: «поражение разрушило и надолго скомпрометировало образ, который интеллектуалы создавали, опираясь на надежность национальной армии и одновременно стратегии, утвержденной политическим режимом»[1413]. И. М. Майский подтверждает эту мысль в своих воспоминаниях: «Великая страна, имевшая за плечами столь славную многовековую историю, оказалась в состоянии политического, военного и психологического паралича» [1414].
12 июня немцы форсировали Сену и 14 июня вошли в Париж, объявленный французским командованием «открытым городом» (за это решение Вейгана впоследствии обвинят в государственной измене). Германские танки прорвали фронт в Шампани. Выдерживала натиск немцев лишь «линия Мажино», хотя с нее частично сняли войска. И хотя Черчилль на встречах с представителями французского правительства 11 и 13 июня по-прежнему настаивал на продолжении военных действий
