первый вопрос ответ – отрицательный – стал очевидным уже к середине июня, то по второму велись (и ведутся до сих пор) дискуссии. Одни заверяли, что по другую сторону Средиземного моря находилось достаточно вооруженных сил и ресурсов, чтобы отразить вторжение противника. И такой была первоначальная реакция прежде всего тех, кто командовал этими французскими подразделениями. Другие утверждали, что перемирие позволило избежать оккупации Северной Африки «державами Оси» и в конечном итоге сделало возможной высадку англо-американских союзников в ноябре 1942 г. Третий вопрос являлся самым важным – станет ли «фактическое или юридическое прекращение сражений на французской земле окончанием войны между [западными – авт.] демократиями и Германией»[1445]. Все больше руководителей Третьей республики склонялось к тому, что конец боевых действий во Франции будет означать завершение войны. Хотя Мандель, например, разговаривая с де Голлем «как раз в тот момент, когда, первые немецкие части вступили в Париж», смело утверждал, что «во всяком случае мировая война только начинается» [1446].
Де Голль и Черчилль.
Источник: Wikimedia Commons
Черчилль чувствовал «отступление» французского политического класса, и все его устремления в эти драматические дни 15–17 июня были связаны с судьбой флота республики, который по своей мощи тогда являлся четвертым в мире (после английского, американского и японского). Его присоединение к германскому и итальянскому флотам изменило бы соотношение сил на море в крайне неблагоприятную для Великобритании сторону и облегчило бы возможность вторжения немцев на Британские острова. Таким образом, подчеркивает И. М. Майский, «дальнейшая судьба французского флота превращалась в вопрос жизни и смерти для Англии»[1447]. Принимая во внимание обострение военной ситуации на французском фронте, днем 16 июня британское правительство согласилось дать «свое полное согласие на французский демарш, направленный на ознакомление [выделено нами – авт.] с условиями перемирия для Франции. при обязательном условии, что французский флот будет немедленно направлен к английским портам во время переговоров. Правительство Его Величества, намеренное продолжать войну, никоим образом не рассматривает себя в качестве присоединившегося к вышеуказанной просьбе об условиях перемирия»[1448]. В тот же день, 16 июня, в Лондон для встречи с Черчиллем прибыл де Голль, посланный Рейно для обсуждения перспектив переезда французского кабинета в Алжир. Однако пока он добирался до Англии, Рейно, вновь попав под влияние Петэна, обратился к Черчиллю с телеграммой, испрашивавшей согласие английского правительства на выяснение условий перемирия, на которое Черчилль дал ответ еще утром того же дня.
В Лондоне де Голль сначала имел беседу с главой франко-британской комиссии по закупкам Ж. Монне и послом Корбеном, которые рассказали ему о проекте создания англо-французского союза, фактически союзного государства с едиными правительством и парламентом, колониями и флотом; с общими обороной, ведомством иностранных дел, финансами и экономической политикой, а также автоматическим двойным гражданством [1449]. Его цель заключалась в том, чтобы, даже если вся территория страны будет оккупирована, Франция смогла бы «продолжать борьбу до тех пор, пока неисчерпаемые ресурсы обеих империй и США не принесут ей победу»[1450]. По мнению английского биографа Ш. де Голля Ч. Уильямса, это был «мягко говоря… амбициозный план, и было безрассудством полагать, что его когда-нибудь примут в расчет. Все понимали, что реализация плана потребует времени и усилий, однако в тот момент он не казался невыполнимым и виделся единственным способом удержать Францию в состоянии войны»[1451].
Де Голль одобрил идею союза и тут же позвонил Рейно, который вместе с правительством 14 июня переехал в Бордо. Генерал объяснил председателю Совета министров, что английский кабинет еще не ознакомлен с проектом, но в случае его одобрения обратится к французскому правительству, и это, как он считал, укрепит позиции Рейно: «Не исключено, что такое предложение, склонит наших министров к попытке усилить сопротивление или заставит по крайней мере повременить с капитуляцией»[1452]. Глава французского кабинета согласился и вновь подтвердил свое твердое намерение сохранить участие Франции в войне. На вечер 16 июня было назначено очередное заседание правительства, на котором Рейно – после его принятия британцами – собирался огласить проект англо-французского союза. Черчилль, первоначально скептически настроенный к инициативе Монне-де Голля, в итоге склонился к ее поддержке, надеясь на то, что план учреждения союзного государства предоставит Рейно «способ убедить своих коллег в правительстве в материальной и моральной возможности продолжить борьбу» [1453].
Однако, вернувшись вечером во Францию, де Голль с изумлением, граничившим с отчаяньем, узнал, что Рейно на заседании Совета министров столкнулся с серьезной оппозицией, потребовавшей немедленного начала переговоров о перемирии с Германией. Еще днем 16 июня большиснтво кабинета по-прежнему стояло за продолжение войны. Один из министров даже утверждал в беседе с А. Симоном, что «решено перенести совет министров в Перпиньян – город на франкоиспанской границе. Оттуда можно было легко перебраться воздушным путем в северо-африканские владения Франции»[1454]. Однако после многочасовой «обработки» министров, требовавших продолжения войны, и беседы Рейно с генералом Вейганом и своей любовницей графиней Элен Ле Порт, выступавшей за капитуляцию, ситуация изменилась.
На вечернем заседании Совета министров заместитель главы правительтсва К. Шотан потребовал немедленного обращения к немцам с предложением о перемирии. По его словам, «если условия окажутся неприемлимыми… французский народ с тем большей энергией будет продолжать войну». Ему возражал Ж. Мандель: «как только Франция заговорит о перемирии, ни одного французского солдата нельзя будет снова заставить сражаться»[1455]. Из уст сторонников мира слышались резкие антибританские речи и антикоммунистические призывы. Рейно не удалось убедить коллег в целесообразности создания союзного с Великобританией государства, после чего он заявил о своей отставке. В присутствии председателей Палаты депутатов и Сената – Э. Эррио и Ж. Жанненэ – он предложил президенту А. Лебрену кандидатуру «глашатая пораженцев» Ф. Петэна[1456]. По убеждению генерала де Голля, «это предвещало явную капитуляцию», да и сам Рейно не питал никаких «иллюзий относительно прихода к власти маршала Петэна. Но в то же время он производил впечатление человека, почувствовавшего облегчение от того, что с него свалилась такая огромная ответственность»[1457]. Встретившись с ним поздно вечером 16 июня, де Голль сообщил теперь уже бывшему главе кабинета о своем решении вернуться в Лондон, чтобы оттуда продолжить борьбу против Третьего Рейха. В качестве «прощального жеста» Рейно взял из секретного правительственного фонда 100 000 франков и тайно переправил их с посыльным в Великобританию[1458].
Де Голль много думал о судьбе Рейно, о котором он писал, как о человеке, «ни разу в эти драматические дни. не потерявшем самообладание. Глава правительства видел, как разваливается государство, как паника овладела
