Первоначальный успех развить не удалось. Атака замедлилась, а потом захлебнулась из-за ошибок в конструкции танков. Спустя короткое время у них начали рваться гусеницы. Немцы, в свою очередь, проявили незаурядное упорство. Во Флекьере, менее чем посередине пути от начальной точки до Камбре, британские летчики-наблюдатели не заметили артиллерийские батареи немцев, которые на одном из участков фронта остановили танковое наступление, подбив 39 машин. Семь из них поразил немецкий артиллерист, унтер-офицер Крюгер, который один вел огонь из своего орудия, пока не был убит. Он стал единственным немецким солдатом Первой мировой войны, о котором сообщили британские военные сводки.
Канадские кавалеристы из полка «Форт Гарри Хорс», наступая к северу от Маньера, подошли к Камбре ближе, чем остальные части союзников. В ходе наступления они захватили штаб инженерных войск немцев в полном составе. Затем, приблизившись к артиллерийской батарее, которая вела огонь по танкам, кавалеристы с саблями наголо ринулись в атаку. Далее, проскакав по дороге в ложбине, они буквально свалились на голову роте немецких пулеметчиков и уничтожили около полусотни солдат. Но в этой же ложбине их остановили другие пулеметчики. Кавалеристы спешились, погнали лошадей в сторону немецких окопов, а сами смогли с боем пробиться обратно к своим, в Маньер. За проведение этой атаки командир кавалеристов лейтенант Г. Стракен был награжден Крестом Виктории.
Первый день сражения при Камбре доказал, что танки могут успешно применяться для решающего прорыва линии обороны противника. Были захвачены немецкие укрепления, занято 8 километров территории, взято в плен более 4000 немецких солдат. Британские газеты с торжеством заявили: «Величайшая победа Британии в ходе войны» и «Сюрприз для немцев».
Ощущение достигнутого успеха в первый день наступления было вполне обоснованным, но неудачи при Флекьере и Маньере должны были стать тревожным знаком. На второй день сражения с русского фронта подошла свежая дивизия немцев. Прямо с железнодорожной станции в Камбре ее бросили на укрепление участка фронта, где планировалось продолжение наступления, – между Румийи и Кревекуром, на канале Сен-Кантен. Это не позволило осуществить следующую стадию британского плана – кавалерийский прорыв. Узнав, что на фронте появилась новая немецкая дивизия, Бинг понял, что кавалерия не сможет промчаться галопом на восток, к Камбре. «Молниеносный прорыв» конницы, идеал и реальность войны до 1914 г., в 1917 г. оказался невозможен.
Новость о первоначальном успехе при Камбре, подарившая надежду на то, что патовая ситуация окопной войны может быть все-таки решена в пользу союзников, стала широко известна 23 ноября и вызвала беспрецедентную реакцию. В Британии по всему острову в честь победы звонили церковные колокола [211]. В Соединенных Штатах в одном нью-йоркском клубе на доске объявлений появилось творение Эдварда И. Киддера:
Британец Бинг не знает поражений.Без артиллерии и загражденийОн выиграл дюжину сражений.И снова танки рвутся в бой,Идут полки, сомкнувши строй,И мир кричит ему: «Герой!»
Он блещет удалью и силой воли,А Гогенцоллерн корчится от боли.Ты победитель, Бинг, и за тебяСегодня пьем, победный марш трубя!
Лондон и Нью-Йорк еще ликовали, но победоносное наступление уже грозило захлебнуться. 23 ноября, в тот день, когда по всей Британии звонили колокола, когда объявили, что у Камбре удалось захватить более 7000 пленных, продвижение британских войск столкнулось с ожесточенным сопротивлением противника у Бурлонского леса. В этом бою принимало участие 62 британских танка, но потери среди танкистов росли, что вело к сокращению элемента силы, а также и неожиданности.
Исход сражения должна была определить битва у Бурлонского леса. Хейг настаивал, что лес необходимо взять и продолжить широкомасштабное наступление. По его предложению кавалеристов, чьей первоначальной задачей было действовать в кильватере танкового прорыва, спешили и перевели в пехоту. Хейг сказал Бингу, что их следует использовать «в любом количестве». Когда об этом решении стало известно генералу Филдингу, одному из корпусных командиров, он сказал: «Мы сделаем все, что в наших силах, сэр, но вы требуете от нас слишком многого».
Это «слишком многое» оказалось невыполнимым. Наступающие никак не могли овладеть желанной высотой, господствующей над Бурлонским лесом. Немцы в контратаке отбили сотню своих недавно потерянных орудий. В локальном сражении за деревню Мёвр три ирландских батальона смогли к вечеру 23 ноября очистить от немцев три четверти деревни. Одна рота попала под сильный пулеметный огонь из опорного пункта к юго-западу от Бурлонского леса. Их затруднительное положение заметил пилот самолета союзников, который спикировал, чтобы атаковать противника. Немцы открыли по нему огонь. Самолет был сбит, летчик погиб. Через несколько недель в колонке «In memoriam» газеты Times появилось сообщение: «В память неизвестного авиатора, сбитого 23 ноября 1917 г. в ходе атаки на опорный пункт немцев к юго-западу от Бурлонского леса при попытке помочь роте Королевских ирландских фузилеров, когда ждать помощи было неоткуда». Погибшим авиатором был американский доброволец лейтенант Григгс, воевавший в составе 68-й (австралийской) эскадрильи.
В боевых действиях принимала участие эскадрилья барона фон Рихтгофена. К северу от деревни Фонтен Рихтгофен лично сбил самолет британского летчика Д. А. В. Бодди. Пилот получил ранение в голову и совершил аварийную посадку. Его спас другой британский пилот, который случайно совершил аварийную посадку неподалеку.
В последнюю неделю ноября выпал первый снег. На смену танковым наступлениям пришли рукопашные схватки. 27 ноября британцы сделали попытку овладеть Фонтеном и направили в узкие улочки совершенно не приспособленные к этому танки. «В Фонтене была кошмарная бойня, – писал танкист генерал-майор Джон Фуллер. – Я три недели перед сражением продумывал все варианты, но даже не касался варианта уличных боев. Я могу сколько угодно корить себя за недостаток предвидения, но мне бы и в голову не пришло, что наши пехотные командиры могут бросить танки в такие места».
Один немецкий офицер видел этот бой с другой стороны. «Бронированные машины вошли в деревню, – написал он в докладе. – Оказалось, что они в состоянии занять территорию, но не в состоянии ее удерживать. На узких улицах и в переулках им не хватало открытого пространства для ведения огня, и их перемещение было ограничено со всех сторон. Ужас, который они сеяли в наших рядах, исчез. Мы поняли их слабые места. Яростное стремление к борьбе с ними нарастает». Немцы выяснили, что ручные гранаты при попадании на крышу или в борт танка неэффективны. «Мы связывали несколько гранат вместе, – написал этот офицер, – и старались, чтобы они взрывались под днищем танка». Новому оружию нашлось новое противодействие.
Немецкие пулеметчики простреливали Фонтен с севера, британские – с юга. Британский военный корреспондент Филипп Гиббс написал в Daily Telegraph: «Ни одно существо, появившееся на улицах Фонтена, не могло там прожить и секунды». Британские танки, вышедшие на дальний край деревни, откуда уже просматривался Камбре, были отозваны. Британские солдаты, вошедшие в деревню, отступили. Из полутора тысяч гвардейцев, сражавшихся на улицах, вернулись менее пятисот. Среди погибших в тот день оказался и Норман Чемберлен, чей двоюродный брат Невилл, впоследствии премьер-министр, позже описывал в опубликованных в частном порядке мемуарах, как Норман, ведя свое подразделение в атаку, попал под интенсивный пулеметный огонь. «Местность была открытая, укрыться негде, был дан приказ отступить на пятьдесят метров в траншею… То ли приказ об отступлении не дошел до него, то ли он не мог вернуться, но ни его, ни его людей больше никто не видел».
27 ноября британцы были вынуждены прекратить наступление. Камбре остался на недостижимом расстоянии. Британская кавалерия не смогла преодолеть линию траншей и проволочных заграждений. Однако отвоеванная территория давала британцам одно преимущество: возможность обозревать занятую немцами значительную территорию к северу и, соответственно, воспользоваться этим для корректировки артиллерийского огня и организации будущего наступления. Впрочем, немцы не были намерены оставлять противнику это преимущество. 27 ноября, в тот день, когда Хейг отдал приказ остановить сражение за Камбре, принц Рупрехт Баварский отдал приказ командованию 2-й армии: «Атаковать 30 ноября».
Готовясь к наступлению, 28 ноября немецкая артиллерия выпустила 16 000 снарядов, в том числе химических, по позициям британцев в Бурлонском лесу. Само наступление началось по приказу 30 ноября. Многие британские роты сражались буквально до последнего человека. В южном секторе наступления немцы быстро прорвали передовые позиции британцев. Маньер пришлось оставить, после чего немцы взорвали мост, чтобы не дать возможность танкам союзников перебраться через канал Сен-Кантен. Продвинувшись почти на 5 километров, немцы взяли в плен более 6000 британских солдат и захватили 158 орудий. Использование химических снарядов вкупе с тремя десятками аэропланов, осуществляющих поддержку с воздуха, оказалось для немцев столь же эффективным, как ранее танки для британцев. Впрочем, британцы постепенно установили господство в воздухе. В воздушных боях немцы потеряли 11 самолетов, британцы – 7. Отступая, британцам удавалось повсюду перегруппировывать силы и удерживать линию фронта.
