труда навели пушки для стрельбы вдоль боковых стен форта; каждое ядро отправляло на тот свет группу солдат. Атакующие были вынуждены укрыться за передней стеной форта. Но свет выявил и необычную слабость укрепления. Шарп попросил у Форреста подзорную трубу и увидел в тусклый окуляр, что во внутреннюю стену рва вбиты острые колья. По замыслу защитников это помешало бы взобраться на стену, однако колья сократили ширину рва до тридцати футов, и прежде чем майор Коллет нетерпеливо вырвал у Шарпа подзорную трубу, тот успел разглядеть, как через ров перекинули первую лестницу. Это сделали солдаты 88-го полка, те самые коннахтцы, что сражались бок о бок с Шарпом в бреши Сьюдад-Родриго. Три лестницы удалось зацепить за скользкие мокрые колья, и ирландцы побежали по этим зыбким мостикам; кто-то упал в ров, но другие благополучно перебрались. Фигурки в темных мундирах, освещенные ярким огнем, карабкались на стену форта, следом перебегали другие.
Свет погас, поле боя погрузилось во мрак; о том, что происходило дальше, оставалось лишь догадываться на слух. Крики раздавались часто, выстрелы – редко, и знающие люди понимали: орудуют штыки. Потом над фортом прокатилось «ура!» – британцы взяли верх. Сейчас коннахтские рейнджеры выискивают в форту уцелевших французов, тычут длинными, тонкими штыками меж расколотых бревен.
Шарп улыбнулся в темноте: славное было сражение. Сержант Харпер позавидовал бы. Коннахтцам будет что порассказать: как они пробежали по хлипким мостикам и победили.
Из задумчивости Шарпа вывел голос Уиндема:
– Вот так, джентльмены. Наш черед следующий.
Все молчали, потом Лерой спросил:
– Наш?
– Мы взорвем дамбу! – радостно объявил Уиндем.
Вопросы посыпались градом, Уиндем выбрал один.
– Когда? Не знаю. Вероятно, дня через три. Помалкивайте об этом, джентльмены, я не хочу, чтобы знал каждый встречный и поперечный. Мы подготовили кое-что неожиданное. – Уиндем рассмеялся, он по-прежнему был в отличном настроении.
– Сэр? – тихо спросил Шарп.
– Шарп? Это вы?
В темноте было трудно различить, кто говорит.
– Да, сэр. Прошу разрешения присоединиться к роте на время атаки.
– Ну и кровожадный же вы малый, Шарп, – бодро сказал Уиндем. – Вам бы ко мне в лесники, охранять угодья от браконьеров. Я подумаю!
Он пошел по траншее, а Шарп остался гадать, за кого его принимают – за лесника или за военного.
Внезапно в траншее зажегся огонек, резко запахло табаком, и веселый голос Лероя произнес:
– При удачном стечении обстоятельств, Шарп, кто-то из нас погибнет. Вы получите назад свой чин.
– Мне эта мысль в голову приходила.
Американец рассмеялся:
– Думаете, кто-нибудь из нас помышляет о чем-то другом? Вы, Шарп, привидение, черт возьми! – и добавил с напускным ужасом: – Напоминаете нам, что мы смертны. Чье место вы займете?
– Есть идеи?
Лерой рассмеялся:
– Только не с моей стороны, мистер Шарп! Если полагаете, будто я покинул Бостон специально, чтобы вы стали капитаном, то ошибаетесь!
– А почему вы покинули Бостон?
– Я американец с французской фамилией, из семьи лоялистов, воюю на стороне англичан, за короля-немца, который не в своем уме. О чем это вам говорит?
Шарп в темноте пожал плечами:
– Не знаю.
– И я не знаю, Шарп. – Сигара загорелась ярче, затем потухла. Лерой говорил тихо, доверительно. – Иногда спрашиваю себя: может, следовало выбрать другую сторону?
– И отвечаете «да»?
Лерой помолчал. Шарп видел на фоне крепости его темный профиль.
– Наверное, да, Шарп. Мой отец поклялся защищать королевское величество, и я вроде как унаследовал это бремя. – Он рассмеялся. – И вот я здесь – защищаю, черт возьми. – Лерою редко случалось так разговориться. Американец обычно молчал и с ироничной усмешкой наблюдал за событиями. – Знаете, что Америка затевает войну?
– Слышал.
– Хотят завоевать Канаду. И завоюют небось. Я мог бы быть в той армии генералом, Шарп. В мою честь называли бы улицы! Черт! Целые города!
Он снова замолчал, и Шарп понял, что собеседник думает о своей вероятной судьбе, о безымянной испанской могиле. Шарп знал десятка два таких, как Лерой, чьи семьи после Войны за независимость остались верны монархии, и теперь эти отверженные сражались на стороне короля Георга.
Лерой вновь невесело рассмеялся:
– Завидую вам, Шарп.
– Мне? Почему?
– Я всего лишь пьяный американец с французской фамилией, которого занесло в армию сумасшедшего немца. Вы знаете, куда вам дорога.
– Мне?
– Вам, мистер Шарп. На самый верх. Вот почему все наше счастливое капитанское общество вас боится. Кто из нас погибнет, чтобы вы могли сделать следующий шаг? – Лерой замолчал, зажигая новую сигару от окурка. – И я могу сказать самым что ни на есть дружеским образом: вас предпочли бы видеть мертвым.
Шарп в упор посмотрел на темный профиль:
– Это предупреждение?
– Упаси боже, конечно нет! Я просто каркаю.
Затопали башмаки, и офицерам пришлось посторониться, пропуская носилки с ранеными из Пикурины. Раненые стонали, один плакал в голос. Лерой подождал, пока их пронесут мимо, и похлопал Шарпа по плечу:
– Наш черед следующий, мистер Шарп, наш черед следующий.
Глава 18
– Что вы об этом думаете? – В голосе Хогана сквозила обеспокоенность.
– Слишком сложно. – Шарп пожал плечами. – Хватило бы пятидесяти человек. Незачем посылать целый батальон.
Хоган кивнул, непонятно, соглашаясь или нет. Взглянул на тучи:
– По крайней мере, погода на нашей стороне.
– Если не пойдет дождь.
– Не пойдет, – сказал Хоган таким тоном, будто распоряжался погодой. – Но будет темно. – Он взглянул через бруствер на защищающий дамбу форт. – Вы правы, слишком сложно. Однако полковник настаивает. Я предпочел бы, чтобы вы участвовали.
– Я тоже, однако полковник настаивает.
Шарпу было отказано в его просьбе. Вместо того чтобы отправиться с ротой легкой пехоты, стрелок останется с полковником Уиндемом.
Шарп ухмыльнулся:
– Я его адъютант.
– Адъютант? – Хоган рассмеялся. – Полагаю, это можно считать повышением. И каковы ваши обязанности? Быть на посылках?
– Вроде того. Он не пускает меня в роту. Говорит, я буду смущать капитана Раймера.
Хоган покачал головой.
– Остается надеяться, что капитан Раймер того стоит. – Инженер взглянул на часы, щелкнул крышкой. – Два часа до темноты.
План выглядел довольно простым. Рота легкой пехоты вместе с двадцатью саперами отправляется к дамбе. Остальной батальон ложной атакой на форт отвлекает внимание защитников, и саперы под шумок закладывают двадцать бочонков с порохом в основание дамбы. Выглядело просто, но Шарп не верил, что так и выйдет. Ночные атаки, в чем армия лишний раз убедилась только четвертого дня, нередко приводят к неразберихе, а весь план Уиндема основывался на том, что пехотинцы окажутся у основания дамбы ровно в одиннадцать. Если они запоздают, а проверить это Уиндем не может никак, ложная атака только разбудит гарнизон и часовые удвоят бдительность.
