Четыре фактора диктовали необходимость ускорения: во-первых, острые нерешенные социальные задачи (продовольственная, жилищная, здравоохранения, производства товаров народного потребления, экологическая); во-вторых, угроза слома военно-стратегического паритета со стороны США, которые приступили к разработке масштабной программы СОИ – стратегической оборонной инициативы; в-третьих, опасность потери экономической независимости страны (главным образом на стратегических направлениях вследствие западных поставок наукоемкой продукции, к тому времени прерванных); наконец, угроза сползания к экономическому кризису из-за форсированного падения темпов развития.
Под «ускорением» понималось новые темпы роста (преодоление тенденции к падению и переход к наращиванию темпов социально-экономического развития), новое качество роста (за счет повышения производительности труда, интенсивного развития), «крутой поворот» государства к нуждам людей, «лицом к человеку».
В 1987 г. концепция ускорения была сменена концепцией перестройки, которую стали активно пропагандировать после Январского (1987 г.) пленума ЦК КПСС. На пленуме, посвященном кадровой политике, М.С. Горбачев критиковал «консервативные настроения», возобладавшие в ЦК, и предложил подбирать кадры руководителей, исходя из их приверженности «идеям перестройки», которые сам же формулировал. В 1987 г. под «перестройкой» Генеральный секретарь понимал слом механизма торможения и создание механизма ускорения; социалистическое самоуправление масс; социалистическую предприимчивость и полный хозрасчет; решительный поворот к науке; приоритет социальной сферы; социальную справедливость и избавление общества от искажений социалистической морали.
Взяв курс на ускорение социально-экономического развития страны, пообещав народу круто повернуть экономику «лицом к человеку», новое руководство СССР разработало план 12-й пятилетки (1986–1990 гг.) по аналогии с довоенными пятилетками. План был одобрен XXVII съездом КПСС и после утверждения Верховным Советом СССР стал законом.
Главное внимание в плане было уделено тяжелой промышленности. Роль «ключевого звена» реконструкции народного хозяйства отводилась машиностроению. Перейти от производства отдельных станков к производственным комплексам и промышленным роботам, создать новый класс машин для народного хозяйства – такова была «генеральная линия» М. Горбачева и Н. Рыжкова в 1985–1986 гг. Она требовала больших капиталовложений, а также энтузиазма трудящихся. В сентябре 1985 г. на встрече в ЦК с ветеранами стахановского движения и молодыми передовиками производства М.С. Горбачев призвал не сводить дело к рублю, мобилизовать энергию молодежи на решение поставленных партией задач. Энтузиазм молодого поколения надеялись направить на приведение в действие скрытых резервов роста, чтобы немедленно, не дожидаясь технического перевооружения, добиться ускорения.
В октябре 1987 г. на пленуме ЦК КПСС впервые прозвучала критика кадровой политики Генерального секретаря. С ней выступил первый секретарь МГК КПСС Б.Н. Ельцин. Однако члены ЦК не поддержали Ельцина. С подачи Горбачева они, в свою очередь, резко осудили «кадровые репрессии» партийного лидера Москвы, потребовали освободить его от занимаемого места. В ноябре того же года пленум МГК КПСС снял Ельцина с поста первого секретаря Московского горкома партии. Через несколько месяцев он был также выведен из состава Политбюро ЦК КПСС. Горбачев заявил, что больше в политику он Ельцина не допустит. Выступление опального политика на пленуме ЦК, несмотря на заявленную гласность, не было опубликовано, что стало поводом для первой студенческой манифестации московских студентов под лозунгом «Опубликуйте выступление Ельцина».
Пять шагов в бездну
Пять роковых шагов 1988 г. изменили страну так, как ее, возможно, изменили лишь 1941 и 1917 годы. Горбачев бросил свою гигантскую власть в дело изменения сложившегося статус-кво. Главная идея была одна: добиться ускорения развития страны и открыть ее внешнему миру.
1. Первый шаг был предпринят Горбачевым под прямым влиянием ряда экономистов, обещавших ускорение темпа экономического роста. Следовало оптимизировать использование ресурсов и приблизиться к четырем процентам роста экономики в год. Сделать это, не покидая рельсов прежнего планирования, можно было лишь в одном случае – обращением к бюджетному заимствованию, превышению расходов над доходами.
Госплан сдался под превосходящим его оборонительные возможности давлением. Проект расширения производства был создан. Цену этого расширения объявил министр финансов Гостев в ноябре 1988 г. Выступая с традиционным обзором экономического положения страны, он, как бы между прочим, объявил о том, что бюджет СССР в 1988 году будет сведен с дефицитом в 60 миллиардов рублей. Национального потрясения это сообщение не вызвало. Имитируемый Запад часто вел экономические дела с дефицитом, и это только помогало его развитию. Инфляция? Разве не пользовались западные специалисты со времен Джона Мейнарда Кейнса инфляционным развитием в целях стимулирования экономического роста? Советский Союз ждет новый опыт, это несколько волнует, но причин для беспокойства нет.
Между тем, дефицит бюджета всегда был явлением, опасным для российской государственности, как советского периода, так и предшествующих столетий империи. Царская Россия имела несколько неизменных правил. Одним из них было: никогда не выплачивать контрибуций, даже в случае поражения (японцы в 1905 г. так и не добились их от Николая Второго, предпочитавшего отдать половину Сахалина). Другим правилом было сводить дебет и кредит в бюджете.
Нужно сказать, что России, не столь уж богатой организаторскими талантами, до конца 80-х гг. прошлого века везло с министрами финансов. Они были знающими, способными, трудолюбивыми людьми с большим государственным горизонтом мышления. Можно даже утверждать, что это были лучшие государственные чиновники России. Министр финансов Канкрин обеспечил казне проведение реформ 1860-х гг. Витте успешно ввел в 1897 г. золотой стандарт и подготовил Россию к испытаниям двадцатого века достаточно хорошо, по крайней мере, с точки зрения финансового обеспечения. Достаточно успешно этим курсом следовал В.Н. Коковцов. Свидетельством тому было финансовое обеспечение злосчастных авантюр 1904–1905 гг. и последовавшей мировой войны. Поразительным фактом является то, что даже великолепный финансовый чемпион мира – Британия скорее истощила свои финансовые возможности, чем битая немцами Россия. (Конечно, англичане расходовали свои авуары для целей финансирования усилий коалиционных союзников, они берегли свою кровь, они старались сохранить свой жизненный уровень, в то время как Россия расплачивалась людскими ресурсами.)
Даже в критических 1917–1918 гг. у царя, Временного правительства и у большевиков с финансами – в определенном смысле – было не так уж плохо. В России всегда умело считали деньги. Сталин также настаивал на жесткой финансовой дисциплине, его наследники – Хрущев и Брежнев ослабили поводья, но не до степени пренебрежения государственным бюджетом.
…И вот барьер пройден. Оказалось, что ломать правила не так страшно. На следующий, 1989 г. дефицит составил уже 100 млрд. рублей, но это опять никого в обществе не взволновало, да и экономисты не усмотрели в заимствовании денег «у будущего» ничего экстраординарного. Инфляция в СССР еще составляла всего лишь несколько
