неё я бы держалась и дольше!
— Так может стоило оставить всё как есть? — Она так на него посмотрела… Так вот в кого у меня эта привычка — осаждать одним взглядом. Я невольно улыбнулась. Как же это на неё похоже! — Может, дать девочке жить своей жизнью? Она ведь твоя дочь. У Салдарины должна быть мать. — Он подался вперед. — Скажи, Эл, это правда стоило того? Ты ведь поставила на кон свою жизнь. Твоё и её будущее. Это действительно та ставка, которую стоило делать?
— Хватит! Я не желаю обсуждать это снова! Ничего уже не воротишь, ясно?! Ты не заставишь меня сожалеть об этом. Выбор, который я сделала, — не ошибка!
Она сердилась и больше не смотрела на него. В глазах Кайрила промелькнула боль. С какой же тоской он смотрел на мою мать… Я видела, что она ему небезразлична.
Он потянулся вперёд и коснулся её руки.
В этот момент я сильно позавидовала ему.
— Что будет с твоей дочерью, когда ты уйдешь? Что будет, когда весь твой план рухнет, как карточный домик? Когда она наконец доберётся до правды и всего, что ты от неё скрывала?
— Я надеюсь, этого не случится.
— Опрометчиво.
Он выдохнул со смешком, коварно ухмыльнулся и откинулся на спинку кресла. Мама встрепенулась, повернула голову и посмотрела на Кайрила с такой яростью, что даже я испугалась!
— Ты не доберешься до неё! — воскликнула она.
Камень на её шее стал ярче и тревожно запульсировал.
— Думаешь, они не доберутся?
— Этого я хочу в последнюю очередь. — выдавила она, глотая ком в горле.
— Я всегда удивлялся родительской любви. Её искажают, восхваляют, приукрашивают. Но для дитя нет более жестокого чудовища, чем близкий и родной человек, который решает его судьбу.
Я во все глаза наблюдала за Рейнсейром. Он ведь говорил о себе?
— Просто заткнись, Кай! Заткнись и уходи!
Мама плакала, по её щекам текли слезы и она не желала смотреть на собеседника и показывать ему свою слабость. Он уязвил её. Знал, как ударить побольнее.
Нет более жестокого существа, которое подпущено слишком близко и знает, куда бить.
— Не смей приближаться к Салдарине ближе, чем на пять шагов, пока она не вырастет!
— Думаешь, я враг тебе? Тебе и твоей дочери?
— Ты воспитан так же плохо и старомодно, как и моя мать. Так что да, Кай.
— Ты поэтому сокрыла её дар? Чтобы она не стала жертвой чужих амбиций?
— Возможно.
У меня всё похолодело внутри. Что?
— Но я-то знаю, чья она дочь.
В маминых глазах читалась решимость. В воздухе появилась магия.
О нет…
— Ты не посмеешь! — рявкнул Кайрил, глядя на происходящее вокруг.
— Правда? — с вызовом прошептала она.
Она начала плести заклинание.
Кулон засиял так ярко, становясь оранжевым солнышком в этой полной темноты палате.
— Это убьёт тебя!
В его голосе было столько страха…
— Ты не посмеешь причинить ей боль или вред. Не посмеешь применить к ней свою магию во имя зла. Все твои амбиции, все твои желания будут разрушены. Ни я, ни моя дочь… — Из ее рта потекла струйка крови. — Не будут связаны… С тьмой…
Это были её последние слова.
Сотворив запрет, она обрекла себя. Потратила последние крупицы магии. До последнего вздоха защищала меня.
Кайрил вытащил платок из кармана и аккуратно вытер кровь с её лица. Он хотел прикрыть её глаза, но вовремя остановился.
— Я не собирался вредить твоей дочери, Эл.
Я проснулась от жаркого шёпота над ухом. Вздрогнула и всхлипнула.
— Тише, — тихий голос Арриана заставил поверить, что все это сон.
Я пыталась отдышаться. Мне было невыносимо жарко, к потному телу липла простынь. Но воздух в комнате был ещё хуже — обжигающе холодным. Я сжалась в комок и позволила себе просто плакать. Слишком реально!
Слишком! Всё это уже слишком!
— Это просто кошмар, — успокаивал он меня.
Я даже не была в состоянии опровергнуть его слова. Было ли видение прошлого просто кошмаром? Нет, это была душераздирающая правда!
Снова увидеть маму и снова ее потерять! Пережить последний её миг.
А самое ужасное… теперь я знала абсолютно всё, что сделала моя мать.
Не так страшны кошмары, когда ты можешь открыть глаза и осознать, что это выдумка, когда они не имеют ничего общего с реальностью.
Но видения прошлого, пришедшие ко мне в самый беззащитный час, потревожили старую рану и просто разодрали мою душу!
Могла ли я уснуть после такого?
— Пожалуйста… Салдарина, пожалуйста…
Арриан просто не знал, как мне помочь.
Мы лежали долго. Он просто обнимал меня сзади, окутав своим запахом. Я чувствовала его силу, поддержку, его близость. Он был рядом. Этот сильный мужчина держал меня крепко, утешая и успокаивая. И я наконец нашла в себе силы, вдохнула прохладного свежего воздуха полной грудью. Я вцепилась в Арриана, боясь, что он отвернется и отползет на другую сторону кровати.
— Пожалуйста, не уходи.
— Я здесь, — заверил меня Хранитель. Мой оплот.
— Не оставляй меня. Побудь рядом.
Я почувствовала, как он улыбается, и на душе стало чуточку светлее.
— Спи, — велел он мне, легонько целуя в волосы.
О, это ощущение…
Завораживающая сила его магии! Я была слишком слаба и ничтожна, чтобы не поддаться его чарам. Чтобы отказать Хранителю в такой простой просьбе. Это было выше меня. Наверное и потому, что я сама желала забыться самым обычным сном…
* * *
Очнувшись к обеду, совершенно одна, я не почувствовала себя отдохнувшей. Уставшей — да, но никакого облегчения, на которое я рассчитывала после долгого сна, это не принесло.
Умылась тёплой водой и подняла голову, чтобы посмотреть в зеркало. Радужка вернула свой родной зелёный цвет и уже ничего не напоминало о вчерашнем всплеске сил. Усталость оставила свой след, в глазах ни искорки, залегли тени, лицо немного осунулось.
Арриан, вероятно, не смог меня разбудить. Пусть я и нашла в своем телефоне от него сообщение, мне стало тоскливо и одиноко. Я хотела бы открыть глаза, поцеловать его в щеку, и тревоги, пусть на некоторое время, растворились бы.
Я осталась одна, наедине со своими тяжёлыми, свинцовыми мыслями.
Мне кусок не лез в горло. Я с раздражением захлопнула дверь холодильника.
Значит, мама наложила на меня печать! Ни мой отец, ни кто-то из Хранителей. А моя собственная мать сделала меня инвалидом в глазах общества.
Во имя чего? Так выглядит материнская защита? Её присутствие рядом было бы куда важнее и полезнее, нежели её смерть, на которую она обрекла себя!
Я так злилась, что снова ощутила бурлящий поток
