Через лагерь Анна шла с гулко бившимся сердцем. Присела за стол к Артёму и шепнула:
― Здесь Хан. Греков нас сд… ― Она не успела договорить: щёлкнул затвор, а в следующий миг Артём перевернул грубо сколоченный стол. И как раз вовремя: автоматная очередь прошила ночной воздух, запахло машинным маслом и кровью. Артём оттолкнул Анну в сторону, чтобы она оказалась за жестяной бочкой, а сам вырубил сидевшего рядом лже-полевика ударом в челюсть. Рядом с ордынцем под столешницей был приклеен обрез. Заряд дроби дуплетом ушёл в кого-то, раздался сдавленный вопль, а Артём крикнул Анне:
― Найдите Серого! Буровая на одиннадцать часов от лагеря!
― Я могу помочь здесь… ― Анне мучительно не хотелось оставлять дочь под градом пуль. Аврора лежала за соседней бочкой и отстреливалась. Артём взмахнул рукой, создавая фонтан камней, а в ответ ему прилетел поток воды.
Анна не знала дороги, но её вёл запах: черёмуха, гвоздика и табак. След вёл по незаметной на камнях траве, но Анна словно видела Серого, почти бежавшего к Оливии. Она не смотрела под ноги и налетела на него, когда запах стал особенно густым. Подняла глаза и увидела перекошенное от боли и гнева лицо Серого. Ей не пришлось ничего говорить: Серый гончей устремился в лагерь. Анна бежала за ним, спотыкаясь. Алкоголь гулял в крови, сердце заполошно стучало, её трясло, и она едва не упала, но Серый подхватил её и потащил за собой.
В лагере шла рукопашная схватка. Ордынцы истратили патроны и принялись закручивать вокруг стоявших спина к спине Артёма и Евы потоки воды. Аврору оттеснили, и она не могла пробиться к мужу и подруге из-за стены огня.
Хан стоял под откинутым пологом палатки, сложив руки на груди. Он улыбался, отчего его высокие скулы резко очерчивались, вызывая одно лишь желание: вцепиться ему в глотку. Мертвенно-светлое тундровое небо посерело, и Анна метнулась к Хану, как вдруг ощутила, что не может двинуться. Тело словно погрузили в смолу, и она на миг поняла, что чувствовали насекомые, навеки застывавшие в янтаре. Мир вокруг не остановился, и Анна вдруг поняла, что на самом деле движется, только очень медленно.
Бесконечный взгляд в сторону, и она увидела смотревшего прямо на неё Грекова. Его воспалённые глаза были широко распахнуты, зрачки стремительно затягивались бельмами. Словно издалека долетел стон Серого: тот тоже попал в ловушку предателя. За спиной Грекова, вся в переплетении серебристо-алых нитей стояла Оливия.
В эту же секунду до Анны долетел хриплый крик: один из ордынцев, припав на одно колено, стрелял из пистолета в Артёма и Еву. Одна из пуль угодила Бутенко в плечо, другая просвистела в паре сантиметров от Евы. Артём топнул ногой о землю, камни подлетели в воздух, обрушиваясь градом на противника, и затолкал себе за спину стрелявшую из дробовика Еву.
― Я с вами, Ева, Князь, я прикрою! ― Из располагавшейся на отшибе бани выскочил голый по пояс красный Вениаминыч с топором: ордынцы подпёрли дверь и заткнули дымоход, и его шатало от дыма и жара. Татуировки на его рельефной груди и руках ожили, переплетаясь, а в загоревшейся бане завозился чудовищный горностай.
Вениаминыч наотмашь рубанул топором по не успевшему среагировать стрелку. Весь в крови противника, бросился вперёд, прорываясь к Еве и Артёму, прореживая ряды ордынцев, как вдруг Хан отнял руки от груди и метнулся чёрной молнией, оказавшись за спиной Вениаминыча. Аврора заорала дурным голосом, и Вениаминыч обернулся.
Долгий миг Хан смотрел на него, а потом взмахнул рукой, и наискось провёл засеребрившимися, взорвавшимися алыми искрами пальцами по груди Вениаминыча. Тот вздохнул, кашлянул надсадно, обдав лицо Хана брызгами крови, и рухнул на землю.
Мир потонул в исступлённом крике Евы.
========== Вересковый мир: Золотая Орда ==========
После того, как упал Вениаминыч, а Ева выскочила из-за спины Артёма и с хриплым криком бросилась к мужу, драка захлебнулась. К Авроре, подстрелившей пироманта, подкрались трое водных колдунов и скрутили её потоками воды, а весь белый как полотно, с пропитанным кровью рукавом куртки Артём резко и сухо попросил Хана прекратить балаган, а затем показательно швырнул на землю дымящийся наган. У Анны мелькнула мысль, что капитуляция станет их концом, но Хан неожиданно махнул своим людям, и те убрали оружие. На губах Хана блуждала улыбка, когда отряд ― прямого Артёма, промокшую Аврору, Еву, которую еле оторвали от Вениаминыча, и обездвиженных Серого с Анной, ― уводили прочь.
Она плохо помнила, что было дальше: в спину мягко ударило золотистыми сполохами: Хан наслал сонную целительскую магию. Раньше его сила отдавала медоносными травами, а сейчас Анна чувствовала на языке горечь полыни. И глухую тоску в сердце.
Мёртвая ночь перешла в безрадостное утро, пропитанное гарью, запахом свежей земли и вывороченных камней. Анна подняла тяжёлую голову и поняла, что лежала на нижней койке двухъярусной железной кровати, а на неё из дальнего угла безучастно смотрела дикими глазами Ева, вокруг которой уже образовалась зона отчуждения, словно это она, а не Вениаминыч, лежала в соседней палатке. Бледная Ева сидела в распахнутой потёртой куртке, которую успела стащить с мужа прежде, чем того унесли ордынцы. В драке ей разбили нос, и кровь подсыхала на губах и подбородке. Анна едва уговорила Еву умыться. Та упорно отворачивалась, пока Анна протирала лицо Путешественницы холодной водой. Тяжёлые серебряные браслеты с полустёртыми рунами оттягивали запястья, раздражая кожу, но Анна считала, что это лучшее, что могло быть.
Наверное, Хан посчитал её неопасной. Полубезумную Еву приковали длинной цепью к каркасу палатки, а Серого, провалившегося в Страну Снов, и Аврору сковали вместе по рукам и ногам, словно на каторге. Артёму руки завели за спину, как и Белоснежке, оставленной с отрядом.
Закончив с Евой, Анна, осторожно ступая, подошла к Артёму. Тот сидел, привалившись к стенке и опустив голову. Анна опустилась рядом и, получив молчаливый кивок, отвела ворот наброшенной на него рубашки. Пуля прошла навылет через левое плечо. Аврора тяжело дышала, пока Анна, следуя отрывистым указаниям Артёма, обрабатывала рану. Сейчас на белом бинте проступали алые разводы, и Анна выдохнула: она оказалась полезной и не боялась вида крови.
― Чуть ниже, и всё было бы кончено очень быстро, ― с усмешкой произнёс Артём.
― Только не говори, что двум смертям не бывать, а на одну ― наплевать, ― тихо отозвалась Анна. Аврора побледнела, и Анна понимала её состояние. Артёму по предсказанию Мирославы оставалось жить самое большее ― сорок дней. И Анна не знала, от какой даты вести отсчёт. Она видела по застывшему лицу дочери, что та ежесекундно боялась забыть, что скоро её мужа не станет. Старалась не упустить ни секунды времени с ним.
― Давайте не надо про смерть. Мне и так придётся заказывать слишком много гробов. ― Оливия тряхнула головой, отбрасывая с лица пряди спутанных грязных волос. Она казалась опальной королевой, сдавшейся с горсткой верных подданных на милость победителя. Было непривычно видеть Белоснежку в камуфляжных штанах, тёплой рубашке с распахнутым воротом и кожаными нашивками, хотя Анна знала Оливию совсем немного.
― Я думаю, когда мы все умрём, гробы нам не светят, ― произнёс Артём.
― Артём Иванович, должна же быть какая-то корпоративная этика, в конце концов! ― взвилась Белоснежка, подаваясь вперёд и поворачиваясь к Еве. ― Ева Евгеньевна, Ева… ― Оливия неловко подошла к ней. Та не обратила на Белоснежку внимания, продолжая смотреть на разложенные на койке окровавленные браслеты с амулетами и обереги: Хан не позволил ордынцам обворовать трупы. ― Я… Я соболезную. За счёт управления оплатим похороны… Закажем самый лучший гроб. А Грекова ждёт трибунал по законам военного времени! Я собрала на него такой компромат, что ему светит только вышка! Да и я, судя по всему, пойду под суд…
― Хан убил моего Алёшу! ― У Евы дрожали губы, а в глазах стояли слёзы. Она рванулась к Белоснежке, но цепь не позволила. ― Думаешь, меня хоть немного волнует твоя судьба?!
