пришел, все такие?
— Нет, — Тим отвёл взгляд, чувствуя, как щёки начинают гореть не только от жара кузницы. — Там таких не очень не любят. Просто баловство, не обращай внимания.
— Баловство, говоришь? — Кара хмыкнула, взяв наконечник из его рук. Она провела пальцем по острию, прищурилась, проверяя баланс. — Пятый за сегодня, и каждый лучше прежнего.
Она бросила изделие обратно Тиму с лёгкой усмешкой.
— Может, с твоими фокусами через пару лет от твоих поделок не будет разить кустарщиной за версту. Этот, по крайней мере, уже не на помойку.
Тим поймал наконечник и слабо улыбнулся. За эту неделю он многому научился у Кары: определять температуру металла по цвету — от тусклого вишнёвого до слепящего белого, бить молотом точно, чтобы форма рождалась без лишних усилий, закаливать сталь в правильной последовательности — нагрев, охлаждение, лёгкий прогрев для снятия хрупкости. Но главное — он начал понимать огонь. Пламя отзывалось на его мысли, на его дыхание, как живое существо. Это было эхо уроков Люсин, но теперь он учился сам. Огонь слушался, если найти к нему подход, хотя иногда всё ещё показывал свой норов.
— Думаю, нам нужен уголь, — сказала Кара, глянув на почти пустой короб у горна. — Пойдём, покажу тебе шахту.
— Шахту? — Тим удивлённо поднял взгляд.
— А ты думал, уголь с неба падает? — она усмехнулась. — Собирайся. Заодно мир посмотришь, а то ты, похоже, кроме кузницы и постели нигде не бываешь.
Тим не стал спорить и последовал за ней. За неделю в деревне он действительно почти не выбирался за пределы кузницы, постоялого двора и редких прогулок к стенам, где Томас гонял местных охотников. Пора было узнать этот мир поближе.
Шахта — скорее штольня — уходила в склон горы горизонтальной щелью. У входа стояла деревянная тележка на ржавых рельсах, рядом покачивались масляные лампы, подвешенные на крюках.
— Надень, — бородатый шахтёр протянул им кожаные шлемы. — Голова — штука нежная. Один камешек сверху — и копай могилу.
Кара ловко натянула шлем и взяла лампу.
— Чего застыл? — бросила она Тиму. — Надевай.
Тим послушался, хотя шлем оказался великоват и съезжал на лоб. Он поправил его и шагнул за Карой внутрь.
— Держитесь середины, — напутствовал шахтёр. — Смотрите метки на стенах: белая — опасно, красная — очень опасно. Никакого огня, никаких искр.
— Почему? — спросил Тим.
Шахтёр уставился на него, как на дурачка.
— Ты откуда такой вылез? В шахте газ копится. Одна искра — и привет, отправишься к праотцам. Отдельно ноги, отдельно голова.
Кара легонько толкнула Тима в бок.
— Идём. Не отставай.
Они двинулись вглубь. Свет лампы выхватывал из мрака грубые стены, подпорки из потемневших брёвен, струйки воды, сочившиеся сверху. Воздух пах сыростью, пылью и чем-то едким, едва уловимым.
— Это газ? — тихо спросил Тим, принюхиваясь.
— Отчасти, — кивнула Кара. — Здесь его мало, ходить можно. Но глубже — другое дело.
Туннель вскоре расширился в небольшой зал, где несколько шахтёров долбили стену, откалывая куски породы с тёмной жилой.
— Вот наш уголь, — Кара указала на чёрную полосу в камне. — Бывает почище, но мы не привередливые. Для кузницы, и для печки сгодится.
Один из шахтёров, заметив их, кивнул.
— Кара! Как дела твои? За углём?
— Превосходно! За углём, да. Ну и показать новичку, почём фунт лиха. — отозвалась она.
— Новичку? — Шахтёр, невысокий, но крепкий, с руками, чёрными от угольной пыли, окинул Тима взглядом. — Южанин, что ли? Что у него с руками?
Тим невольно глянул на свои руки — руки как руки.
— Ты тоже заметил, да? — улыбнулась Кара. — Учится у меня. Вроде не совсем дурак.
— Ну-ну, — хмыкнул тот, кого звали Хорин. — Пусть попробует уголь покидать — сразу ясно станет, на что годен.
Он кивнул на кучу отколотых кусков.
— Грузите в тележку.
Тим и Кара принялись за дело. Уголь оказался тяжёлым, с острыми краями, а некоторые куски рассыпались в пыль прямо в руках.
— Аккуратнее! — бросила Кара. — Бери мягче. И не пачкайся зря — потом не ототрёшь.
Тим кивнул, приноравливаясь. В монотонности движений — поднять, бросить, поднять — было что-то успокаивающее. Свет ламп мягко дрожал, голоса шахтёров сливались в приглушённый гул.
Когда тележка наполнилась, Хорин махнул рукой.
— Идём, южанин, покажу кое что. Там есть на что взглянуть.
Они свернули в боковой туннель — узкий, низкий, заставляющий Тима пригибаться, чтобы не задеть корни и каменные выступы.
— Осторожнее, — Хорин придержал его, когда Тим чуть не шагнул в лужу. — Это старые штреки. Мой дед ещё тут уголь брал.
— Почему забросили? — спросил Тим, оглядывая полусгнившие балки.
Хорин молча поднял лампу. Тим не сразу заметил, но потом увидел: вокруг фитиля дрожал слабый голубоватый ореол.
— Видишь? — тихо спросила Кара, встав рядом.
Тим кивнул, заворожённый.
— Горный дух, — произнёс Хорин с ноткой благоговения. — Без цвета, без запаха. Только пламя его выдаёт.
— И чем он опасен? — спросил Тим, уже подозревая ответ.
Хорин переглянулся с Карой, отошёл на пару шагов назад, где ореола не было, достал кусок трута и поджёг его от лампы. Резким движением он бросил горящий клочок вперёд. Тим невольно отшатнулся: воздух вспыхнул — яркий язык пламени пробежал по потолку и тут же погас, оставив запах палёного дерева.
Хорин и Кара переглянувшись засмеялись.
— Всегда работает. — сказал он — Обожаю показывать это тем кто в шахте не бывал. Вот что он делает, — кивнул Хорин на опалённые доски. — А теперь представь, если огонь рванёт там, где людей полно, а выход далеко.
— Взрыв, — тихо закончила Кара. — Мгновенный. Мой отец рассказывал, как в детстве видел, что смена шахтёров погибла из-за одной искры.
Тим сглотнул, ощутив холодок вдоль спины.
— И вы всё равно тут работаете?
— А куда деваться? — Хорин пожал плечами. — Нет угля — нет огня. Нет огня — нет жизни.
— Пойду проверю крепления в соседнем штреке, — добавил он. — А вы гляньте тут. Только вы таких фокусов не делайте, это детям не игрушки.
Хорин ушёл, оставив их вдвоём у стены, где среди породы поблёскивала тонкая серебристая прожилка. Кара провела по ней пальцем, задумчиво нахмурившись.
— Смотри. Драконья кровь. Дурацкое название, ага. Отец придумал. Какой-то особенный металл. Отец вечно возился с ним, — сказала она тихо. — Проблема в том, что его отсюда не достать. Очень твёрдый. Твёрже нету ничего наверное. Чтобы взять этот металл, нужно бить всерьёз, выламывать вместе со скалой — а он искры даёт. Пробовали пару раз — тут же вспыхивал газ. А где газа нет, там и руды нет. Считай, эта чертова руда сама себя стережёт: не подходи, не то всё взлетит на воздух.
