плечи, чтобы казаться ещё выше.
– Да, сэр, – буркнул доктор. – Прекрасно поняли.
– Они забирают его с собой, – выдавил Джессоп. – Уже завтра.
– Да, я слышал, – ответил Уоррен.
Доктор удивлённо взглянул на него, ожидая объяснений.
– Говорил с Алексом.
Джессоп кивнул:
– Ясно.
– Он едет домой, лечиться.
По приказу майора Оллистера юный ассистент профессора Уоррена был заперт в своей комнате и отдан под ответственность доктора Джессопа, который подверг его седативной терапии. Теперь Алекс, столь мучительно боровшийся с бессонницей, гонял своё отяжелевшее тело туда-сюда по стерильно чистой комнате, отчаянно пытаясь не уснуть.
– Ему понадобится немало времени, чтобы снова встать на ноги. Домашняя обстановка и нормальный суточный цикл – вот что для него главное, – изрёк Джессоп.
– Мне показалось, он успокоился.
– Два грамма веронала в день успокоят даже сорвавшегося с цепи Кинг-Конга. Оллистер не хотел рисковать, особенно пока под ногами путаются те ребята, – добавил доктор, махнув рукой куда-то в сторону двери.
– Алекс – хороший парень… – заметил Уоррен. – В обычном состоянии он бы и мухи не обидел.
– Верю. Как бы то ни было, о нём я сейчас меньше всего беспокоюсь. Меня волнует, что будет с мальчиком.
Уоррен развёл руками:
– Думаю, его будущее больше от нас не зависит.
– Вы не правы. Мы первые, кого этот мальчик увидел, когда очнулся, первые, с кем он говорил. Он доверяет нам. Вам доверяет!
Профессор вспомнил, как мальчик смотрел на него, как в детских глазах загорался свет, едва они встречались с его, Уоррена, взглядом. Но быть чьей-то последней надеждой…
– И что вы намерены делать? – огрызнулся он. – Думаете, сможете убедить Оллистера не отдавать ребёнка? Только не говорите, что решили захватить самолёт!
Джессоп молчал.
– Да бросьте! – расхохотался Уоррен. – Это же дезертирство!
– Для меня – возможно. Но не для вас.
– Для меня?.. – аж подскочил Уоррен. – Кажется, от долгого пребывания на солнце крыша поехала не только у Алекса! – гневно воскликнул он.
– Моя крыша на месте, – усмехнулся Джессоп.
– Вы хотите похитить ребёнка из-под носа у федералов, или чёрт их знает, кто они там есть, и утверждаете, что крыша на месте? Ничего себе наглость, я вам скажу!
– Ну, в стороне я не останусь, это уж точно.
– Да вы вообще знаете, что с ним собираются делать? Откуда такая уверенность, что случится нечто ужасное?
– Задам вам встречный вопрос: вы готовы дать им его увезти? Абсолютно уверены, что ничего плохого не случится?
Уоррен взглянул Джессопу в глаза, мигающие, чуть косящие из-за потрескавшихся линз, и прочёл в них завидную решимость. И что-то ещё, что Джессоп предпочёл бы сохранить в тайне.
– Абсолютной уверенности у меня нет, – признался профессор со вздохом. – Но, мне кажется, это уже не наша война.
– Думаете, сможете завтра спокойно уснуть, не зная, что случилось с мальчиком?
Мои сны и без того полны кошмаров, хотел было ответить Уоррен, но только покачал головой и закрыл лицо руками. Он чувствовал себя ужасно усталым. Усталым и уязвимым.
Джессоп расправил плечи, словно до того момента на них лежал тяжкий груз, который ему наконец удалось сбросить, и, понимающе улыбнувшись, нанёс последний удар:
– Считайте это вторым шансом.
Уоррен вопросительно взглянул на него.
– Может быть, я и ошибаюсь, – сказал доктор, – но, думаю, тогда, на скале, вы могли потерять нечто очень важное. А вместо этого нашли его.
Мальчик впервые очутился снаружи.
Только это «снаружи» сильно отличалось от того, которое он помнил.
Это «снаружи» было совсем другим.
Двое мужчин помогали ему, поддерживая под руки. Иногда они что-то говорили, но тон их был сухим, строгим, в отличие от других двоих: маленького человечка в очках и второго, с белой бородой. Чтобы собраться с духом, мальчик стал убеждать себя, что его везут к маме. Máthair.
Вокруг было белым-бело. Он уже видел такое пару раз, на вершинах Двенадцати пиков. Но дома снег выпадал редко. А здесь его оказалось много, словно это место целиком состояло из снега. И небо, несмотря на слепящий свет, из-за которого приходилось закрывать глаза руками, было того же цвета – цвета снега. На мальчика надели шерстяную шапку, немедленно укусившую нежную кожу; потом прикрыли и рот, и нос шарфом, пахнущим по-старушечьи, как бабушкино платье незадолго до её смерти.
Мальчик чувствовал слабость в ногах, словно те отказывались его носить, а когда пытался вставать с кровати, всегда падал. Такое с ним уже случалось однажды: тогда началась лихорадка, и из города на двуколке приехал доктор его осмотреть. Мальчик весь дрожал, будто от жуткого холода, и в то же время потел, как от жары. Но на сей раз всё было иначе. Он не дрожал и не потел, а чувствовал только, как ослабели, безумно ослабели ноги. И ещё изо всех сил пытался дышать.
Потом нащупал в кармане широких штанов, которые на него надели, мужских, многократно подвёрнутых снизу штанов, чёрно-белый камешек, свой талисман (тот, что с белой бородой, дал в дорогу). И, почувствовав его гладкость, успокоился.
Они подошли к странному устройству, какого мальчик ещё никогда в жизни не видел. Оно было сделано, кажется, из железа и имело продолговатую форму, а опиралось на колёса, вроде как у телеги, но гораздо больше и не деревянные. И ещё у него была штука, напоминавшая большой стол, тоже из железа, которая проходила через устройство насквозь и торчала по бокам так, чтобы при взгляде снизу получался крест – символ, который мальчик хорошо знал. Под короткими концами этого железного креста на колёсах виднелись две маленькие мельницы, вроде той, что построил отец, чтобы извлекать воду из чрева земли и орошать поля.
Мальчик замер. Не обращая более внимания на яркий свет, его широко распахнутые глаза испуганно оглядывали этот огромный блестящий предмет.
– Ты чего? – спросил один из двоих державших его под руки. – Самолёта никогда не видел?
– Похоже, что нет, – ответил другой.
– Ну, нравится он ему или нет, это единственный способ отсюда выбраться. Давай-ка…
Они подняли мальчика и потащили к трапу, волоча ногами по снегу.
– Это и есть тот ребёнок? – поинтересовался один из пилотов.
– Да уж не сомневайся.
– А чего сам не идёт? – Пилот приспустил шарф, открыв лицо мальчика. – Боже, ну и бледный! Что это с ним?
– Тебе какое дело?
– Надеюсь, он не заразный?
– Не валяй дурака. Давай, взлетаем.
– Не сейчас, – хмыкнул пилот и, заглянув в папку, которую держал в руках, добавил: – Берём ещё одного пассажира.
– Надеюсь, он поторопится. Жду не дождусь, чтобы поскорее свалить отсюда, – проворчал первый мужчина.
– Да уж, так холодно, что мозги замерзают! – согласился его напарник.
Пилот кинул взгляд на две фигуры в капюшонах, направлявшиеся от бараков к самолёту.
– Похоже, вот и наш пассажир.
А оба мужчины и мальчик уже поднялись на борт.
– Я доктор Джессоп.
– А вы, значит, Алекс Тайн? – спросил пилот, сверившись с документами, которые вручил ему человек, пришедший с доктором. – Садитесь в хвосте и пристегните ремни.
Пассажир кивнул. Потом, сжав руку доктора, на мгновение встретился с ним взглядом и, не
