И так мне стало страшно при мысли, что я опять останусь один на один со своими проблемами, что я в панике ринулась в зал и перевела дух: нет, не показалось! Все глубокомысленные рассуждения мигом вылетели из моей головы, и я с радостью уселась обратно за столик.
— Все в порядке? — буднично спросил Алексей, и это мигом успокоило все мои подозрения.
Мои — но не его, потому что он вдруг зашарил по карманам.
— Ты не бойся, я не псих какой-нибудь и не маньяк! Вот мой паспорт, ученический билет, мой мэйл, телефон, аська…
Мне стало стыдно, и я торопливо пробормотала:
— Перестань, ты что! Я же не милиция — паспорт проверять…
Но все же не удержалась — любопытный взгляд в документы бросила. Вроде все похоже на правду, только фамилию толком не рассмотрела, поняла только, что смешная какая-то — не то Полушкин, не то Покрышкин…
А вот бумажку с наспех нацарапанными координатами взяла, успев заметить, что почтовый адрес у Алексея необычный — [email protected] Должно быть, давненько он его зарегистрировал, успев первым занять оригинальный ник! Интересно, а мой телефон он не попросит?
— Набери меня, чтобы твой номер определился, — попросил он, и мне опять стало не по себе: он что, мысли мои читает?
— Но это на крайний случай, — сказал Алексей, когда его трубка отозвалась странной мелодичной какофонией. — Давай завтра встретимся, — продолжил он. — На «Третьяковской» в центре зала.
Я еще не успела ничего ответить, а он деловито уточнил:
— Только оденься потеплее.
— В поход пойдем? — пошутила я, но он серьезно кивнул:
— Вроде того.
На следующий день я собиралась со смутным чувством, что вчерашняя встреча мне привиделась. Чего только не бывает на Новый год! Да, я уже рассуждала об этом на полном серьезе, забыв, что совсем недавно была убежденной материалисткой. Не очень-то веря в прогулку, я тем не менее надела самый теплый свитер, замоталась в шарф и натянула вязаные шерстяные варежки вместо кожаных перчаток.
В метро пришлось расстегнуться — было ужасно жарко. Я утешала себя: если встреча не состоится, выйду и просто пройдусь. Надо же в каникулы гулять, а не только сидеть дома за компьютером.
Все мысли вылетели из головы, когда я увидела посреди станции нового знакомого. «Не померещилось!» — обрадовалась я, устремляясь ему навстречу. К своему удивлению, я не испытывала неловкости, хотя у меня и не было ощущения, будто мы знакомы сто лет. Чем-то он располагал к себе, заставляя забыть о глупых комплексах, в какой-то мере присущих каждому. Наверно, у него много друзей — к таким люди всегда неосознанно тянутся…
«Вот и я потянулась», — с неожиданной досадой на себя подумала я, но развить эту мысль не успела.
— Привет! — устремился ко мне парень с солнечной улыбкой и как ни в чем не бывало чмокнул в щеку.
— Привет, — все-таки смутилась я — не ожидала столь бурного проявления чувств.
Мы поднялись на улицу, и я зажмурилась от яркого света — с утра было пасмурно, но, пока я ехала, небо очистилось и выглянуло уже основательно подзабытое солнце. Как по заказу!
Мы прошли по переулку и остановились возле церкви: штукатурка облупилась, фасад закрывали строительные леса, но от этого здание выглядело не менее величественно.
— Здравствуйте, — неожиданно сказал Алексей.
Я непонимающе уставилась на него, а он невозмутимо продолжал:
— Меня зовут Алексей.
Мне стало не по себе — все-таки что-то с ним не то! Вечно я вляпываюсь в непонятные истории…
— Сегодня я буду вашим экскурсоводом, — важно сказал он, но не выдержал и расплылся в довольной улыбке.
Я облегченно выдохнула — не псих, просто прикалывается!
— Церковь носит имя Климента, папы римского, — с важным видом вещал он.
— Почему папы римского? — переспросила я. — Она католическая, что ли?
— Да нет, церковь православная, — пояснил он и вернулся к прежнему тону: — Не перебивайте, пожалуйста. Папа Климент жил в I веке нашей эры, то есть до разделения церквей, которое произошло, как известно…
Он сделал паузу, но я не спешила выкапывать из горы громоздящихся в голове знаний нужную дату, и закончил:
— В 1054 году. Он многое сделал для укрепления христианства. Церковь имеет традиционную архитектуру в стиле барокко…
Алексей описывал колонны, портики и пилястры, а я, задрав голову и щурясь от солнца, любовалась на местами поблекшее великолепие. Я искала и не могла подобрать описания охватывающим меня ощущениям: полной нереальности происходящего и оглушительной легкости. Я почти физически чувствовала, как стремительно и безжалостно избавляюсь от целой кучи комплексов и проблем, не дававших мне наслаждаться жизнью все последнее время. Может, за архитектурными терминами прятались волшебные заклинания?
После церкви мы перебрались к особнячку XIX века, где сейчас располагалась библиотека.
— Извините, дальше наизусть не помню, — виновато проговорил Алексей и вытянул из кармана сложенную в несколько раз распечатку.
— Не выучил? — не удержалась от подколки я.
— Основной интерес представляют ворота оригинальной ковки XVIII века, — заглядывая в шпаргалку, продолжал он. — Они были изготовлены в Сибири на заводе Демидова…
Я смотрела на самые обыкновенные с первого взгляда чугунные ворота и поражалась — была тут множество раз и даже не догадывалась, какой это раритет. Вот ведь парадокс — мы стремимся поехать в далекие города и страны, не замечая того, что у нас под носом, и равнодушно проходим мимо, торопясь по своим делам. Посещать музеи и прочие достопримечательности своего города считается чуть ли не глупостью… А здесь, оказывается, столько удивительных мест, о которых мы даже не подозреваем!
— Ну а мы с вами следуем дальше, — увлекшись своими мыслями, я не заметила, как Алексей закончил рассказ про ворота и потянул меня вперед.
— Далее мы с вами посетим храм Святого Николая в Толмачах, где теперь хранится знаменитая икона Владимирской Божьей матери, в 2000 году перенесенная сюда из Третьяковской галереи, — официально продолжал Алексей.
Я поежилась, и он, заметив это, спросил:
— Замерзла?
Я покачала головой — не зря тепло оделась, да и гулять на солнышке не холодно даже зимой.
— Просто вспомнила, как мы с классом на экскурсию в Третьяковку ходили. И как в зале древнерусской живописи, где иконы старинные, мне здорово поплохело! Такое впечатление, что там очень тяжелая энергетика…
Я думала, Алексей сейчас посмеется над моими фантазиями, но он серьезно кивнул:
— Ничего странного. Представляешь, сколько им веков и чего они за это время навидались? Неудивительно, что отрицательная энергетика накопилась, и ты, как тонкий и чуткий человек, это почувствовала.
Я, кажется, покраснела от этого простого комплимента. От Артема я слышала подобное только в начале знакомства! Потом началось то, что совсем не хочется вспоминать… Не хочется, а вспоминается почему-то! Как будто мне неловко за то, что я слишком хорошо провожу время, и хочу сама себе испортить настроение — вернуться к своему привычному состоянию. Я ведь уже забыла, когда последний раз чувствовала себя так легко и беззаботно…
— Мы в Третьяковку не пойдем, — успокоил Алексей.
— Пойдем в церковь? — уточнила я и порадовалась: — Хорошо, что сейчас зима и я в шапке! А то летом обязательно бы кто-нибудь примотался из-за платка…
— Между прочим, платок в церкви полагается надевать только замужним женщинам и то во время службы, — заметил Алексей.
— Ты тоже знаешь? — обрадовалась я. — А вот бабки всякие почему-то нет…
— Притом мы едем в туристическое место, там полно иностранцев, которым вообще плевать на платки.
— И попробовали бы бабки что-нибудь им сказать, — хихикнула я.
Церковь действительно походила скорее на туристический объект — входить в нее надо было через отдельную пристройку с гардеробом и сувенирными киосками, а знаменитая икона и вовсе не помещалась в иконостасе, а располагалась отдельно, за толстым пуленепробиваемым стеклом.
— Куда дальше? — поинтересовалась я, когда мы вышли на улицу и с наслаждением вдохнули свежий холодный воздух после чада церковных свечей.
Алексей заглянул в свою распечатку:
— Сейчас расскажу.
Мы прошли мимо Третьяковки, у входа в которую что-то вдохновенно вещал толпе туристов настоящий экскурсовод, свернули во дворы, и нас словно отрезало от шумного туристического места. Я заозиралась, вертя головой, а Алексей довольно заметил:
— Подожди, мы еще даже не пришли.
Пройдя по абсолютно пустой и пугающе тихой улочке, мы свернули к кованой церковной ограде, за которой виднелись золотые купола.
— Кадашевская слобода, — говорил по дороге Алексей. — Появилась в шестнадцатом веке. Позднее здесь ткали полотно для российского флота. На средства жителей слободы была построена церковь Воскресения в Кадашах.
