немая угроза, которую Фейн тогда не распознал.
– Кто это был? – спросил он, когда незнакомца спровадили.
– Просто человек, – не разжимая зубов, ответил папа, – которому жадность ум выела.
На этом Фейн и забыл обо всем, потому что по малости лет ничего не понял.
Зато неделей позже, возвращаясь с другого конца деревни, куда его отправили за яйцами, Фейн увидал столб дыма.
Бросив яйца, Фейн ринулся к дому. Вернее, к пожарищу: дом обрушился, от него остались головешки и жуткая вонь паленого мяса.
А в стороне стоял тот самый незнакомец, что приходил неделей раньше. Фейн закричал, не понимая, отчего его никто не остановил, отчего…
Не сразу разглядел, что тот явился сам-пять и вся компания восседает на конях, при оружии. Незнакомец вскочил в седло, пробормотал что-то спутникам, и они поскакали прочь.
Фейн кинулся следом.
Перехватил его сосед.
– Они уехали, парень, – прошептал он на ухо мальчонке. – Беда, но твои мама, папа и брат… их больше нет. Идем же со мной, пошли…
Эти слова разъедали горше, чем дым. Люди, убившие его семью, скрылись, а Фейн ничего не мог поделать. Совсем ничего. И потому позволил увести себя.
Добрый сосед привел мальчика в дом: добрые руки отмыли его и приголубили, уложили в кровать, но у него даже глаз сомкнуть не получалось. И когда сделалось уж совсем тошно, Фейн вылез из постели и подошел к жене соседа. Та сидела у очага в кресле-качалке и чинила рубашку. Увидев Фейна, она озабоченно улыбнулась уголком рта:
– Не спится тебе?
Фейн покачал головой:
– Почему?.. Моя семья… почему так?
Хозяйка поджала губы и отложила шитье:
– Я не знаю. Но плохое… порой случается. С хорошими людьми.
У Фейна все сжалось в животе от гнева и возмущения.
– Это же не само случилось, – выпалил он. – Те люди. Зачем они сделали всё это?
Женщина со вздохом протянула руку, и Фейн шагнул к ней, позволив погладить себя по плечу.
Руки у хозяйки были нежные, но все же чужие. Не мамины.
– Эти люди – наемные мечи, – сказала она. – Такие частенько промышляют воровством. Думаю, они хотели, чтобы твой папа помог им попасть кое-куда, а когда он отказал, расправились… чтобы другим было неповадно.
– И их никто остановит? – спросил Фейн. – Кто-то ведь должен. Надо пойти к барону, он что-нибудь сделает. – Вельможа, владевший чуть ли не всеми окрестными землями, казался мальчику чем-то далеким, но сейчас он ухватился за соломинку. – Эта деревня принадлежит барону, не станет же он спокойно смотреть, как убивают здешних жителей!
Женщина убрала ему волосы со лба.
– Мой милый мальчик. Эти люди… – Хозяйка посмотрела на огонь. – Они сами служат барону.
Фейна как молнией поразило. Он вернулся к своей кровати в закутке, и женщина не стала его задерживать.
Впрочем, он не лег. Вместо этого улизнул из дому и покинул деревню. Он просто не мог оставаться на земле, где господин нанимает убийц, где нельзя отомстить за близких и где он сам оказался не в силах спасти родных.
Вдалеке, в полудне пути, вздымались горы Аннуна. Фейн устремился туда, босой, в старом истертом плаще. Не замечая грязи под ногами, все бежал и бежал. Его несла вперед ярость, какой он прежде никогда не испытывал. И наконец он влетел в окутанные туманом влажные дебри.
Фейн слышал рассказы про этот лес. Про детей-подменышей, про чудовищ, про бессмертные и жуткие создания. Но слышал и о том, как в обмен на миску молока и безделушки люди получают помощь; о героях, отправившихся к иным и разжившихся волшебными мечами. И он пошел к иным, потому что выбора не осталось.
Фейн блуждал по чаще два дня.
В конце концов, обессиленный, он рухнул на колени; в желудке было пусто, стертые ноги кровоточили. Потом он узнал, что именно кровь и привела к нему иных. Железо истощало магию, и лесные обитатели ощутили его ядовитое присутствие.
Фейна нашли лесные тилвит-тег. Они носили венцы из белого переступня, ожерелья из ягод рябины и одежду, сотканную из мха.
Если бы Фейн испугался, все могло бы закончиться иначе: его бы загнали, как зверя, или заперли в клетке древесных корней, – но иным, похоже, приглянулось его безрассудство.
Одна из дозорных шагнула к нему. У нее были браслеты из можжевельника и милое лицо, а вот глаза – какие-то неправильные. Там, где полагалось быть белкам, они чернели; это были глаза оленя или какого-то другого дикого создания.
Фейн уставился на деву, слишком пораженный, чтобы пугаться.
– Прошу, – прохрипел он. – Пожалуйста.
Дева опустилась перед ним на колени и улыбнулась. Отвела у него с глаз прядь грязных волос. Это прикосновение могло бы утешить, не источай ее пальцы холод.
– Зачем пожаловал, смертное дитя?
Фейн задышал быстро и сбивчиво:
– Семеро… Семеро сгубили моих родных. Я хочу… отомстить убийцам. – Произнести эти слова, эти проклятые слова его заставили безысходность и слепая отвага.
Дева кивнула, блеснув странными темными очами:
– И что ты предложишь взамен?
С пустыми руками в лес совались только потерянные и отчаявшиеся. Фейну было нечего предложить: ни миски молока, ни золотых вещиц; впрочем, он слышал, как людей принимают в услужение.
– Себя, – сказал Фейн. – На что ни сгожусь, все сделаю. Прошу вас.
Стоило тогда поторговаться, хорошенько взвесить слова, как купцы взвешивают серебро. Однако он был ребенком, у него болели ноги, урчало в желудке, а закрывая глаза, он видел пожарище на месте дома.
Фейн не мог оставить убийство семьи без отмщения.
Дева снова кивнула:
– Семь лет службы за семь человеческих жизней.
Фейн коснулся протянутой изящной руки с длинными пальцами и ощутил, как в нем пробуждается магия.
На следующий день после боя, когда Фейн проснулся, ребра саднили, а улегшийся поперек груди корги радостно пыхтел в лицо.
– И тебе доброго утра, – сонно пробормотал Фейн, почесывая Тревору спину. Песик со стоном перекатился на бок, но дышать легче не стало. – Ты же размером с половину пони. Слезай давай.
Беззаботно виляя хвостом, песик скатился с Фейна. Ну хоть кто-то просыпается в добром расположении духа.
В таверну Ренфру, Мер и Фейн не пошли и переночевали в заброшенном доме из опасений, что отряд Блайта станет искать Фейна. Поздний час и выпитое лишь подогрели бы их злость, а драться со всей бандой у Фейна желания не было. Собственно, так он всего за пару часов и превратился из бойца в наемного вора. Он много кем был: сыном, братом, юным подмастерьем замочника, железоносом, бойцом… Теперь стал убийцей, единственный верный спутник которого любил таскать чужие сапоги и вылизывать себе то, о чем не принято говорить.
Пережив такую потерю, кто угодно мог перестать осознавать себя.
Однако у Фейна еще оставалось его слово, которое он ни разу не нарушил и сейчас тоже не собирался. А значит, он отправится вместе с двумя ворами за сокровищами князя.
Услышав, как распахнулась дверь, Фейн поднял голову. Он сосредоточился, пытаясь уловить в комнате присутствие железа, но
