коснуться священника. Они уже готовы были унести его на руках: «Пойдемте, ваше преподобие, пора домой, вам надо отдохнуть». Но, когда они попытались его поднять, все заметили, что он без сознания. Тогда они положили его на землю и стали растирать, а заодно наставлять и отчитывать.
— Вставайте, ваше преподобие, довольно валяться. Скоро утро, пора вам в церковь читать проповедь. — Они прислушались и снова принялись ему втолковывать: — Теперь ведро ваше. Суд решил дело в вашу пользу. Адвокат побежден, никто его больше не слушает. Зато вас все любят и считают святым, потому что вы вынесли актрису из огня.
Пауза. И вдруг нежная синьора Цампьери принялась рвать на себе волосы. Тогда и другие заголосили и стали кидаться на землю.
— Он умер! Что теперь будет с нами?
— Нет, он открыл глаза, — раздался чей-то одинокий, словно ангельский голосок. Это была Флора Гарлинда, примадонна, ее сверкающие глаза в упор смотрели на священника. Дон Таддео вздохнул, огляделся и, вздрогнув, снова прикрыл веки. А потом поднялся и решительно отстранил всех, кто хотел пойти за ним.
— Мне надо молиться, дочери мои, мне надо много молиться, — сказал он и зашагал к воротам.
Толпа послушно перед ним расступилась. Впереди одиноко стоял адвокат Белотти. Когда священник прошел мимо, он сложил руки, словно готовясь аплодировать, и энергично закивал головой.
— Так рукоплескал Иуда Искариот, — сказал булочник Крепалини, стоявший во главе своих приверженцев.
Адвокат повернул к нему лицо, по которому катилась слеза.
— Для всякого честного гражданина благородный поступок всегда останется благородным поступком, даже если его совершил политический противник.
— Для честного гражданина! — повторил с ударением булочник, и его большая голова, освещенная бликами огня, насмешливо качнулась из стороны в сторону. — Все мы честные граждане! А скажите, адвокат, сколько плачено за участок под прачечной? Кто не знает, что она строилась на земле, принадлежавшей некиим родственникам некоей вдовы!
— Некоей вдовы, — подхватил сапожник Малагоди, — которая приходится сестрой некоему адвокату.
— Вследствие чего, — заключил механик Бландини, — город уплатил упомянутым родственникам за участок совершенно несуразную цену.
— Мне вспоминаются, — отозвался слесарь Фантапие, — и кое-какие обстоятельства в связи с последними выборами.
— Дался вам этот адвокат, — крикнула во весь голос кумушка Малагоди, оказавшаяся тут же по соседству. — Ведь у нас теперь целый выводок адвокатиков, мало ли он детей наплодил, этот юбочник, этот соблазнитель. К примеру, у Андреины в Поццо подрастает малыш, так вы думаете, отец им когда-нибудь интересовался? Вот и видно, какой это распутник да безбожник!
Адвокат только плечами пожимал. Но куда бы он ни поворачивался, отовсюду из гущи толпы к нему летели упреки.
— Откуда взяты деньги для вызова актеров?.. Разве дом на виа Триполи не бесчестье для города? А вот адвокат стоит за него горой.
— Так это ж его дочери, — шепнул за спиной адвоката сапожник Ноноджи, адресуясь к кучке женщин; при этом он скроил такую рожу, что все расхохотались. И, шмыгнув к другой кучке, он и там сообщил нечто новенькое. Так дошел он до беседки, куда укрылся адвокат, и, прикрыв рот ладонью, зашептал:
— К вашему сведению, господин адвокат, в городе отзываются о вас весьма нелестно. Я говорю это вам, потому что это правда. Конечно, сам я — вы ведь меня знаете, господин адвокат…
— Я прекрасно вас знаю, Ноноджи! — сказал адвокат и, пожав цирюльнику руку, скрылся в темноте.
А Ноноджи, не мешкая, проследовал к сараю, откуда ему давно уже кивал Савеццо.
— Ну как, пора объявить народу, кто совершил поджог?
Савеццо даже зубами лязгнул от нетерпения. Он взъерошил волосы и сказал угрюмо:
— Положение мне ясно. Настал момент действовать!
— Освободите место! — кричал впереди аптекарь Аквистапаче. — Дамы и господа, прошу вас, отойдите назад! Здесь негде развернуться.
Рабочие пустили было в ход ведра с водой, но были отбиты возмущенными зрителями.
— Вы что, хотите, чтобы дом сгорел? — надсаживался Аквистапаче. — Что у нас, анархия, что ли? Адвокат, выручай!
— Кончился твой адвокат, — отвечали ему из толпы, Аптекарь напрасно оглядывался в поисках своего великого друга. Из толпы неслись распоряжения:
— Полезай на крышу и поливай оттуда!
— Это надо было сделать, когда крыша была цела. Все у вас делается шиворот-навыворот. Почему сначала не скинули с чердака кочерыжки? Вынесите по крайней мере постели!
Толпа нажимала. Портной Кьяралунци встретил ее сильной струей воды. Последние остатки балкона рухнули, рассыпая тысячи искр. Все с визгом заметались в густом дыму.
— Светопреставление! — отбегая, стенал Маландрини. — Где моя жена? Я разорен!
— Маландрини, — окликнул его адвокат, появляясь в дверях беседки. — Будьте же мужчиной! Поверьте, бывают огорчения и потяжелей ваших.
— Несчастный я! — Хозяин гостиницы кулаками барабанил по животу, ногтями раздирал круглую плешивую голову. — И шапка сгорела! Одно к одному! Видно, придется мне с сумой по миру ходить.
Адвокат увлек его в беседку.
— Посмотрите, Маландрини! Здесь на столе спят ваши дети. Если у них и впрямь нет больше матери, чему я отказываюсь верить, утешьте вы их! Вы и сами найдете в этом немалое утешение. Когда человек несчастен, он находит отраду в добрых чувствах.
Хозяин рыдал, припав головой к краю стола.
— Вы не знаете всего… Адвокат, я расскажу вам самое ужасное. Моя жена — она исчезла вместе со всем моим капиталом.
— Что… что вы говорите, Маландрини! И вы доверили ей?..
Но адвоката прервали голоса, доносившиеся снаружи.
— А я вам говорю, что подожгли… Маландрини — первостатейный жулик. Подожгли деревянную лестницу, что ведет на балкон. Мазетти сразу это обнаружил. Но ему пригрозили и велели молчать. Поджог хотят скрыть, потому что тут замешаны видные лица… Ясно! Народ всегда стараются обмануть!
Маландрини продолжал рыдать.
— Все мои ценные бумаги были зашиты в ее шерстяную фуфайку. Я сам так хотел, потому что считал это верным местом. У мужчины не может быть друга надежнее, чем жена. Это все равно что железная касса! Чему же еще верить на свете!
Адвокат хотел возразить, но тут из общего шума снаружи вырвался голос синьора Джоконди:
— Ах, Маландрини, разбойник ты этакий! Так вот почему тебе понадобилось страховаться. А главное, ты еще и первого взноса не сделал. Ну, только покажись теперь, с тебя голову сорвут! Да куда же он девался? Маландрини! Удрал, поджигатель, только его и видели!
Хозяин гостиницы выпрямился.
— Это он про меня?
— Пускай себе болтают! — с горечью ответил адвокат. — На то они и народ!
— Да что вы к Маландрини привязались? — сказал чей-то голос. — Тут замешаны люди поважнее.
— Актеры! — взвизгнула матушка Пипистрелли. — Дон Таддео все в точности предсказал. И теперь они весь город сожгут.
— Экая ты вредная старуха!
— Что ж,
