четыре сестры милосердия.
В этом, казалось бы, безнадежном положении нашлись командиры, которые не растерялись, не поддались панике и сохранили присутствие духа.
Прорываться пришлось через хутора. Каждые 40—50 шагов был забор, через который нужно было перелезать. Как рассказывали, у одного из таких перелазов остановился начальник пулеметной команды поручик Слободянюк с пулеметом; его огнем он прикрывал отступление. У него уже кончались пулеметные диски. Увидев среди бегущих своего брата, он закричал ему: «А диски взял?» На обязанности младшего брата было носить пулеметные диски. «Нет, не взял», – ответил тот смущенно. «Тогда иди обратно и принеси их сюда», – отдал поручик брату довольно жестокое приказание. Младший брат точно исполнил приказ старшего брата. Побежал обратно, пробрался на оставленную ими позицию, на глазах у подходивших красных забрал диски и принес их старшему брату. Эти диски спасли людей, прорывавшихся вместе с этими двумя братьями, от большевистского плена.
К вечеру подошла наша артиллерия, и Свободные Хутора, где произошла трагедия Гренадерского батальона, были нами взяты обратно. На другое утро были подобраны убитые и раненые. Убитых было около ста человек, и, наверное, много еще ненайденных осталось лежать в зарослях кукурузы, в камышах плавней.
В степи была вырыта большая братская могила, и все трупы свезены к ней. Все они были догола раздеты. Кто-то позарился на синие бриджи, на хорошие сапоги. Среди убитых были и такие, которые были сначала ранены, а позднее кем-то добиты. Но и этого мало: кто-то издевался над ними, кто-то мучил раненых перед тем, как убить. У многих были выколоты глаза, на плечах вырезаны погоны, на груди звезды, отрезаны половые органы.
* * *
Гибелью Гренадерского батальона и смертью помощника командира полка начался для нашего полка Кубанский десант.
Вечером в станице Ольгинской неожиданно в штаб нашего полка явились два офицера из нашего Гренадерского батальона, которые уже были нами причислены к погибшим. Спаслись они чудом. Как они рассказывали, батальон был окружен, попытка пробиться окончилась неудачей. Патроны все вышли. На спасение не было никакой надежды, и они сдались, другого выхода не было. Офицеров сразу же отделили от нижних чинов и начали издеваться над ними и избивать. На ночь их поместили в какой-то сарай. Их было больше 50 человек. Из разговоров конвоиров они поняли, что утром их ожидает расстрел. И вот эти два офицера сговорились, что, когда их утром поведут на расстрел, они попытаются бежать. Терять было нечего, а может быть, посчастливится, и удастся спастись.
На рассвете их вывели и повели на станицу по дороге, идущей кукурузными полями. Эти два офицера шепотом пробовали уговорить шедших с ними соседей тоже рискнуть и броситься всем одновременно в разные стороны. Но их план не встретил сочувствия. Для этого нужна была какая-то решимость, а ее у большинства уже не осталось.
Тогда один из них сильно толкнул ближайшего конвоира, так что тот упал. Настало замешательство, воспользовавшись которым они бросились в чащу рядом растущей кукурузы. Конвоиры открыли огонь, но преследовать не решились, видимо боясь растерять остальных пленных. В этих зарослях кукурузы офицеры и скрывались два дня, питаясь початками зеленой кукурузы.
Остальные же пленные были расстреляны. Трупы их позднее были найдены какой-то казачьей частью.
И. Горяйнов[652]
13-Й ПЕХОТНЫЙ БЕЛОЗЕРСКИЙ ГЕНЕРАЛ-ФЕЛЬДМАРШАЛА КНЯЗЯ ВОЛКОНСКОГО ПОЛК В ГРАЖДАНСКУЮ ВОЙНУ[653]
13-й пехотный Белозерский генерал-фельдмаршала князя Волконского полк[654], один из старейших полков Российской армии, был основан Императором Петром I в 1708 году. Полк имел Георгиевское знамя за Севастополь, и все его четыре батальона – знаки на шапки с надписью «За Варшаву 25-го и 26 августа 1831 года».
Старый полк возродился в Гражданскую войну, во время боев за Донецкий бассейн. Как и другие формирования Добровольческой армии, полк вырос из небольшой группы офицеров полка и, постепенно впитывая в себя офицеров-однополчан и однодивизников (4-й пехотной дивизии) Олонецкого, Шлиссельбургского и Ладожского полков и усиливаясь пополнением из добровольцев, мобилизованных и пленных, разворачивался в роту, батальон и полк, входя в состав 3-й пехотной дивизии[655], начальником которой был генерал-майор Витковский (кадровый офицер лейб-гвардии Кексгольмского полка), содействовавший организации и укреплению полка. Затрудняла формирование вопиющая нужда в вооружении, снаряжении и обмундировании, что было общим явлением для всей Добровольческой армии. В то время все добывалось у врага ценой крови.
В январе—феврале 1919 года полк насчитывал 62 штыка.
Первым командиром полка был полковник Радченко, молодой энергичный кадровый офицер Белозерского полка, служивший в полку еще в мирное время и всю Великую войну. В Харькове полковник Радченко сдал полк новому командиру полковнику Генерального штаба Борису Александровичу Штейфону (кадровый офицер 124-го пехотного Воронежского полка), который был до этого начальником штаба 3-й пехотной дивизии и сдал свою должность полковнику Генерального штаба Федору Эмильевичу Бредову[656].
В Харькове полк пополнялся офицерами и добровольцами, и в его составе было уже около 100 офицеров. В полку было два батальона, в ротах по 70—80 штыков. Третий батальон был сформирован в Харькове из учащейся молодежи освобожденного города. Создавались кадры Олонецкого и Ладожского полков.
Едва окрепнув и сформировавшись, полк в составе 3-й пехотной дивизии был двинут на фронт в составе 800 штыков при 15 пулеметах. В начале июля 1919 года полк принял участие в боях, заканчивая одновременно свое формирование на походе и в боях (как и большинство частей Добровольческой армии). Полк участвовал в тяжелых оборонительных боях в районе Грайворона, в 40 верстах от Харькова.
Совместно с Дроздовской батареей и приданным ему дивизионом иркутских гусар полк наступал на север. Упорные бои происходили за обладание железной дорогой Белгород – Сумы. В это время полк сформировал свой собственный запасный батальон, который комплектовался мобилизованными и, главным образом, пленными красноармейцами. Таким образом, каждый батальон полка имел свою запасную роту, которая пополняла его проверенными и обученными солдатами.
По овладении линией Белгород – Сумы полк продолжал наступление к северу и, форсировав реку Псел, занял город Суджа.
На станции Готня полку был придан Сводный батальон 31-й пехотной дивизии[657], сформированный в Харькове. Там же действовал Олонецкий пехотный полк, едва достигавший численности в 250 штыков.
После тяжелых боев у Мирополья полк принял участие в наступлении на Курском направлении, на участке Коренево – Льгов, где ему было приказано прикрыть Льгов со стороны Брянска.
В штабе 1-го армейского корпуса на станции Льгов генерал Кутепов сообщил полковнику Штейфону, что полк входит отныне вместе с Олонецким полком во вновь создаваемую 4-ю пехотную дивизию
