Прочитав коротенький инструктаж девочкам, Зорин направляюще двинулся вперёд. Внутрь. Девчонки, ведомые бывалым наставником, тронулись следом. Внутри было довольно таки прохладненько и свежо. Но дамы, предупреждённые заранее, были одеты в тёплые джемпера и пуховики. Холод камней едва разрежался редкими лучами солнца, проникающих сюда через трещину в потолке. Благодаря этим же лучам, в первом зале, куда вошли путешественники, было относительно светло. Глаза быстро свыклись с этаким полусветом полумраком, и скоро стал отчётливо проявляться внутренний интерьер каменного помещения. Фонарь Вадим выключил, решив поберечь мощь батареек для следующего зала. Более тёмного, чем этот… Гид обратился к девушкам:
— Как настроение, девчата? Не холодно? Не темно? — И получив требуемый ответ, перешёл к насущному. — Тогда я начну показывать и рассказывать! А вы слушайте и ничего не бойтесь! Я тут, рядом с вами…
Девушки закивали головами, восторженно сверкая глазками, а Вадим, прокашлявшись, начал… Совсем, как в экскурсии по музею:
— Начну с того, что стоим мы в каменном помещении, именуемым в просторечии пещерой. Хотя оговорюсь сразу… Опытный спелеолог постесняется обозвать это пещерой…
— А почему-у? — Почти одновременно вытянули девчонки.
— Потому что настоящие пещеры находятся гораздо глубже на спуске, через непролазные лазы-коридоры. А здесь, всего лишь предбанник, так сказать… Прелюдия. Тем не менее, высота эта прелюдии — пять-шесть метров от пола, примерно… Ко всему хорошему, через расщелину сверху проникает солнечный свет, что делает этот каменистый мешок светлым. Площадь зала большая, в цифрах не озвучу. Но разгуляться в полный рост и в полную грудь без проблем, возможно. Да?! Так что, Наташа, Ваня со своей фобией беспокоился зря… Впрочем, второй зал будет намного теснее. Но там и зрелищ побольше. А сейчас пройдёмте чуть вперёд, я вам покажу интересненькое…
Он провёл экскурсанток ближе к краям отвесных стен, где свет солнца терял движение и требовались искусственные источники. Вадим включил фонарь, но прежде чем он это сделал, Наташка цепко прихватила его за локоть.
— Не бойтесь, девочки! Я с вами! Я никуда не исчез! — Успокаивающе произнёс Зорин.
Наталья тут же отцепилась, смущенно улыбаясь:
— Непривычно как-то…
— Ничего, ничего… — Улыбнулся Вадим и пошутил: — Если так спокойней, то держись! Только на шее не висни…
Он приподнял руку с фонарём, освещая неровные силуэты. Яркий свет фонаря, выхватил из потайного сумрака реликтовые формы, сползающих на них сверху остроконечных сосулькообразных глыб. Словно зубы, навстречу им, тянулись уже с пола такие же колья. По толщине разные: тонкие и толстые, высокие и не очень. Цвет их варьировался от тёмно-серых коричневых до ярко-жёлтых тонов. В деле выглядело, одновременно пугающе и красиво.
— Ого! — Восхитилась первой Люся. — Это ведь, не сосульки, да?!
Вадим ответно потряс подбородком и, перекинув фонарь в другую руку, заговорил:
— Это не совсем чтобы сосульки… Хотя формы у них те же, что и у ледников, но тут вся похожесть и заканчивается. Сталактиты — так их называют, это пещерные образования, возникшие в результате натечи со стенок и потолков. С сосульками у них одна общая производная. Вода. Только там — результат температурных явлений, а здесь… Всё иначе. Вода, проходящая через горную породу, вымывает из неё кальций, затем собирается у потолочных трещин пещер, и капля за каплей долго и нудно падает вниз, оставляя в местах падения частички этого самого кальцита. И если ледяные сосульки возникают за сутки, то сталактиту, чтобы вырасти в приличный размер, требуются года, а то и столетия…
Зорин замолчал, прерываясь на паузу. Чтоб дух перевести и, возможно, чтоб услышать впечатления. Широкий луч массивного фонаря распылялся достаточно далеко и охватывал все выпуклости этой пещеры.
— Да-а уж… — Протяжно произнесла Люся, всматриваясь в причудливые змеесплетения сталактитовых форм.
— Так интересна-а-а!!! — В отличие от Люси, Наталья глядела Вадиму в глаза, широко ослепительно улыбаясь.
Не сказать, чтобы Вадима это не зацепило. Он на секунду потерялся, «поплыв» от такой неожиданности. Следует отметить, что красивые девичьи улыбки способны проворачивать в мужских сердцах самые трудные, самые тугие замки. А сердце Вадима было давно доступно к подобным ключам. Получив ударную дозу улыбки, он в смущении потупился, перебрасывая взгляд на сталактиты, и волевым усилием, собрав мысли в порядок, яростно продолжил:
— Так что, все эти живописные произведения сотворила обыкновенная водичка за многие-многие годы… Мои познания в этой области весьма скромны. Могу сказать, что знаю сам. Все эти глыбёшки научно обзываются по-разному. То, что от потолка растёт, есть сталактиты. То, что от пола налеплено и тянется кверху, прозывают сталагмитами. Есть ещё сталагматы. Это когда верх и низ встречаются и образуют единое целое. Столб, иначе говоря. Здесь их нет, а вот в другом зале… Там потолок пониже будет… Там встречаются…
Вадим говорил, одновременно прикасаясь к камням, постукивая по ним и увлечённо жестикулируя. Раньше бы он никогда не подумал, что сумеет так вычурно и по-книжному говорить. Девочки, увлекаемые его речью, подходили к каменным шпилям и шапкам, также как и он, трогали… Гладили. Люся открыла створ фотоаппарата-цифровика, что выпросила накануне у мужа. Послышались первые жужжания и вспышки.
— Здорово так! — Бормотала она между съёмками.
— Людмила! — Обратился к ней Вадим. — Сказать, что здесь здорово — это обмануться! В другом сводном зале через коридор, вас ожидает более масштабное зрелище. Давайте-ка, девушки, пройдёмте-ка туда! Там есть, что поснимать и показать потом парням… Аккуратненько, шаг в шаг, следуйте за мной! Я буду светить, не бойтесь! Идите за мной цепочкой…
Показательно неторопливой поступью он шагнул вперёд, приглашая следовать за собой, медленно вывернул вправо. Подождал, пока девушки плотно подтянуться к нему и спокойно-ласковым тоном сказал:
— Здесь, девчоночки, косой коридорчик. Метров семь, где-то, длиной. Он достаточно широк и свободен, чтобы продвигаться по нему, одному, не сутулясь. Значит, так! Я иду первым, медленно-медленно… Вы цепью за мной, в аккурат моим шагам. Фонарь я буду держать повыше и чуть в сторону, чтоб всё было видно… Ладушки?! Вот и чудно! Если кому жутко, разрешаю петь песенки…
Последняя фраза вызвала девчоночий смех, и шутка получила развитие.
— Вадим, а давай, ты нам чё нибудь, споёшь…
— Хи-хи-хи… Только не громко, Вадим! А то обвал случится…
«Шутят — это хорошо! — Подумал Зорин, увлекая спутниц в тоннель. — Значит, не бояться! Значит, доверяют!» А вслух, произнёс:
— С песнями, девчата, я не больно-то дружу. А вот, стихи о пещере знаю! Если хотите, продекламирую!
— Хоти-им!!! — Хором закричали девушки, стараясь за гидом идти ровно и не сбиваться с плохо освещаемой колеи.
— Тогда… Извольте! — Вадим прокашлял горло, и громко начал читать, ещё не забытые четверостишья Бальмонта:
— В пещере угрюмой, под сводами скал,
Где светоч дневной никогда не сверкал.
Иду я на ощупь, не видно не зги,
И гулко во тьме, отдаются шаги.
Полоска света фонаря лизала щербатые стены неширокого пещерного тоннеля. Девочки шли, действительно, слушая гулко отдающиеся шаги. Но ещё больше, их волновал магический голос Вадима, расходящийся куда-то вверх подголосьем эха.
— Бесплодно скитанье в пустыне земной,
Близнец мой страданье, повсюду со мной.
Где выход, не знаю, в пещере темно,
Всё слито в одно роковое звено.
Стены внезапно раздвинулись, образуя просторный квадрат вместилища. Путники оказались во втором сталактитовом зале, где пещерный сумрак мог разогнать только электрический свет фонаря. Здесь было царство сталактита. Громадные тени шевелились позади угрюмых вековых изваяний, которых наваяла рука Провидения в годы мучительной тишины и безлюдной Вечности.
— Вот мы и пришли… — остановился Вадим, степенно перемещая свет от ближних истуканов, до соседствующих с ними дальше. — Тут, у нас просто музей…
— Вадим! — С каким-то волнительным придыханием, то ли таинственно, то ли с укоризной молвила Наталья. — Ты просто демон поэзии…
— Вадим! — подоспела с репликой Люся. — Ты наш пещерный Евтушенко! Меня так впечатлило… Наташ, я поняла! Стихи надо слушать в пещерах!
— Да уж, это факт. Пробирает до самой печёнки… Вадим, почему ты врал, что стихов не пишешь. Нельзя стесняться своего таланта…
— Девочки! Дайте слово вставить! Спасибо за комплимент, но это не мои стихи… Был такой поэт, Константин Бальмонт, жил на заре двадцатого века… Вот. Это то, что я помню из его творчества. И вспомнились они, как раз вовремя и к месту… Не так ли?
