тот прикрывал Ригу и угрожал левому флангу французов, в то время как Дунайская армия, если вернется из Турции вовремя, будет угрожать их правому флангу.
Постановив такие диспозиции, Барклай-де-Толли 19 июля выступил вверх по течению Двины, выдвинув пехоту по правому берегу, а кавалерию по левому. Генерал Дохтуров сформировал арьергард. После отделения корпуса Витгенштейна и потерь на маршах Барклай-де-Толли сохранял еще около 90 тысяч человек. Присоединение Багратиона могло обеспечить ему еще 150 тысяч. Отбыв 19-го, генерал двигался по обоим берегам Двины, держась на довольно большом расстоянии от французов, которые, задумавши произвести маневр, решили не слишком приближаться к русским.
Наполеон, во время операций не спускавший глаз с неприятеля, должен был незамедлительно заметить подобное движение, хотя русская кавалерия и старалась прикрыть его и замаскировать разведывательными рейдами, направленными во все стороны. Вскоре за беспорядочными движениями кавалерии Наполеон разглядел движение в верховья Двины, и тотчас догадался, что Барклай-де-Толли выдвигается к Витебску, чтобы протянуть руку Багратиону, который, вероятно, движется в верховья Днепра к Смоленску. Маневр неприятеля вовсе не заставил его отказаться от задуманного плана. Если бы русские, снявшись с Дрисского лагеря, ушли вглубь России, Наполеон потерял бы надежду догнать их, но поскольку Барклай выполнял поперечное движение вдоль Двины, в то время как Багратион двигался подобным же образом вдоль Днепра, у Наполеона по-прежнему оставалась возможность вклиниться между ними и исполнить свой изначальный план. Даву должен был намного опередить Багратиона в Смоленске, вынудив его переправляться через Днепр много южнее Могилева. Наполеону оставалось только, резко выдвинув правый фланг, самому подняться в верховья Двины, чтобы найти средство сделать в Витебске то, что он не смог сделать в Полоцке, то есть перейти через Двину на левом фланге Барклая-де-Толли, обойти его и захватить с тыла.
План Наполеона оставался по-прежнему осуществимым; следовало только исполнить его правее. Евгений 22 июля находился в Камене, Мюрат с кавалерией и тремя дивизиями 1-го корпуса находился рядом, на левом фланге Евгения, Ней и Удино подходили следом, за ними через Глубокое подходила гвардия. Наполеон выдвинул всю массу войск на Бешенковичи. Подозревая, между тем, что в низовьях Двины остались неприятельские силы, он предписал Удино перейти через Двину в Полоцке, потеснить к ее низовьям войска, которые он там встретит, и прикрыть левый фланг Великой армии. За вычетом Макдональда, оставшегося в Жмуди для наблюдения за Неманом, и Удино у Наполеона оставалось около 150 тысяч человек. На его правом фланге находился Даву с тремя дивизиями и всеми силами, составлявшими корпус Жерома. Наполеон еще был в состоянии нанести по Барклаю-де-Толли решительный удар.
Евгений перешел через Уллу 23 июля и выдвинулся с легкими войсками на Бешенковичи, городок на берегу Двины, из которого можно было различить движения русской армии за рекой. В ту минуту на Витебской дороге виднелся арьергард Дохтурова. На левом берегу Двины, который занимали французы, показались кавалерийские арьергарды, отступавшие в направлении Витебска и защищавшиеся упорнее обычного, что порождало надежду на то, что русские, наконец, примут долгожданное сражение. Наполеон приказал Евгению, который выдвинулся в Бешенковичи с авангардом, подтянуть туда весь корпус с кавалерией Нансути и перебросить мост через Двину для разведки на другом берегу. Сам он со штаб-квартирой уже покинул Глубокое и находился в полумарше позади Евгения. Остальной армии Наполеон приказал двигаться в том же направлении.
Двадцать четвертого июля Евгений передвинул свой корпус в Бешенковичи. В то время как легкая кавалерия Нансути, пройдя за Бешенковичи, мчалась по дороге в Островно, принц разбросал своих вольтижеров вдоль Двины, чтобы удалить от нее русских, которых заметили на другом берегу, и подвел артиллерию, дабы отогнать их еще дальше. Понтонеры его корпуса смело бросились в реку для сооружения моста. За несколько часов они добились его проходимости, и войска смогли начать переправу. Баварская кавалерия генерала Прейзинга, приданная Итальянской армии, в нетерпении оказаться за Двиной без колебаний кинулась в воду, перешла реку вброд и бросилась зачищать другой берег.
К середине дня грохот конских копыт возвестил о приближении Наполеона. Итальянские войска, еще не видевшие его, встретили императора шумными изъявлениями радости, на которые он ответил кратким приветствием, настолько был занят предметом, его привлекшим. Он стремительно спешился и обратился с некоторыми замечаниями к командиру понтонеров, затем, вернувшись в седло, галопом промчался по мосту и, во весь опор следуя за баварской конницей, унесся вдаль по левому берегу Двины, чтобы наблюдать за движением русских. Хоть он и угадывал истину по донесениям авангарда, но когда мог, стремился видеть всё собственными глазами.
Осмотрев пространство в два-три лье, Наполеон вернулся с убеждением, что вся русская армия прошла на Витебск, и решил скорее и смелее выдвигаться в том же направлении, чтобы вклиниться, если получится, между Витебском и Смоленском, то есть между Барклаем-де-Толли и Багратионом. Он приказал Евгению и Нансути 25-го выдвигаться на Островно. Теперь, когда армия объединилась, Мюрату, прежде двигавшемуся с кавалерией Монбрена и дивизиями Морана, Фриана и Гюдена, пришлось возглавить кавалерию и предварить принца Евгения в движении на Островно.
Двадцать пятого июля выступили на рассвете. Генерал Брюйер с семью полками легкой кавалерии и 8-м легким пехотным полком дивизии Дельзона возглавил движение, за ним последовали кирасиры Сен-Жермена.
В тот же день генерал Барклай-де-Толли, желая замедлить продвижение французов, поместил перед Островно 4-й корпус (корпус Остермана) с драгунской бригадой, гвардейскими гусарами, сумскими гусарами и батареей конной артиллерии.
Генерал Пире с 8-м гусарским и 16-м конно-егерским полками двигался по широкой и прямой, обсаженной березами дороге в Островно, когда на подъеме дороги вдруг увидел конную артиллерию русских в сопровождении легких всадников. Не успевшие сориентироваться 8-й гусарский и 16-й егерский были накрыты шрапнелью. Тогда Пире, ринувшись с двумя полками на русскую кавалерию, сначала обратил в бегство полк, занимавший дорогу, затем атаковал другой, находившийся на равнине справа, потом третий, подходивший слева, и, разделавшись со всеми всадниками, которых видел перед собой, бросился к пушкам, порубил саблями канониров и захватил восемь орудий. Мюрат со второй бригадой Брюйера и кирасирами Сен-Жермена подоспел к окончанию блестящего боя и принял руководство движением. Едва взойдя на невысокий подъем, у подножия которого только что произошла первая стычка, на открывшейся за ним равнине Мюрат увидел весь корпус Остермана, опиравшийся с одной стороны на Двину, а с другой – на лесистые холмы. Он тотчас произвел диспозиции, чтобы выстоять против многочисленной пехоты, фланкированной многими тысячами всадников. На левом фланге у Двины в три линии построились кирасирские полки, в центре развернулся 8-й легкий, дабы ответить на огонь русской пехоты, а для его поддержки выделили часть кавалерии генерала Брюйера; на
