Между Суассоном и Реймсом немцы сломили сопротивление еще четырех французских и четырех британских дивизий и менее чем через шесть часов вышли к Эне. У деревни Ла-Виль-о-Буа-ле-Понтавер британский дивизион полевой артиллерии решил не отступать, невзирая на ураганный артиллерийский огонь, обрушившийся на них. «Орудия стреляли, и сопротивление не прекращалось до тех пор, пока все не погибли или не были захвачены в плен», – написано на мемориальной табличке, установленной французскими властями на месте этого героического события, за которое весь дивизион был награжден французским Военным крестом. На кладбище, созданном Комиссией стран Содружества по воинским захоронениям в Ла-Виль-о-Буа, – 540 могил, в 413 из которых покоятся останки неизвестных солдат.
К вечеру 28 мая в линии обороны союзников была пробита брешь шириной 65 и глубиной 25 километров. Среди погибших в тот день британцев был и майор Бертрам Картленд, воевавший на Западном фронте с 1914 г., «что само по себе», написал он дочери, «является чудом выживания» [233]. В этот день кайзер посетил «калифорнийскую позицию», наблюдательный пункт близ Краона, с которого Наполеон в 1814 г. следил за одной из последних побед своей армии над войсками союзников.
Несмотря на ярость немецких атак в 1918 г., союзники оказывали упорное сопротивление. На Сомме в сражении при Кантиньи американцы полноценной бригадой в количестве 4000 человек провели первое наступление в ходе войны. Французы обеспечивали прикрытие с воздуха, артиллерийскую поддержку из 368 тяжелых орудий и минометов, а также выделили группы огнеметчиков для ведения боев в населенном пункте. Впереди американской пехоты шли двенадцать французских тяжелых танков. Каждый американский солдат нес на себе 220 патронов, три мешка с песком, две ручные гранаты, одну винтовочную гранату, две фляги с водой, два сухих пайка и две плитки шоколада, лимон и жевательную резинку для утоления жажды.
Наступлению предшествовала двухчасовая артподготовка, после чего Кантиньи был быстро взят. Особенно эффективной оказалась деятельность огнеметчиков. Один из американцев, Кларенс Р. Хюбнер[234], вспоминал, как видел немецкого солдата, удирающего из окопа, «словно кролик у меня в Канзасе, выскочивший из горящей копны соломы». Немец пробежал менее пятнадцати метров и упал замертво.
Американцы в этот день захватили около сотни пленных, но, как написал один историк, «в плен брали не всех. Попадались отчаянные пулеметчики, которые отстреливались до последнего патрона, после чего пытались сдаться. Для некоторых американских солдат было просто слишком тяжело видеть, как их приятели падали, скошенные пулеметным огнем, а потом слушать, как их убийца кричит «Камерад!», чтобы избежать возмездия. Они убивали «камерадов» со смешанным чувством скорби и ненависти» [235].
Деревня Кантиньи перешла под контроль американцев. «Не уступать ни дюйма» – таков был приказ Першинга. В течение 72 часов немцы предприняли семь контратак. За это время 200 американских солдат погибло и еще 200 получили отравление от химических снарядов немцев. От напряжения непрерывных артобстрелов, усталости, накопившейся за трое суток боев, солдаты становились, по словам их командира, полковника Хансона Эли, «полусумасшедшими, временно обезумевшими». Один лейтенант начал стрелять по своим же солдатам, пока не погиб от разрыва немецкого снаряда. После трех дней боев и артиллерийской стрельбы американцы выбились из сил. Полковник Эли вспоминал, что, когда наконец наступило облегчение, «они могли только идти, шатаясь, с запавшими глазами и ввалившимися щеками, и если кто-то на мгновение останавливался, то засыпал на ходу».
Американцы удержали Кантиньи. Успех принес тройную выгоду: немцы лишились важного наблюдательного пункта, Першинг получил еще один аргумент в пользу независимого американского командования и стал для немцев, по словам американского военного историка, «первым отрезвляющим признаком того, что они имеют дело не с толпой необученных дилетантов, как им могло показаться».
Несмотря на успех американцев в Кантиньи, немцы не ослабляли натиск. 29 мая немецкие войска заняли Суассон. К концу третьего дня наступления более 50 000 французских солдат оказались в плену, было захвачено 650 единиц артиллерии и 2000 пулеметов. 30 мая немцы вышли к реке Марна в районе Шато-Тьерри. Вечером Першинг ужинал с Фошем и его старшими штабными офицерами. Позже он вспоминал: «Более подавленных офицеров даже трудно было представить. Они ужинали, с трудом выдавливая из себя по слову, размышляя над самой, возможно, серьезной ситуацией за время войны».
1 июня немецкие войска оказались в 65 километрах от Парижа, на 15 километров ближе, чем во время апрельского наступления. 2 июня они овладели фортом Помпель на Реймсе, но французы в контратаке отбили форт, захватив четыре танка и взяв в плен две сотни немецких солдат. В этот день в Версале заседал Верховный военный совет. Французское правительство вновь, как и в 1914 г., было готово покинуть Париж и перебраться на юг страны. Десятки тысяч парижан бежали из города, как и в 1914 г., и позднее, в 1940-м.
Французы вновь обратились к Першингу с просьбой о срочной переброске американских войск на французский сектор разваливающегося фронта и их хотя бы временном слиянии с французскими войсками. Першинг, как обычно, ни за что не желавший отказываться от перспективы создания самостоятельной американской армии и даже от любых посягательств на такую перспективу, отвергал все аргументы. Фош, словно обезумевший, повторял раз за разом: «Бой, только бой, остальное не имеет значения». В ходе заседания в Версале французы попросили направить в июне на фронт 250 000 американских солдат и еще 250 000 – в июле, Першинг поразил их, сообщив, что в США, не считая трех дивизий, уже готовых к отправке, остается 263 852 человека, обученных воевать. Это было гораздо меньше, чем могли себе представить союзники, но это были абсолютно достоверные цифры. Решающий вклад в укрепление живой силы армий союзников Америка не будет готова внести до конца текущего, а то и до начала следующего, 1919 г. «При таком расписании нам практически нечего ждать от Соединенных Штатов, – констатировал Клемансо. – Это большое разочарование». По этому «расписанию» Америка будет отправлять от 120 до 150 тысяч солдат ежемесячно, и не более.
На предложение отправлять в Европу неподготовленные американские войска Першинг категорически ответил, что они будут проходить обучение на родине. Фош заметил: «Солдаты быстрее обучатся во Франции». Ллойд Джордж предложил проводить обучение американцев в Британии под руководством британских офицеров. Першинг ответил, что не намерен «отказываться от своих прерогатив» по этому вопросу.
Американский командующий вывел из себя британское и французское руководство. Когда Першинг предложил снизить возраст мобилизации для французов, Ллойд Джордж перебил его: «Генерал Першинг, вы всерьез предлагаете бросить в окопы мальчишек?» Першинг не смутился. «Господин премьер-министр, – ответил он, – вы только что предложили, чтобы мы отправляли в окопы американских мальчишек, не так хорошо подготовленных, как французские. Не вижу разницы».
Першинг настоял на своем. Американские войска будут проходить подготовку в Соединенных Штатах. Условия предыдущего соглашения в Абвиле останутся в силе, хотя на небольшое увеличение американских подкреплений Першинг согласился. Он направит на фронт, когда и где это потребуется французам, 170 000 солдат в июне и 140 000 в июле, но ни человеком больше. Остальные 190 000 человек, которые должны по расписанию прибыть во Францию, останутся в резерве Першинга и станут основой будущей американской армии в Европе.
Обстановка на фронте потребовала немедленной реализации соглашения. Американцев направили на Марну восточнее Шато-Тьерри, где они взорвали мост, чтобы помешать немцам продвинуться дальше на юг. Американские подразделения были направлены через город Мо к ближайшей точке немецкого наступления на Париж. По дороге им попадались тысячи беженцев, в основном деревенских жителей и крестьян, спасающихся от наступающей немецкой армии, и бесчисленное количество групп из трех-четырех французских солдат, также спешащих покинуть зону боевых действий.
По мере приближения к линии фронта американцы обнаруживали целые деревни, разграбленные отступавшими французскими войсками. Грабили и винные погреба; пьянство способствовало нарушениям дисциплины. Одного крестьянина, который пытался защитить свою собственность, привязали к стулу и избили. Еще ближе к фронту американцам стали попадаться бредущие в тыл французские солдаты – «ходячие раненые», с перебинтованными головами и руками на перевязи. «Боши идут», – устало предупреждали французы, на что американцы отвечали, пытаясь их подбодрить: «А мы уже пришли!» «О да, – говорили французы, – но боши все равно идут». Когда американцы добрались до передовой у дороги Париж – Мец, встретивший их французский генерал дал указание удержать линию фронта «любой ценой». Французские войска по-прежнему отступали. 1 июня один из французских солдат крикнул, проходя мимо американцев: «La guerre est finie!» [236]
