Повернувшись ко мне, Лилит поморщилась и покачала головой:
— Ну не знаю, в твою историю я верю и про путника на дороге тоже, но предсказания выглядят как полная чушь.
— Она не говорила, есть ли там что-то о тебе?
— Говорила, но в это я не верю. Мама всегда выражается загадками и недомолвками, а если и говорит что-то прямо, то обязательно плохое. Я сама решу, что мне делать и без всякий предсказаний, надоели уже.
Вздохнув, я протянул руку и, дождавшись, пока внучка вернется ко мне, обнял ее за плечи.
— Не ругайся, ты же знаешь, она всегда старается сделать как лучше, с ее помощью Кадат не раз обходили беды, и тебя она старается уберечь, не забывай об этом. — дождавшись сдержанного кивка, я погладил Лилит по волосам и заглянул в ее глаза цвета ели. — Она, же между прочим, попросила начать строительство твоего дома в столице, к зиме все будет готово, а пока ты будешь со мной при Храме, хорошо?
— Свой дом? Здесь? Правда?
— Да, ты сама выберешь мебель и внутреннее убранство, если хочешь, попросим Элея сделать еще и какие-нибудь особенные витражи в окна.
— Спасибо-спасибо-спасибо! Дедушка ты самый лучший на свете!
Вновь повиснув на моей шее, Лилит крепко обняла меня, встав на носочки и чмокнув в лоб. Позади от помощников послышались тихие смешки.
— Я хочу себе большую столовую, чтобы можно было устраивать праздники на кучу гостей, гостиную с камином и обязательно огромную библиотеку книг с музыкальной комнатой, чтобы по вечерам там играть на фортепиано как в старых романах! И еще, ну конечно же, еще сад, где я бы гуляла летом и свой виноградник. Дедушка, а у вас делают вино?
Объясняя все это, внучка отпустила меня и вновь прошла вперед, торопясь увидеть главную площадь.
— Нет, еще не пробовали.
— Значит будут! Меня в деревне научили, как из черноплодовой рябины делать вино, и оно такое вкусное получается, хоть каждый день пей, а для винограда у нас было слишком холодно, он вырастал мелкий, хоть и тоже неплохой, но уж слишком мало, хочу попробовать сделать что-то подобное тут.
— Я уточню, сможет ли тебе кто-то помочь с этим.
— Спасибо!
Она пробежала остаток пути и, вылетев на пустынную площадь, остановилась, завороженно рассматривая здание, открывшееся ей во всей красе.
Колоннада из темно-серого камня, словно ребра диковинного исполина, полукругом обрамляла главный вход, зрительно отделяя его от главной площади столицы. Широкая лестница, переходя в такое же просторное крыльцо, вела к громадным дубовым дверям и ониксовым стенам, горделиво возвышающимся почти к самому небу. Храм был построен самым первым в городе и не был таким же резным и ажурным, как остальные дома столицы, но это лишь подчеркивало фундаментальность строения, созданного для службы богам. Выступы колон по бокам здания придавали ему еще больше объема, вызывая благоговейный трепет у своих зрителей.
— Он такой красивый, деда, ты создал нечто потрясающее.
— Благодарю, но не я один, многие некроманты приложили руку к Храму и отдали ему часть своей силы, чтобы боги смогли увидеть и почувствовать наше уважение и почет. Наши урожаи стали стабильны, а численность Кадата растет.
Лилит улыбнулась мне, показав очаровательные ямочки на щеках. Ее глаза сверкнули от восторга и, не стерпев, внучка направилась к входу в сердце целой страны.
Лилит быстро освоилась в городе, так, будто знала его всю жизнь и, развернув здесь свою бурную деятельность, как и обещала, начала производство вина вместе с помощниками, что я ей нашел. Помимо этого, моя милая внучка влилась в работу при Храме, выпросив персональные уроки фехтования у наших учителей и магического поединка лично у меня. Стараясь не нагружать ее, я давал лишь самые основные знания, которых, к сожалению, быстро оказалось мало.
— Лилит, ты стараешься охватить слишком много всего за раз, не стоит ли повременить с изучением еще и ритуалов у алтаря?
— Ничего не много, я справлюсь, ты же видишь, я сильная, и у меня все отлично получается. Я уверена, это все благодаря тебе и той части твоей силы, что мне досталась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
В внутреннем дворе на площадке для отработки боевых навыков внучка уже в сотый раз отрабатывала одни и те же приемы, оттачивая мастерство и раз за разом отправляя в многострадальные манекены сгустки энергии некроса. В костюме для тренировок я видел ее даже чаще, чем в платьях, настолько Лилит нравилось познавать недоступное ранее искусство.
— Ты же знаешь, в деревне такому не научиться, да и там это ни к чему, никто не станет есть кабана, убитого некросом. Мясо горькое, невкусное, да и гнить быстро начинает, а тут такая благодать, можно работать столько, сколько захочется, и учителя для любого дела найдутся.
— Но помимо драк и боя можно отрабатывать и что-то иное.
— И что же?
— Искусство созидания.
Отвлекшись от манекенов, Лилит с удивлением посмотрела на меня.
— Что?
— Идем, я покажу свое увлечение.
Поманив к себе внучку, я дождался, пока она подойдет, и, подхватив ее под руку, повел к дальним почти незаметным строениям на краю территории Храма. Там на отшибе расположились несколько построек, достаточно просторных для моей работы и даже редкого обучения желающих познакомиться поближе с мастерством скульптора.
Распахнув широкие двери одной из таких пристроек, я позволил яркому солнечному свету озарить белый мрамор, стоящий посередине комнаты. Из камня, словно из диковинной ловушки, старались выбраться юноши и девушки, замершие в различных позах, и, смотря невидящими глазами на нас, как на своих освободителей и мастеров.
— Так вот, куда ты пропадаешь едва наступит закат.
Ошарашенно смотря на скульптуры, Лилит прошла внутрь, легко касаясь чужих гладких рук, локонов, кольцами спадавших с плеч, и губ, изогнутых в муке. С удивительной точностью отыскав среди всех работ мою, она подошла именно к музе, очередной, что я создавал как символ театра в Кадате.
— Она как живая.
— Еще не закончена, но да. Ты угадала здесь мою руку?
— Конечно, она самая лучшая, смотрит так, будто обсмеять хочет, лукавая до невозможности.
Присев перед девушкой, держащей в руке улыбающуюся театральную маску, Лилит погладила музу по щеке и ехидно прищурилась.
— Спорим, я в камне прекраснее выйду, чем ты.
— Лилит…
— Ну правда, ты же сделаешь и мою скульптуру? Я выйду самой восхитительной бледной девой.
— А сама ты не хочешь попробовать?
— Н-нет, но знаешь, я бы попробовала писать стихи. Помниться, в свое время я очень ладно складывала рифму.
Дождавшись, пока внучка поднимется, я приобнял ее и поцеловал в макушку, наблюдая, как свет играет в ее огненных волосах, создавая настоящий ореол над ее головой.
Словно светоч и живое пламя, Лили освещала столицу своим присутствием, никого не оставляя равнодушным к своей персоне, но, к сожалению, не со всеми людьми она хотела найти общий язык. Проблема показалась там, где я ждал меньше всего, и все чаще видел укор во взгляде внучки в сторону своего самого верного и близкого помощника, добытого много лет назад при помощи Гекаты.
Элей и без того закрытый и неприветливый ко всем кроме меня, держался особняком, не желая заводить друзей и хоть сколь-нибудь близкие связи, посвятив всю свою жизнь мне, желая только служить. С момента его клятвы в светлых землях я на самом деле ожидал нечто подобное и не был удивлен, но огорчение и недовольство этой ситуацией легли осадком в сердце. Я был благодарен, действительно счастлив получить такого преданного человека в свое окружение, но после гибели Мари не хотел более заводить отношения хоть с кем-то. Боль от потери незримой печатью отметила душу, сцепив мои чувства, словно тяжелые оковы. Люди рядом со мной были слишком хрупки и слишком рано старели, вынуждая меня все сильнее отгораживаться от них.
Тем не менее, Элеос, даже трепеща рядом со мной, держался достойно и не просил большего, довольствуясь тем количеством внимания и доверия, что я ему оказываю. Продолжалось это долго, мы привыкли к этим ролям, но стоило Лилит заметить обожание в глазах моего подчиненного, как он быстро стал чуть ли не кровным врагом. В силу занятости и моей глупой наивности, я не сразу заметил перемены и еще долго отрицал проблему, пока под влиянием внучки и остальные жрецы Храма не стали более придирчивы к Элею. И все же я надеялся, что Лилит лишь не до конца осознает последствия своих действий, а не намеренно желает навредить.
