поддерживают Хуст, смотрители Внешних пределов и пограничники.
– Я не хочу в этом участвовать, – прошептал Урусандер.
– Можно найти выход, командир.
– Я с этим покончил. Полностью, раз и навсегда! – Он яростно уставился на нее. – Неужели не ясно?
Серап встала:
– Командир, мы оба хорошо знаем об амбициях капитана Хунна Раала, и потому к его рвению всегда следует относиться с осторожностью. Но он не дурак, и его преданность вам не знает границ. Мы не настолько неподготовленны, как вы, возможно, того опасаетесь.
– Я знаю, почему Хунн послал именно тебя. – Урусандер отвернулся. – Не Рисп, которая отличается кровожадностью. Не Севегг, не способную думать ни о чем, кроме того, что у нее между ног.
– Вы нужны Куральду Галейну, командир. Куральду Галейну требуется легион. Но я не слепая и не глухая. Если вы не хотите участвовать во всем этом, то что ж… Назовите преемника на свой пост, и…
Урусандер горько усмехнулся:
– Нет такого.
– Командир, вы много раз говорили, что исполнили свой долг. У вас появились новые интересы, вы начали новую жизнь, которая по праву принадлежит вам…
– Ведает Бездна, именно так и есть!
– Но командир…
– Знаю, Хунн Раал считает, что я утратил былое мужество. Он боится, что я лишился прежнего задора, попросту отупел от бездействия.
– Хунн не обсуждает свои опасения со мной, командир. Иначе я бы со всей определенностью заявила ему, что он ошибается.
– Не стоит мне льстить, Серап. Вполне возможно, что Раал прав. Я укрылся здесь в поисках нового… э-э-э… дабы сменить обстановку. Для себя и для сына. Легион же теперь остался в прошлом, позади, там, где я его покинул. Пусть же так оно и будет.
– Да, кстати, командир, насчет вашего сына…
– Оссерк уехал. Мы повздорили… – Урусандер покачал головой. – Он уехал.
– Возможно, командир, вы его недооценили.
– Я совершил немало ошибок.
– В таком случае у меня есть что вам рассказать про Оссерка. Про вашего сына.
Урусандер пренебрежительно махнул рукой:
– Не сейчас. Ты говоришь, что можно найти выход. – Он повернулся к Серап. – Высокородные мне не враги. Я не намерен развязать в Куральде Галейне гражданскую войну.
– Мы можем убедить лояльно настроенную знать поддержать нас, командир.
Урусандер криво усмехнулся:
– Обратившись против Драконуса?
– Он вам не друг.
– Он тот, кого любит Матерь-Тьма.
– Сомневаюсь, иначе она вышла бы за него замуж.
– Тогда высокородные наверняка бы восстали, и к чему бы это в конце концов привело? Легион будет защищать Матерь-Тьму, а если понадобится, то и Драконуса. Итог – гражданская война.
– Тогда, возможно, именно потому Матерь-Тьма и не выходит за него замуж, – заметила Серап.
– Вполне вероятно, – проворчал Урусандер. Наклонившись, он поднял спинку разбитого кресла, с которой свисали куски подлокотников. И пробормотал: – Это был свадебный подарок.
– Высокородные согласятся на то, чтобы Матерь-Тьма выбрала себе мужа, командир, но не из их числа. Кого-то извне, такого, кто ни перед кем не заискивает, никому из них ничем не обязан и будет невосприимчив к их заигрываниям.
– Смешно.
– Матери-Тьме не чужд прагматизм, командир. Как, осмелюсь заметить, и вам самому. Мы прежде служили ей и готовы послужить снова.
Бросив остатки кресла на пол, Урусандер посмотрел на Серап.
– Полагаешь, не так уж мы и неподготовленны?
– Да, командир.
– Мне нужно поговорить с Матерью-Тьмой, прежде чем что-либо предпринимать.
– Прошу прощения, командир, но на это может просто не хватить времени. Если что – я в вашем распоряжении.
– Я намеревался послать тебя за Оссерком.
– Думаю, его лучше не трогать. Пока.
– То есть?
– Я собиралась кое-что рассказать вам про вашего сына, командир. Желаете послушать?
Он подошел к двери:
– Идем со мной, Серап. Здесь слишком спертый воздух, и мне хотелось бы ощутить тепло солнца.
– Конечно, командир.
– Ну, говори, я слушаю тебя.
Стук копыт множества лошадей достиг ушей Гуррена, когда тот сгребал лопатой уголь. Сообразив, что к его дому приближаются всадники, кузнец бросил лопату, отряхнул почерневшие ладони и направился к боковому выходу.
На полпути он увидел солдат, которых был по крайней мере десяток, и среди них двух целителей легиона. А обойдя угол дома, заметил, что ведьма Хейл вышла на крыльцо и стоит там. Гуррен протолкнулся между двумя солдатами. Один из целителей подошел к Хейл, и они о чем-то заговорили.
– Старик-кузнец, – обратился к Гуррену офицер, – простите нас за вторжение…
– Могу простить, – хмыкнул он, – а могу и нет.
– Нас послал повелитель Урусандер, господин…
– Не называйте меня «господином».
– Извините, пожалуйста. Я всего лишь хотел проявить уважение, – поспешно продолжал офицер, увидев, как сузились глаза Гуррена. – Ваша дочь серьезно пострадала…
– Ею занимается ведьма Хейл.
– Повелитель Урусандер крайне уважает ведьму Хейл, – ответил офицер. – Но целители нашего легиона обучены вправлять кости и изгонять заразу. Лекарь Аррас, который сейчас разговаривает с ведьмой, учился у Илгаста Ренда. Они обнаружили магию…
– Меня ваши дела не интересуют, – перебил его Гуррен и, пройдя мимо офицера, направился туда, где стояли Хейл и Аррас. Не обращая внимания на легионного лекаря, кузнец подошел к Хейл. – Можешь сказать им, чтобы вся эта компания немедленно убиралась прочь, ведьма.
Женщина покачала головой:
– Ох, Гуррен, отродье шлюхи, ну до чего же ты упрямый! Похоже, ты ничего не услышал. Офицер ведь толкует не про что-нибудь, а про Дэнул. Если бы Илгаст Ренд успел вовремя добраться до твоей жены, бедняжка была бы сейчас жива. Лекарь говорит, что он может вправить девочке сломанные кости и даже спасти ей глаз. Он способен подарить твоей дочери будущее. Так что хватит хмуриться, старик, и впусти гостей в дом.
Кузнец отступил назад, неприветливо кивнув Аррасу. Тот быстро проскользнул внутрь, а следом за ним и второй целитель.
– Послушай меня, – сказала ведьма Хейл. – Твои легкие насквозь прогнили… Но может, Аррас сумеет…
– Нет. Шеллас уже заждалась меня.
– И ты оставишь Ренарр совсем одну?
– Она знала, что однажды это случится. К тому же моя девочка теперь под защитой. Надежной защитой легиона. А я ухожу к своей жене.
– Но селению нужен кузнец…
– Я ухожу к своей жене.
Проворчав в ответ что-то неразборчивое, ведьма Хейл вернулась в дом.
Гуррен обнаружил, что раз за разом вытирает ладони, но все, что ему удалось, – это лишь равномерно размазать по ним смешанную с потом угольную пыль. Старик мысленно представил болезненные пустоты в своей груди, которые, ничего не ощущая сами, тем не менее отравляли все вокруг. Гуррен воображал их чем-то наподобие кусков угля, от которых чернела кровь, которую он выкашливал. И вместе с тем они казались ему этаким даром судьбы, приближавшим желанную встречу с Шеллас.
Хуже всего было
