когда еврейская община в Стокгольме насчитывала уже 69 «привилегированных» семейств. Регламент 1782 года оставил свои следы и в законодательстве шведской провинции Финляндии, которая допускала только горсточку «терпимых» евреев даже после присоединения края к России.
§ 10. Внеевропейские страны: Старый и Новый Свет
Полумиллионное еврейское население мусульманского Востока {число, основанное только на догадках) состояло в подавляющем большинстве из сефардов и древних туземцев. Сефардский элемент преобладал в землях Азиатской Турции: Палестине, Сирии и Месопотамии, а также в турецком Египте. В Святой Земле с ним еще соперничал постепенно усиливавшийся приток ашкеназов из Европы, но в прочих странах общины были почти сплошь сефардскими. В североафриканском Магребе: в Триполитании, Алжире, Тунисе и Марокко сефарды принадлежали в общинах к зажиточному классу, а туземные арабские евреи (мустарабы) к пролетариату. В Персии, наоборот, преобладают туземные среднеазиатские евреи, рассеянные еще в Туркестане, Бухаре и на Кавказе. Мы знаем судьбу всех этих жалких остатков былого восточного центра еврейства. Люди живут здесь под двойным гнетом мусульманского фанатизма и восточной деспотии. Каждая провинция имеет свою систему беззакония и произвола. Каждый сатрап то «мирно» высасывает из населения соки, отбирая лишнее у богатых и насущное у бедных, то опустошает еврейский квартал чрезвычайным набегом. Забитые, запуганные общины в каждой сатрапии прилаживаются к местным порядкам вне гетто и хранят свою скорбную тайну внутри его.
В Палестине, превращенной турецким владычеством в страну развалин, тысячи еврейских семейств сосредоточены вокруг некрополей, охраняя эти города мертвых, святые гробницы. Эти бедняки питались подаяниями благочестивцев из Европы. Иерусалим, Хеврон, Сафед, Тивериада составляли тетрархию благочестивого нищенства. Раньше тут властвовали в закоулках гетто раввинизм и аскетическая каббала; к концу XVIII века из Польши и России проникает более активная мистика новых хасидов из школы Бешта, образующих значительные центры в Тивериаде и Хевроне. Таков элемент «реформы» в сонном, темном царстве...
А дальше, на необозримых пространствах Сирии, Египта и Берберии, тянется цепь еврейских колоний — безмолвных памятников давно угасшей цивилизации, великих исторических переворотов. Волна варварства, тирании и фанатизма затопила всю эту средиземную полосу, колыбель еврейской и мировой культуры. Дремлет Восток на пороге бурного XIX века. Только к концу этого века туда донесется гул европейских движений и над старыми гробницами раздастся благовест жизни.
В то время как седая мать Европы, Азия, была еще погружена в глубокую летаргию, юная дочь Европы, ставшая независимой Северная Америка, вступала в новую политическую жизнь. Освободившись от английской опеки, она поспешила отречься от старых европейских предрассудков и провозгласила начала свободы и равенства. Через 22 года после того как в Лондоне отказали евреям в натурализации, американская Декларация независимости 1776 года провозгласила принцип равенства всех граждан в будущей республике Соединенных Штатов. То был первый в мире политический акт, гарантировавший равноправие евреев. В тот момент действие этого акта распространялось только на несколько тысяч евреев Заатлантической республики (в Соединенных Штатах жило тогда около 5000 евреев и приблизительно столько же в остальных американских колониях), но моральное действие его было велико: через тринадцать лет на этот акт сошлются борцы за эмансипацию в революционном Национальном собрании в Париже.
II. ГЛАВНЫЕ ПРОЦЕССЫ НОВЕЙШЕЙ ИСТОРИИ
§ 11. Эмансипация и реакция
Два ряда процессов параллельно проходят перед нами в новейшей истории еврейского народа, взятой в гранях 1789—1914 годов, от первой французской революции до последней мировой войны. В политической истории народа чередуются гражданская эмансипация (или борьба за нее) и реакция (общая или специально-антиеврейская). В культурной истории этому соответствует чередование или соперничество ассимиляции и национального движения. Эти два ряда процессов переплетаются между собою в цепи событий XIX и начала XX века, и причинная связь их придает динамике всего периода характер стройной исторической эволюции.
Термин «эмансипация», для обозначения законодательного уравнения евреев в правах с прочими гражданами страны, есть продукт новейшего времени. При старом порядке, когда евреи в каждой стране занимали положение не группы граждан, а чужой внегражданской касты, которой государство отпускало ограниченное количество концессий, или «привилегий», могла идти речь об отдельных правах, но не о праве, не о гражданском равенстве. «Эмансипация» могла стать политическим фактом только с момента возникновения современного правового государства, пришедшего на смену старому, сословному или полицейскому. В Европе такой момент наступил для Франции с 1789 года, для других стран Запада с 1848 года, а для России только в XX веке[12] . По мере утверждения нового конституционного строя в разных странах, процесс эмансипации проходил обыкновенно через ряд ступеней. При самом установлении правового государства равноправие только подразумевалось, как прямой вывод из общего принципа гражданского равенства, начертанного в основных законах или «конституции». Так было после провозглашения Декларации прав во Франции и первых статей либеральных конституций в других странах. Но общие формулы гражданского равенства оказывались недостаточными для юридического установления равноправия евреев. Громко раздавались голоса, что на евреев не следует распространять основной закон о равенстве всех перед законом; так было и при самом рождении гражданской свободы, после обнародования Декларации прав. Тогда начиналось специальное парламентское обсуждение еврейского вопроса (во французском Национальном собрании 1789—1791 гг., в германских и австрийских парламентах 1848-го и следующих годов), и после некоторых колебаний равноправие евреев формально узаконивалось в силу необходимости, ибо невозможно было совместить бесправие одной части население с обновленным государственным строем. Но и это официально признанное еврейское равноправие наталкивалось на препятствия двоякого рода: либо после революции, вырвавшей у правительства конституционную хартию, наступала реакция с отменой основных законов, либо христианское общество не мирилось с фактическим осуществлением еврейского равноправия. В первом случае равноправие юридически отменялось, в последнем проведение его в жизнь фактически тормозилось. Правительственные реакции имеют характер временный, и отмененные конституции в полном или урезанном виде, после некоторого перерыва, вновь вступают в силу. Гораздо более длительны общественные реакции, т. е. противодействие христианского общества осуществлению юридически уже признанной эмансипации. Такая реакция часто проявляется в форме организованной борьбы (антисемитизм на Западе). Местами она является враждебным откликом не на признанную уже эмансипацию, а на предварительную борьбу евреев за свою свободу против упорно держащегося старого режима (Германия до 1848 года, а позже Россия).
Экономический фактор играл большую роль и в либеральных и в реакционных движениях. Век политических переворотов был также веком глубоких изменений в экономическом строе Европы. Век пара и электричества, новых путей сообщения и величайших технических изобретений до бесконечности расширил производство товаров и рынки их сбыта, создал мировой капитализм и обострил классовую борьбу.
