— Это Рыцари моего Короля, — тихо шепнула ей Лэйрили, легко раскланиваясь с ними и иногда представляя и свою гостью. Впрочем, ей тоже кивали достаточно дружелюбно, иногда чуть щуря сверкающие в полутьме глаза — словно все они видели что-то, что ей самой было никак не доступно.
Лорды и леди в бархатном шелке,
В мире иллюзий, как нитка к иголке
— Рыцари? Как это?
— Самые сильные из волшебного народа, самые преданные своему Королю и традициям. Если кто- то из Народа совершит нечто по-настоящему героическое — его наградят по заслугам.
У некоторых рыцарей завивались назад длинные рога, другие обладали волосами-перьями, третьи
— длинными извивающимися хвостами, и все же они были прекрасны. Прекрасны и ужасающи.
Волшебные дети зелёных холмов,
Те, что вовеки не знали оков…
Они танцевали и пели, позволяли пригубить себе медового напитка и вино из нектара, переговаривались, смеялись. И были невыразимо чужды и почти пугающи.
— Слишком человечное дитя, — эхом отдался в ушах чей-то шепот. Сердце судорожно забилось.
— Что-то не так? Сестра, тебе что-то не нравится? — тревожно спросила её Лэи, крепко вцепившись казалось бы слабой ладонью в руку.
— Все в порядке, — Рин сумела выдавить из себя улыбку, подавляя невольную дрожь.
Ты мечтала о сказке, девочка? Ты не любила людей? Как тебя не-люди? Они не скрывают свою природу, они вольны как ветер и, кроме воли их Повелители, их не сдерживает ничего. Пугающая, соблазняющая, ослепительная вседозволенность. И хочется сбросить свои оковы, забыть и про честь, и про долг, навечно пускаясь в пляс вслед за смеющейся скрипкой, свистящей дудочкой.
Они углубились в коридор из переплетенных стволов, музыка стала чуть тише, гвалт продолжался где-то вдали. Рин замерла, чувствуя, как тревога растекается по венам, как сердце сжимает страх и восторг.
Впереди мелькнул свет. Раздался резкий смех, разрезающий воздух тысячами острейших лезвий. Сжавшая губы фэйри хотела было что-то сказать, но промолчала, ступая невесомо. Где-то вдалеке залаяли собаки.
— Сегодня эта красавица моя, Ардалин, даже твои соколы её не нашли, видишь, как умело она спряталась?
На поляне высокий темноволосый Рыцарь с холодными глазами крепко прижимал к себе молоденькую женщину, забравшись рукой под подол её платья. Второй стоял рядом, чуть раздраженно морща нос. Не по нраву? Самому хочется? Впрочем, милая человеческая девушка вовсе не выглядела запуганной и обиженной — разве что пьяной и от того шальной.
Только рядом на земле валялось тело, раскроенное надвое мечом. К горлу подкатила тошнота — прямо на виду у переговаривающихся фэйри у тела уже кто-то копошился.
Дикий, пугающий прекрасный волшебный мир. Сказка не закончилась, но оказалась не такой уж доброй. Впрочем, едва ли Рин питала какие-либо иллюзии. Видимо, второй участнице «забега» повезло далеко не так сильно, как первой, если участь игрушки, конечно, можно назвать везением.
В этот момент рыцари увидели их, неприятно улыбнулись, переглянувшись.
— Ты притащила нам развлечение, подкидыш?
Лэи сжалась, словно уменьшилась в росте, мигом растеряв свою уверенность.
«Никогда не прикословь Рыцарям, не спорь с ними, не смотри им в глаза, — говорила она в комнате — они очень опасны, жестоки и своевольны».
Вот только слушать, как оскорбляют её подругу… первую и единственную. Как сальные насмешливые взгляды раздевают её, да и руки второго, кажется, готовы проделать это наяву?
Рука невольно потянулась к острым шпилькам, Лэи стояла, замерев, и напоминая равнодушную статую. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы позади не раздался голос, который возник, казалось, прежде чужих шагов:
— Не соблаговолят ли доблестные Рыцари вложить клыки в рот и заткнуться? — Рин побоялась обернуться, потерять опасных нелюдей из виду, когда позади раздался уже настоящий рык, отозвавшийся головной болью, — Молчать! Я не позволял вам рта раскрыть, Рыцарь Ардалин, Рыцарь Карден!
Незнакомец вышел вперед, и стало заметно, что это высокий, тонкокостный фэйри с бледно-серой кожей и длинным тонким хвостом, покрытым жесткой чешуей. Его серебристо-желтые большие глаза сверкали на узком лице ярче солнца. Он был нескладным, некрасивым на первый взгляд, но от этого мужчины повеяло такой силой, что сравнивать с ним этих рыцарей было все равно, что сравнивать щенка и волкодава.
— Уберите свои игрушки. И вон отсюда на дальние дозоры, чтобы я вас больше не видел! О вашем поведении Повелитель узнает сегодня же после пира!
Самоуверенные засранцы в мгновение ока преобразились в угодливых лизоблюдов, а лорд с серебристыми глазами повернулся к ним и, изящно поклонившись, поцеловал руку сперва Лэйрили, а после и Рин. Прикосновение прохладных губ к коже оказалось неожиданно волнующим. Может, потому что в Райлдорте было не принято целовать девушкам руки. Разве что в припадке любовной страсти.
На сердце стало тепло и капельку тревожно — она все больше понимала, почему мать после исчезновения отца осталась ему верна. Любовь кроется в мелочах, которые привыкшие к ней люди часто перестают замечать, воспринимая как должное.
Ресницы на мгновение дрогнули, фэйри повернулся к дочери Повелителя. Рин и сама не могла сказать, почему вдруг резко вскинула голову, обернувшись в сторону напугавших их стражей. Тот, которого назвали Карденом, поспешно поправлял рукав рубашки. Слишком поспешно. На запястье отчетливо блеснула синевой татуировка — скалящийся череп, на котором сидела черная птица, сверкая злобным, налившимся кровью глазом. Сердце сжало, тело продрал озноб, заставляя зябко поежиться. Она отвела взгляд, сделав вид, что рассматривает цветущий кустарник напротив — почему-то казалось, что попытайся она сейчас заговорить, прямо при них, дай только понять, что увидела — и все они здесь останутся, даже этот серокожий воин.
«Мир нашептал» — всплыла в памяти странная фраза.
Спаситель оказался командиром Рыцарей и одним из ближайших друзей Повелителя. Он и проводил их назад, твердо сказав, что на сегодня веселье закончено.
— Станете сильнее и увереннее в себе — вернетесь, — жестко ответил мужчина — пока вы слишком легкие жертвы для нашей хищной натуры. — Я уже давно говорил моему Королю, что его младшую дочь пора отправить на обучение в большой мир, но он слишком боялся за нее.
— Не говори, что я делал это зря, — низкий шелестящий голос окутал с ног до голову в чужую силу, заставляя невольно улыбнуться. Король Зеленых Холмов был все так же прекрасен, как ей и привиделось. — Но в одном ты прав, Лиаканиараший — моей дочери пришла пора отсюда уйти. Грядут перемены, — сощурил кошачьи глаза Повелитель фэйри.
Алым потоком брызнули волосы.
Уходили они на рассвете, когда пляски под холмом утихли, а фэйри разбрелись кто куда отдыхать от ночных игрищ.
Им обеим собрали два внушительных, но неожиданно удобных рюкзака. Два огромных коня танцевали перед крыльцом, склоняя к земле текучие, иссине-зеленые гривы. Их тела мерцали и переливались, на земле им явно было неуютно, но водяные кони терпели, кося злыми черными глазами на своего Короля. Их пасти были наполнены острыми, как кинжалы, зубами, способными и руку с легкостью перекусить.
Ис-Тайше с дочерью прощались. Они оба молчали, уставившись глаза в глаза, а если и говорили что- то, то мысленно — и взглядами, жестами. Вот мужчина порывисто вздохнул — не обнял, но коснулся кончиками пальцев щеки Лэи, а она прикоснулась легонько к его. Отвернулись резко, отошли друг от друга — и он уже смотрит на Рин.
— Возьми, змеиная дочь, — на ладони фэйри, вспыхивая алым огнем, лежал рубин, ограненный в медальон. Рядом с ним были две серьги с такими же камнями. — Я надену, — сказал в ответ на вопросительный взгляд и невнятную благодарность.
Прохладный металл оправы легко скользнул по коже, гнездясь где-то в районе груди, под курткой все равно не видно. Чужие когти легко царапнули уши, вдевая серьги.
