Пойдем, - Ханеле ласково коснулась его плеча, - покормлю тебя».
В бедной комнатке пахло свежим хлебом, горячим супом . Наполеон, только садясь за стол,
почувствовал, как он голоден.
-Я сама куриц режу, - Ханеле вынула из печи горшок. «И лапша у меня домашняя, и овощи. А на
завтра - рыба фаршированная, как ее тут делают. Ты такой и не пробовал никогда».
-Quenel e de Brochet, - улыбнулся он, принимая от нее глиняную плошку. «В Лионе так щуку
готовят. А потом что? - Наполеон посмотрел в сторону печи.
-Паштет из курицы, - она звонко рассмеялась. «Раз у меня такой гость». Ханеле, поцеловав его
каштановые волосы, порывшись в простом сундучке, достала бутылку зеленого стекла.
-Это тоже - домашнее, - серые глаза все смотрели на него. Наполеон, пробуя водку, сказал: «Я бы
мог поохотиться, пока я здесь, рыбу половить..., И вообще, - он огляделся, - у меня руки хорошие. Я
тебе здесь все в порядок приведу».
-Охотиться нельзя, - вздохнула Ханеле, - мне такого не положено. Она взяла простой оловянный
стаканчик, и, пробормотав благословение, залпом выпила: «Остальное, конечно, сделай».
-Я сейчас поем, - решил Наполеон, - поем, и сразу примусь за дело..., Надо..., - он почувствовал,
как его глаза закрываются. Потом не осталось больше ничего, кроме ее нежных рук, кроме мягкой,
чистой постели. Он блаженно, как в детстве, заснул - перевернувшись на бок, положив голову на
сгиб локтя.
Он проснулся, почувствовав на лице солнечные лучи. Было тепло, в печи что-то шипело, он
услышал, как льется в кружку молоко.
Наполеон приподнялся на локте. Ханеле стояла у стола, нарезая хлеб.
-Я спал, - смущенно сказал мужчина.
-И очень хорошо, долго, - Ханеле присела на постель и передала ему глиняную чашку.
- Молоко парное, - улыбнулась она. «И я сыр сама делаю, встанешь - попробуешь. Медальон, - она
коснулась пальцем его шеи, - все носишь, я смотрю, - лукаво добавила Ханеле.
-И буду носить, - пробурчал Наполеон, допивая молоко. «Не то, чтобы я в это верил...»
-Нет, конечно, - она поставила кружку на пол.
-Иди ко мне, - он потянулся и, обняв ее, уложил рядом. У нее были сладкие, нежные губы, от нее
пахло теплом, и он понял: «Дома. Так вот это как - быть дома».
Солнце уже клонилось к закату, когда он спустился во двор и сказал своему коню: «Прости,
дружище. Я тебя на рыбалку возьму. Луг здесь хороший, вдоволь попасешься». Звенели комары.
Он взял топор, и, начав колоть дрова, вспомнил свой голос: «Спи. Теперь твоя очередь. Я все
сделаю по дому, и вернусь к тебе. Я тебя люблю».
-Я тебя тоже, - она лежала, легко, прерывисто дыша, устроив голову у него на плече. «Навсегда, -
подумал Наполеон, целуя ее дрожащие веки, ее белую шею, касаясь губами растрепанных,
вороных волос. «Это теперь навсегда, пока мы живы».
Он вывел лошадь из стойла. Оглянувшись, Наполеон увидел аиста, что расхаживал по крыше
дома.
-Вот и не улетай никуда, - велел ему мужчина. Счастливо что-то напевая, он пошел к реке.
Ханеле легко соскочила с телеги. Поблагодарив крестьянина по-польски, она весело сказала: «Вот
и приехали!»
Впереди виднелись башни ратуши. Наполеон, подождав, пока телега уедет, увидел усмешку в ее
серых глазах.
-В пирамиду ты все-таки ходил, - Ханеле присела на траву и натянула сапожки.
Мужчина покраснел. Встав на колени, помогая ей, он вздохнул: «Не хотел, чтобы ты надо мной
смеялась. Ходил, и даже ночь там провел».
Ханеле погладила его по заросшей темной щетиной щеке: «Я знаю, милый мой. И что ты там
увидел - тоже знаю, - она помолчала, - только хорошее».
Ее черные косы развевал легкий ветер. «Нельзя говорить плохие вещи, - вздохнула Ханеле,
опираясь на его руку. «Так положено, поэтому там тоже тебе ничего дурного не показали».
Наполеон остановился и посмотрел в ее серые глаза. «А ты, Анна? - требовательно спросил он. «Ты
что-то знаешь? Я же вижу, что да. Скажи, не скрывай от меня ничего».
-Нельзя, - она помотала головой. «Зима, - задумчиво сказала женщина, глядя на крыши города, -
они стояли на склоне небольшого холма. «Эта зима принесет тебе успех. И помни - не всегда
выигрывает тот, у кого больше войск. Не всегда побеждает тот, кто находится в лучшей позиции».
-Это я знаю, - улыбнулся Наполеон, - как-никак больше десяти лет только и делаю, что воюю.
-А еще, - Ханеле взяла его под руку и потянула вниз, - после тумана всегда появляется солнце.
Потом, в декабре, стоя под скрытыми густой дымкой Праценскими высотами, он повернулся к
Мишелю: «Сбегай к маршалу Сульту, передай ему - один решительный удар и мы закончим эту
войну».
Дивизия Сен-Илера двинулась мимо него по склону. Наполеон вспомнил ее серые, как туман
глаза.
Император вскинул голову и увидел среди рассеивающейся дымки маленький, золотой диск
зимнего солнца.
-Солнце Аустерлица, - прошептал он и положил руку на медальон: «Спасибо тебе, спасибо».
-Пошли, - кивнул он Мишелю, и стал подниматься наверх - туда, где слышались крики «Ура!», туда,
где в чистом сиянии утра развевалось трехцветное знамя Франции.
-Вот как вчера, - добавила Ханеле, улыбаясь. Он вспомнил росу на траве, подернутую туманом
воду реки. Наполеон, подняв ее, - высокую, легкую, - вынес на берег, целуя, не в силах оторваться
от ее губ.
-Ты пиши, - наконец, вздохнул Наполеон, когда они уже шли по рыночной площади. «В Амстердам,
Иосиф мне все передаст. Я приеду...- он замялся. Ханеле нежно отозвалась: «Когда сможешь, тогда
и приезжай. Я буду ждать».
-Может быть, - он кивнул на лавочников, что отпирали ставни, - договориться, чтобы тебе
провизию доставляли...
-К чему? - женщина подняла красивую бровь. «У меня все свое, ты же видел». Ханеле
прищурилась: «Вот и они».
Она увидела темноволосую, покрытую шляпой голову Иосифа, и рядом с ним - белокурого,
изящного юношу.
Ханеле услышала свист ядер, испуганное ржание лошадей, ощутила на своем лице капли
холодного дождя. «Как много их погибнет, как много. Молчи, молчи, нельзя ничего говорить...»
Наполеон шепнул ей: «Скажи мне, когда я умру - ты будешь рядом со мной?»
-С тобой будут близкие люди, - уклончиво ответила Ханеле. Помахав рукой Иосифу, женщина
пошла ему навстречу.
-Хоть так, - проворчал Наполеон и велел Мишелю: «Закажи обед . Они здесь есть не будут, в
еврейском трактире перекусят. И найди экипаж, вечером отправляемся в Данциг».
-Экипаж? - удивился юноша и незаметно посмотрел на лицо Наполеона: «Две недели его не было.
А выглядит хорошо, лицо загорелое, глаза блестят...»
-Экипаж, - сварливо повторил Наполеон, скрывая зевок. «Я выспаться хочу. Пусть мне наверх
принесут горячей воды и мыла, надо побриться, - он почесал короткую, каштановую бородку.
-Мы тут две недели в карты играли и читали газеты трехмесячной давности, - ухмыльнулся про
себя Мишель и побежал искать хозяина.
В трактире было еще пусто. Иосиф, сняв шляпу, - под ней была кипа, - принял от хозяина медный
поднос с чаем. Размешав сахар, он взглянул на Ханеле. Женщина сидела, жмурясь от теплого
солнца, грызя имбирное печенье. На губах ее была мимолетная, нежная улыбка, под глазами
залегли легкие тени. Она зевнула и отпила чая:
-Вы не беспокойтесь, дядя Иосиф. С вашей семьей все хорошо будет. И внук у вас отличный. Я
отправлюсь в Иерусалим, не сейчас, - она подумала. Помахав рукой, будто разгоняя туман, Ханеле
тряхнула головой: «Года через два. Так будет правильно».
-А что Аарон? - он все смотрел на ее черные, туго заплетенные косы.
-С ним тоже, - Ханеле подперла острый подбородок кулачком, - все устроится, я обещаю. И дядя
Теодор на Святую Землю приедет. Я ему напишу. Впрочем, он и так, - Ханеле помолчала, - туда
собирается.
-Она все знает, - напомнил себе Иосиф. «Господи, вроде бы столько лет я ее вижу, а все равно
страшно».
-Семь, - Ханеле, облизав оловянную ложку, потянулась за еще одним печеньем.
-Что - семь? - поинтересовался Иосиф. В трактире было тихо, время обеда еще не настало, ветерок
шевелил холщовые занавески на окне.
-Ничего, - Ханеле осушила свой стакан. «Я была права, вот и все. Вы не волнуйтесь, - нежно
заметила она, - делайте свое дело, а я сделаю свое».
-Не надо с ней спорить, - подумал Иосиф и помялся: «Может быть, тебе денег оставить?»
-Да зачем? - Ханеле пожала стройными плечами и разгрызла еще одно печенье. «Я вас провожу
сегодня, и устроюсь у кого-то на телеге. Я мельничиха, - она блеснула белыми, крепкими зубами, -
крестьяне все ко мне ездят. Доберусь до леса, а там пешком. По дороге где-нибудь переночую».
-Там же звери, - неуверенно сказал Иосиф. «Не боишься ты?»
Ханеле звонко расхохоталась: «Дядя Иосиф, закажите фаршированной рыбы, она тут сладкая. И
