— Но у каких реально существующих членистых есть такой скелет? — возразила Фиар. — И из каких клеточных структур мог бы у них развиться?
— И тогда уж — потомками каких реально существующих организмов могли быть эти членистые люди? — поддержал сомнения Талир. — Где и когда за всю историю Фархелема известно что-то подобное?
— И с дирижаблем, понимаете же, так быть не могло! — напомнил Итагаро.
— А за какой тайной они охотятся? — переспросил Донот. — Просто за что-то безнравственное и порочное — не стали бы угрожать штурмом или даже подрывом здания с людьми!
— А может быть… бред какого-то очень известного человека? — предположил Ратона. — Эта запись — свидетельство его сумасшествия?
— При том, чего стоило организовать такую постановку! — удивлённо согласился Донот. — И сколько людей должны были участвовать! А в результате все они — свидетели чьего-то позора!
— Но оттуда даже непонятно, чьего именно… — вырвалось у Джантара на фоне ещё не оформившейся мысли. — И почему — бред, почему мы сразу так решили? Из-за этой бани-туалета: мол, отвратительно как выдумка? Нет, а если всё-таки — правда?
— Но что — правда? — не поняла Фиар. — Что именно?
— Или… думаешь, нашли ископаемые формы членистых, которые могли бы развиться в такое человечество? — Талиру показалось, что он понял. — На почве чего кто-то и придумал всё это?
— Нет, не то, — объяснил Джантар. — Там нашли не предковые формы — а именно то, что мы видели… То есть — всё это было на самом деле… А нас сразу смутили какие-то дурацкие несуразности. И — то, чем всё кончилось…
— И… из-за этого действительно сорвался контакт двух разумов? — Фиар была потрясена не меньше, чем сам Джантар, когда вдруг понял это.
— И об это споткнулись вековые надежды человечества? — прошептал Итагаро. — О… баню-туалет? Нет, но какими ничтожествами надо быть, чтобы пойти на контакт — и сорвать… из-за чего…
— Но и та, другая сторона — тоже… — неуверенно продолжила Фиар. — Оказались нисколько не мудрее этих… Хотя… а как же сам дирижабль?
— Взорвался всё-таки 29-го радана! — неожиданно твёрдо ответил Итагаро. — И потом его уже не было! А в фильм — вмонтированы прежние кадры с ним! А оставшихся в живых после катастрофы никто и не думал забирать оттуда — оставили изучать местную цивилизацию в качестве её пленников! А потом было решено: узнали тайну, которую кто-то счёл слишком опасной…
— Тот зов о помощи! — вспомнил Герм. — Последняя передача… Хотя нет… Как они погибли — если от всей экспедиции и оставались только они? И это никак не могло быть в воздухе, на борту дирижабля?
— Нет, я не могу поверить, чтобы кто-то из них самих… — ответил Минакри. — Скорее уж — те, местные… Ведь ни дирижабля, ни вертолёта уже не было, улететь не на чем — а они должны исчезнуть… Но всё — из-за чего? Только несходства анатомии и физиологии — будто оно могло помешать чисто деловым контактам?
«Опять те же вопросы… — подумал Джантар. — Будто мы не могли понять всё это сразу…»
— Но план строения организма… — снова усомнился Донот. — Пусть даже внутренний скелет — но например, кровеносная система… И сама энергетика членистых, с непостоянной температурой тела…
— Тоже верно! — спохватилась Фиар. — Хотя… Разве допустили их там к анатомированию трупов? И вообще, много ли они узнали об анатомии членистых людей? Тем более, если… это — и не классические членистые, а какой-то совсем особый, отдельно развившийся из древних членистых, тип живых организмов? С лёгкими, кровью, постоянной температурой тела, комбинированным скелетом, достаточно большим мозгом?..
— Вот! — наконец смог подтвердить вслух Джантар. — Вот то, что я понял…
— А мы подразумевали обычных членистых… — согласился Донот. — Ни о чём подобном даже не думали. Будто что-то сразу сбило нас с толку…
— Да общая абсурдность ситуации, — ответил Итагаро. — Обрыв контакта с обеих сторон — из-за чего… В такое с самого начала трудно было поверить…
— И… вот она, тайна, — с внезапной отрешённостью сказал Минакри. — Вот то, что мы должны были открыть миру. И что, казалось бы, поняли уже сразу — но потом…
— Я и говорю: как было поверить в такое… — повторил Итагаро. — Срыв контакта, полный отказ от него — по какой причине…
— Но что теперь дальше? — спохватилась Фиар. — Не забывайте, где мы, и в каком положении!
И с этими словами — всё будто вновь наполнилось чувством страшной, тревожной реальности, обрело металлический привкус опасности, крови, смерти, борьбы загадочных мистических сил. И Джантар, будто очнулся, вспомнил: нельзя просто стоять и ждать неизвестно чего, поддаваться ужасу, шоку — надо что-то делать, как-то прорываться отсюда!..
Но — куда? И что вообще дальше? Если вся эта миссия, похоже, пришла к своему, пусть пока непонятно, удачному или неудачному — но завершению? И самой кассеты у них уже не было — так что не с чем и прорываться в Чхаино-Тмефанхию, не о чем искать там ответов, не о чем свидетельствовать? И… сами они уже не нужны тем мистическим силам, которые вели их с этой кассетой в Чхаино-Тмефанхию, а привели — сюда, в телецентр?
Или… те до сих пор ещё принимают участие в их судьбе — потому эти, снаружи, не стреляют? Но долго ли ещё так будет, долго ли одни смогут каким-то образом сдерживать других?
Или — не было на самом деле никаких мистических сил, никакого их плана? И лишь они сами — раскрыв такую страшную тайну как бы по собственной инициативе — сами же и противостоят теперь без чьей-то помощи и поддержи, ни больше ни меньше — cпецслужбам лоруанского государства? Они, мирные дети, не замышлявшие никакого зла, а лишь искавшие истину? Которым есть зачем жить, которые могли и хотели столько сделать — в том числе для блага той же Лоруаны? Хотя… если бы вообще тот, кто хочет и может больше — не считался теперь врагом общества, «корнем и основой» которого является «простой человек»! И значит, они опасны уже тем, что хотят и могут…
Но — что делать, как выбраться из окружённого здания? А перед тем — всё же вернуть кассету? Должна она быть где-то в одной из аппаратных — если те не нашли её! И должен быть тот, с кем говорил Талир — a уж он наверняка знает план здания, и даже возможно, потайные выходы…
— И мы… уже сами обо всём проговорились… — голос Фиар оборвал поток мыслей, пронёсшихся у Джантара за долю мгновения — и слова, как тяжёлый камень, упали во вдруг наступившую тишину. — Уже сами всё им выдали…
И как бы удар, разрыв тишины пронёсся за её словами. Ведь это просто невозможно было осознать сразу…
— «Газ правды»… — только и смог произнести Лартаяу. — Пустили сюда… И теперь знают, что мы видели, и что у нас с собой было на самом деле…
«Всё… Конец…», — оглушённо, но ещё неосознанно, безэмоционально отпечаталось в сознании Джантара, и лишь затем уже ни с чем не сравнимое чувство краха и обречённости сковало волю. Итак, они уже точно не жертвы — преступники. Пусть — в глазах тех, кто способны стрелять в мирных людей, оправдываясь исполнением долга. А значит, и их семьи теперь — семьи преступников… Потому что — не предусмотрели этой в общем известной по слухам уловки спецслужб. «Газ правды» или «газ откровения» — который незаметно для человека ослабляет бдительность, притупляет волю, побуждая откровенно высказывать вслух всё: о чём он думает, что его беспокоит, чего он опасается…
Но нет… Воля самого Джантара была не сломлена — он спустя мгновения понял это! И — не был готов сдаться без сопротивления, признав какую-то вину, тем более — перед теми, кто сами только что угрожали подрывом здания с людьми! Нет, он готов идти до конца — отстаивая своё мнение, правду, свободу! Пусть те, снаружи, способны на всё — в конце концов, они — лишь стадо, способное исполнять преступные приказы! И не им — убийцам и разрушителям — судить человеческую личность в её поисках правды! Той, которую не вырвать никаким газом, ибо состоит она не в признаниях, добываемых таким путём…
— …Нет — а что мы, собственно, выдали? — прервал тишину общего шока голос Итагаро. — То, что относится к чисто научным, философским и моральным вопросам? А не— то, под чьим внушением находились, и как оно могло быть на нас оказано? Так что никакой конкретной вины мы на себя не взяли!
— И то верно… — совсем поражённо ответил Минакри. — Хотя если тут такая тайна, что за неё они могут и невиновных…
— И сейчас слышат и это… — спохватился Донот, но уже как-то вяло.
— Пусть слышат, чего уж теперь… — внезапная обречённость в голосе Минакри заставила Джантара вздрогнуть.
— Мальчики, не время для срыва, отчаяния! — воскликнула Фиар. — Там чего-то ждёт эта свора, готовая стрелять! Или… ты специально так сказал? — перешла она на совсем тихий шёпот.
