общем, я пожелала им той холеры, которой они так боятся, и пошла пешком.
Хотя и понимала, что до ночи не пройду и полдороги. Там, конечно, еще
были деревни по пути, но вряд ли тамошняя публика сговорчивей… Но на
дороге мне попался мужик на телеге, ехавший порожняком. Тут все
повторилось — я ему "продай", он ни в какую… Тогда я наставила на него
арбалет и сказала, что покупаю его развалюху за пять крон, а если этого
мало, добавлю сверху еще одну арбалетную стрелу…
— Переплатила, — констатировал я. — Крестьянская телега не стоит и
половины.
— Ну извини, Дольф — как-то не занималась прежде их покупками…
Те, в деревне, хотели еще больше.
— А лошадь?
— Лошадь я ему оставила. Пришлось запрячь Верного. Кажется, ему это
не понравилось, он, должно быть, никогда раньше не ходил в упряжке…
Надеюсь, он на меня больше не обижается.
— Эвьет, он просто конь.
— Если он не умеет разговаривать, это еще не значит, что ему все
равно! Ну вот, так я и привезла тебя сюда. Слуга помог дотащить тебя до
кровати. Наученная опытом, я не стала говорить, что ты болен. Сказала,
что ранен. Извини, пришлось испачкать тебе рубашку кровью для
правдоподобия…
— А откуда взялась кровь?
— Ну… — Эвьет смущенно приподняла левый рукав, продемонстрировав
перевязанное запястье. — Ты не думай, я сначала нож тщательно прокалила,
как ты учил!
— Понятно, — усмехнулся я. — Решила навести симметрию.
— Да нет, правая-то по всей длине располосована была, а здесь
только маленький надрез! Я ж понимаю…
— Ты молодец, — сказал я серьезно. — Знаешь, ради меня еще никто не
проливал свою кровь. Хотелось бы, чтобы этим случаем все и
ограничилось… Ну-ка дай-ка мне взглянуть на твою перевязку… Хорошо
справилась. Трудно было одной рукой?
— Ну а зубы-то на что? — улыбнулась Эвелина.
— Вообще-то на то, чтобы есть, — улыбнулся я в ответ. — Хотя случаи
разные бывают. Кстати, я что-нибудь ел?
— Я поила тебя куриным бульоном. А из лекарств давала экстракты
корней тысячелистника и солодки, настой чабреца, отвар ивовой коры, а
чтобы сбить жар — настой цветов липы и черной бузины. Хорошо, что на
твоих склянках и коробках помечено, где что…
— Учитель приучил. "В лаборатории не должно быть безымянных
препаратов."
— Я все сделала правильно?
— Эвьет, ты замечательно справилась. Ты — самая лучшая моя ученица!
— А разве у тебя были другие?
— Вообще-то нет, — смутился я. — Прости, я совершенно не умею
говорить комплименты.
— И не надо, — серьезно возразила Эвелина. — Комплименты — это
всегда преувеличения. Я хочу слышать только правду.
— Ты не только все правильно сделала, но и не растерялась там, где
многие на твоем месте впали бы в панику. И я очень тебе благодарен. Это
— чистая правда.
Девочка улыбнулась, но тут же вновь придала своему лицу деловитое
выражение:
— Как ты себя чувствуешь?
— Пока еще неважно, — поморщился я. — Ты, кстати, тоже попей
тысячелистник и солодку для профилактики. Не хватало только, чтобы и ты
заразилась… А что касается меня, на жаропонижающие больше не налегай -
только если снова впаду в беспамятство. Жар помогает организму убить
заразу, хотя слишком сильный жар может убить сам организм. Типичный
случай, когда разница меж пользой и вредом носит лишь количественный
характер…
— Думаю, тебе еще рано философствовать, — строго перебила Эвелина.
— Вы правы, коллега, — согласился я, утомленно прикрывая глаза. Я и
в самом деле был еще слишком болен.
Лишь три дня спустя я окончательно уверился, что иду на поправку, а
прогуляться по двору я решился только на шестой день от начала болезни.
Окружающий пейзаж показался мне подозрительно знакомым. Или все
постоялые дворы в округе выстроены по единому плану, или…
— Эвьет! Ты что, привезла меня назад?
— Ну конечно! Я же не знала, где ближайший постоялый двор, если
ехать вперед, и какого он уровня. Сам говорил, бывают такие комнаты, где
и здоровый заболеет. Здесь, по крайней мере, все достаточно пристойно.
— Значит, ты пожертвовала еще целым днем?
— Никуда от меня Рануар не денется. А вот ты мог бы, без
надлежащего ухода…
Однако в ее глазах читался незаданный вопрос: но когда же мы
все-таки сможем продолжить путь? У меня возникло искушение сказаться
более больным, чем я уже был на самом деле, и задержаться здесь под этим
предлогом еще на неделю. А там… там, глядишь, "шахматная комбинация"
будет доиграна до конца, и, может быть, с Карлом будет покончено без
всякой помощи Эвелины. Правда, за двадцать лет это еще никому не
удалось. Но не будем впадать в грех неполной индукции. По крайней мере,
сейчас инициатива на стороне Льва.
Но я не чувствовал себя вправе лгать и притворяться с Эвелиной!
Даже ради ее же блага. Нельзя лгать тому, кого уважаешь. В конце концов,
она-то честна со мной. У нее была прекрасная возможность забрать огнебой
и отправиться охотиться на Карла, оставив меня — ну, не на обочине
дороги без всякой помощи, конечно, этого-то она бы уж точно не сделала,
но, скажем, на попечении трактирного слуги (денег, которые у нас еще
оставались, хватило бы для оплаты такой услуги). Вместо этого она
осталась здесь и возится тут со мной целую неделю, отложив все свои
замыслы — и рискуя, между прочим, заразиться самой (чего, к счастью, не
случилось). И я не стану в благодарность сознательно мешать ее планам.
Вот что я сделаю: если мы нагоним войско еще до того, как произойдет
развязка, я уговорю Эвьет дождаться таковой. Она ведь не против, чтобы
Карла убил кто-то другой. Правда, исход операции может оказаться и
провальным для йорлингистов, и тогда Эвелина не простит себе, что не
попыталась это предотвратить… Но, в любом случае, подобраться к
вражескому главнокомандующему накануне генерального сражения очень
непросто. Надеюсь, мне удастся отговорить ее хотя бы от такой попытки.
— Думаю, что мы сможем ехать дальше уже завтра, — сказал я. Эвьет
посмотрела на меня с благодарностью.
На следующий день, выручив за телегу полторы кроны (удача еще, что
хозяин постоялого двора вообще проявил интерес к такому товару), мы
выехали на запад уже знакомой дорогой. Не только пейзаж, но и погода
живо напомнили мне предыдущую попытку; чуть ли не впервые в жизни ясное
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
